Трибуны - Джон Гришэм

Пол:

— Прошлый возврат панта сработал, и мы решили повторить попытку.

— Удар низом, мяч приземляется на сороковой отметке, высокий отскок, потом другой. На тридцать пятой его подбирает Алонсо Тейлор — и ему уже некуда идти! Всюду флаги! Пожалуй, это захват.

Пол:

— Пожалуй? Индус со всей дури вцепился ему в спину.

Силос:

— Я хотел сломать ему шею.

Нили:

— Помнишь, я тебя остановил? Бедолага в слезах пошел к боковой линии.

Силос:

— Бедолага… Если встречу — припомню ему.

— Итак, друзья, вот к чему мы пришли. Мяч у «Спартанцев» на их собственной девятнадцатиярдовой линии, им нужно пройти восемьдесят один ярд, и до конца игры остается минута сорок секунд. Счет тридцать один — двадцать восемь. Они проигрывают. У Крэншоу в запасе два тайм-аута и ни одного сделанного паса.

Пол:

— Он не мог отдать пас со сломанной рукой.

— Вся команда «Спартанцев» собралась у боковой линии, и такое впечатление, что они молятся.

Мэл поднимался по ступеням медленно, без обычной для него добродушной целенаправленности. Нат остановил запись, и над трибунами повисла тишина.

— Парни, — негромко сказал Мэл, — тренер скончался.

Материализовавшись из тени, Кролик заковылял по беговой дорожке. Все молча наблюдали, как он исчез за табло для ведения счета. Через несколько секунд фонари на юго-западной стороне погасли.

«Рейкфилд» погрузился в темноту.

Большинство молчаливо сидевших на трибуне «Спартанцев» не знали Мессину без Эдди Рейка. И более старшие игроки, бывшие совсем юными, когда в город прибыл двадцативосьмилетний никому не известный и никак себя не проявивший футбольный тренер, — даже они считали влияние Рейка столь огромным, что легко представляли его вечным. Наконец, до Рейка Мессина ничего собой не представляла. Такого города не было на карте.

Бдения окончились. На стадионе выключили свет.

Несмотря на долгое ожидание неминуемого конца, сообщение Мэла оказалось тяжелым ударом. Каждый из «Спартанцев» на несколько минут ушел в воспоминания. Поставив бутылку, Силос забарабанил по вискам кончиками пальцев. Опершись локтями на колени, Пол Карри молча смотрел на поле, в точку близ пятидесятиярдовой линии, где обычно бушевал и кипел недовольный тренер и куда при сколько-нибудь плотной игре соваться не полагалось. Нили вспомнился Рейк, зашедший в больничную палату с зеленой мессинской шапочкой в руке, — как он негромко что-то говорит своему бывшему всеамериканскому квотербеку, переживающему из-за колена и своего будущего. И как пытается попросить прощения.

Нат Сойер сжал губы, пытаясь не расплакаться. В последние годы Эдди Рейк значил для него гораздо больше, чем прежде. «Слава Богу, что темно», — подумал Нат. Но он знал, что были и другие слезы.

Над небольшой долиной из лежавшего невдалеке города поплыл негромкий звон колоколов. Мессина узнавала новости, так страшившие этот город.

Первым молчание нарушил Бланшар Тиг:

— В самом деле, давайте закончим историю с игрой. Мы ждали пятнадцать лет.

Пол:

— Мы все ринулись по правому краю, Алонсо прошел шесть или семь ярдов, но сделал это вне поля.

Силос:

— Он бы принес очки, но Ватрано не смог остановить лайнбэкера. Я ему сказал — пропустит еще одного, и в раздевалке я сам отрежу ему яйца.

Пол:

— Они собрали всех на линии розыгрыша. Я все спрашивал Нили, может ли он сделать пас, хотя бы не очень сильный, чтобы навесить по центру, перебросив через их вторую линию.

Нили:

— Я мяч-то едва держал.

Пол:

— Вторая попытка, и мы делаем вынос слева…

Нили:

— Нет, на второй мы выставили троих — два принимающих и один в глубине, я отошел назад делать пас, потом прорвался и побежал, прошел шестнадцать ярдов — и не смог выйти за линию. Меня опять сбил Дэвон Бонд, и показалось, что я умер.

Коуч:

— Помню этот момент. Бонд тоже долго вставал.

Нили:

— Я за него не переживал.

Пол:

— Мяч был на сороковой, оставалась примерно минута. Не помнишь, мы опять сделали вынос?

Нили:

— Да, влево. Почти заработали первую попытку. Алонсо опять вышел за линию как раз перед нашей скамьей.

Нили:

— Потом мы попробовали еще раз сыграть в пас, Алонсо промазал, и мы чуть не отдали мяч.

Нат:

— Считай, отдали, но сейфти заступил одной ногой на линию.

Силос:

— Вот тогда я сказал, чтобы больше никаких пасов от Алонсо.

Коуч:

— Как прошло ваше совещание?

Силос:

— Довольно напряженно, но стоило Нили сказать, чтобы мы заткнулись, и мы заткнулись. Он все говорил, что мы держим их за горло, что мы победим, и, как всегда, мы верили.

Нат:

— Мяч был на пятидесятой — и пятьдесят секунд до конца.

Нили:

— Я велел делать скрытую передачу, и вышло отлично. Пас был слишком быстрый, я едва подцепил и левой откинул мяч на Алонсо.

Нат:

— Красиво получилось. На него наскочили, он ушел и тут встретил стену из блокирующих.

Силос:

— Тогда я и достал Бонда, пока он возился в блоке и ничего не видел, впер шлемом в левый бок — и его унесли.

Нили:

— Возможно, в тот момент мы и выиграли.

Бланшар:

— Трибуны взбесились, тридцать пять тысяч зрителей орали как сумасшедшие, но мы слышали, как ты врезался в Бонда.

Силос:

— Я сделал все по правилам. Хотелось бы иначе, но момент не годился для пенальти.

Пол:

— Алонсо заработал около двадцати ярдов. После травмы часы остановили, так что у нас было сколько-то времени. Нили объявил три розыгрыша.

Нили.

— Не хотелось нарваться на перехват или случайную потерю. А единственный вариант — это растянуть защиту, выставив принимающих по краям, и идти вперед из позиции для снэпа. На первую попытку я поставил десять в нападение, кажется.

Нат:

— Одиннадцать. Первая попытка с отметки двадцать один ярд, и тридцать секунд до конца.

Силос:

— Я сказал им, чтобы кого-нибудь убили.

Нили: