Венецианский альбом - Риз Боуэн

— Уверяю, любое здешнее фритто мисто будет куда лучше, чем отравившее вашу тетю. Но мы сегодня все равно не будем его есть. В качестве первого блюда я заказал маринованных осьминогов и пюре из красных креветок и гребешков. И тарелку фуа-гра, его тут отлично готовят.

Принесли кампари. Я попыталась не выдать, что удивлена его горьким вкусом. Лео улыбнулся мне.

— Вы совсем не изменились, — сказал он.

— Да нет, думаю, изменилась, — ответила я.

— Ну, может, глаза стали немного мудрее и грустнее.

— Жизнь не всегда складывается так, как мы предполагаем.

— Но вы же собирались учиться в академии искусств и так радовались этому! Вы туда не пошли? Почему вы не знаменитая художница, а школьная учительница?

— Я отучилась там год, — объяснила я. — Это было замечательно. Именно так, как я и надеялась. Но мой отец инвестировал все деньги, и свои, и тетины, а потом потерял их во время биржевого краха в двадцать девятом году. Я вроде бы говорила вам, что он потерял здоровье после газовой атаки, и это сказалось впоследствии. Подхватил воспаление легких и умер. Пришлось бросить учебу и найти работу, чтобы содержать мать и младшую сестренку. Повезло, что меня взяли учительницей рисования в женскую школу, которая недалеко от нашего дома. Мама знает ее директрису по церкви. Ну вот, с тех пор я и преподаю. Платят не особенно хорошо, но этого хватает, чтобы жить, затянув пояса.

— А зачем их затягивать, и вообще, при чем тут пояса? — Он снова казался озадаченным.

Я засмеялась.

— Это еще одна дурацкая английская идиома. Это значит, что денег хватает, но только едва-едва. Ну и к тому же в свободное время я учила итальянский. Ora posso parlare un ро’ di italiano[11].

Он просто просиял.

— Molto bene![12] Значит, вы хотели сюда вернуться, раз не поленились выучить мой язык. — Он произнес это по-итальянски.

— Я надеялась, что когда-нибудь смогу это сделать, — ответила я, радуясь, что поняла его и смогла найти нужные слова.

Принесли блюда с едой, и я перевела взгляд на них. Официант положил мне в тарелку всего понемножку. Вкус оказался изумительным. Щупальца осьминога выглядели подозрительно, но оказались мягкими, как масло, с дымным, остреньким вкусом. Соленые креветки освежали, будто ешь морскую пену. Потом Лео намазал немного паштета на узкий кусочек поджаренного хлеба и поднес его к моему рту. Этот жест показался мне почему-то настолько интимным, что я задрожала.

— Вы не любите фуа-гра?

— Почему же, люблю, — возразила я.

— Вы мне не написали, — сказал он, переходя на английский. — Я был разочарован.

— Я думала об этом, но не осмелилась, — ответила я. — Мне не верилось, что вам захочется ответить. — Говорить, что это тетушка посеяла в моем мозгу семена неуверенности, я не стала. Я не была уверена, что он тот, за кого себя выдает. — Кроме того, вы же не дали своего адреса.

— Написать в палаццо Росси было бы вполне достаточно, — заявил он с почти высокомерной улыбкой. — Я думал, мы тогда еще раз увидимся и все решим.

— У меня не было возможности вам написать. Тетя обнаружила, что я гуляла с вами, и на следующее утро уволокла меня во Флоренцию. Она очень злилась. Сказала, что в Италии приличные девушки не выходят без шапероне, а значит, у вас на уме что-то дурное.

Это заставило его рассмеяться.

— Я никогда не был из тех, кто придерживается правил, — сказал он. — Но я вел себя как джентльмен, не так ли?

— Почти, — проговорила я. — Вы меня поцеловали.

— Ну, вы заслуживали одного поцелуйчика, — он смотрел на меня, явно заигрывая.

Я не стала говорить, что одним поцелуйчиком он не ограничился. Между тем бутылка «Дом Периньона» была открыта, а наши бокалы наполнены. Лео поднял свой.

— Мой тост, — сказал он, — за ваше возвращение в ла Серениссима[13]. Пусть каждый день приносит вам радость.

Я тоже подняла бокал, мы чокнулись. Лео улыбался мне. Это было почти как в прекрасном сне, но щипать себя я не собиралась, чтобы ненароком не проснуться.

Следом подали ризотто с морепродуктами, насыщенное, перченое, похожее на крем, с большим количеством креветок, мидий, кусочков рыбы, грибов. За едой мы почти не разговаривали, но голова у меня гудела от мыслей. Лео явно рад снова меня видеть. По покрою его костюма и тому, как ведет себя с ним персонал, ясно, что он весьма успешен.

Впервые за много лет внутри у меня рос маленький пузырек счастья.

Основным блюдом была приготовленная целиком скорпена, и официант ловко разделал ее перед нашим столиком.

— Выглядит кошмарно, — поежилась я. — Вы точно не собираетесь меня отравить?

Он засмеялся, а потом сказал:

— Итак, вы наконец добрались до биеннале. Что вы о нем думаете?

— Мне было интересно. Там можно увидеть, какой хочет предстать перед остальными каждая страна. Павильон Германии меня просто сразил. Столько довольных жизнью селян!

— Которые живут впроголодь и знают от своего фюрера, что для страны пушки важнее масла, — сказал он. — Мне сейчас довольно часто приходится бывать в Германии. Хорошо для бизнеса, конечно, но я каждый раз жду, когда можно будет оттуда уехать. Вздыхаю с облегчением, пересекая границу Швейцарии.

— Как вы думаете, они действительно собрались воевать?

— Когда это станет им выгодно, — ответил Лео. — Они производят много танков и другого оружия, что есть, то есть. Думаю, герр Гитлер хочет править миром. Он явный псих, но, похоже, никто этого не замечает. — Он огляделся по сторонам, прежде чем добавить: — И боюсь, тут, в Италии, мы идем по той же дорожке. Мой отец часто встречается с Муссолини и говорит, что дуче грезит о новой Римской империи на территории Средиземноморья. Он и говорит в точности как Гитлер, мол, нам нужно больше земель для нашего растущего населения и Корсика, Ницца и Мальта должны быть итальянскими. Больше того, он уже воевал в Абиссинии.

— Когда мы приехали, я видела на вокзале много солдат, — сказала я.

— Да, он набрал в армию порядочно народу — знаете, вроде как сражаться за родину-мать. Множество безработных парней из бедных семей только рады пойти служить. Но не тревожьтесь — мы и близко не готовы к войне. Пока можно дышать спокойно.

— Давайте не будем о грустном. У меня остался здесь всего один вечер, завтра мы едем во Флоренцию.

— Ох как плохо, — проговорил Лео. — Боюсь, завтра с утра я занят. Вначале у меня встреча со всеми этими бизнесменами, а вечером нужно быть на дне рождения отца моей невесты.