Соблазн (сборник) - Валерий Ильичев

— Ладно, поговори с ней, может быть и усовестишь. Она в сороковой квартире живёт. Только не натвори от гнева бед. Мне не хватало только новых неприятностей.

Когда Николай позвонил в квартиру и объявил, что он сын Вадима Сергеевича, то после недолгих размышлений хозяйка открыла дверь. Увидев миловидную девушку в домашнем халате, Николай невольно подумал, что отца можно понять, и он сам мог бы увлечься таким прелестным созданием. Разозлившись на себя за такие мысли, он излишне сурово предложил:

— Разрешите пройти для серьёзного разговора.

— Хорошо, ступайте на кухню. Я сегодня никого не ждала, и у меня в комнате беспорядок. Хотите чаю или кофе?

— Я сюда не прохлаждаться пришёл. Вот прочтите телеграмму моей матери с призывом о помощи. Если вас интересуют с моим отцом исключительно деньги, то я готов заплатить приличную сумму за отказ от него.

— Не всё просто в наших отношениях с Вадимом Сергеевичем. Я недавно потеряла работу, и материальная поддержка с его стороны, действительно, для меня важна. Но мне как любой женщине льстит безграничная страсть потерявшего голову мужчины. И в постели он, кстати, совсем неплох. И если он решится уйти от твоей старухи мамаши ко мне, то я возражать не стану.

— Зря ты сейчас в разговоре мою мать задела. Теперь я церемониться с тобой не буду. Сейчас мы с тобой всласть побалуемся, а потом я расскажу папаше о наших с тобою забавах. Давай по-доброму, скидывай халатик.

Николай угрожающе приблизился к хозяйке. Но та вопреки ожиданиям не испугалась. Резко вскочив с табурета, она резко нанесла удар коленкой в промежность. Николай взвыл от боли и, схватив со стола сковородку, с силой опустил её на голову Насти. Некоторое время он, присев на корточки, ждал, когда утихнет боль. Затем, взглянув на рану на голове женщины, понял:

«Она мертва. Что я натворил?! Хотел только её припугнуть. А теперь меня ждут суд и зона. Не хочу из-за этой гадины судьбу ломать. Надо замести следы моего пребывания здесь, и линять отсюда. Может быть, и удастся отскочить».

Поспешно положив сковороду в раковину, он открыл кран, смывая свои отпечатки. Затем, взглянув в «глазок», убедился, что никого на лестнице нет, и покинул квартиру, защёлкнув за собой замок. Когда он, задохнувшись от бега, вернулся домой и сообщил матери о случившемся, та пришла в ужас:

— Что ты наделал? Тебя кто-нибудь видел? Нет. Это хорошо. Давай быстро собирайся и езжай в аэропорт. Пусть никто не узнает, что ты сюда приезжал. Давай сюда мою телеграмму, я её сожгу.

Николай суетливо проверил карманы и обречённо произнёс:

— Всё пропало! Телеграмма на кухне в квартире Насти осталась. Я, уходя, дверь захлопнул. Туда теперь не попасть.

— Беда! Сейчас пока срочно уезжай из Москвы. Скажем, что ты ещё накануне улетел и не мог убить эту бесстыжую девку. А я что-нибудь придумаю.

Как только за сыном закрылась дверь, Ксения Степановна в тревоге заметалась по комнате. Внезапно женщине пришло спасительное решение. Вначале она испугалась своей мысли, но постепенно убедила себя, что иного выхода нет.

Когда Вадим Сергеевич вечером вернулся домой и увидел заплаканное лицо жены, то сразу понял, что случилось несчастье. Ксения Степановна решила говорить с мужем напрямую:

— Наш сын Николай убил твою Настю!

— Что ты такое говоришь?! Где этот мерзавец?!

— Нет его, уехал. Твою любовницу уже не вернуть, а сына спасать надо.

Но Вадим Сергеевич её уже не слушал. Он в отчаянии заметался по комнате, давясь беззвучными рыданиями. Ксения Степановна, молча, наблюдала за мужем, поражённая степенью его горя. Внезапно он кинулся к двери, намереваясь бежать к Насте, но Ксения Степановна его остановила:

— Куда ты спешишь? Ей уже не поможешь. Подумай лучше о сыне. Он не хотел убивать. Случайно в гневе по голове ударил. Да силу удара не рассчитал. Вини себя, а не его, что так вышло. Вся беда в том, что он телеграмму мою там в её квартире оставил. Скажем, что ты моё послание к ней в дом принёс.

— К чему ты клонишь?

— Скажешь, что пришёл её показать Насте, объявив о разрыве ваших отношений. Она в ответ заскандалила, и ты в гневе её ударил. Тебе немного дадут. Отсидишь пару лет, а я тебя из тюрьмы дождусь.

— Ты старая дура, совсем с ума сошла, если думаешь, что я вместо убийцы Насти под суд пойду. Пусть за её смерть сам отвечает.

— Так, я прошу спасти не чужого, а нашего родного сына. Да и убийство произошло по твоей вине. Незачем было связываться на старости лет с молодухой. Вот теперь и пожинай плоды. Пиши явку с повинной и иди в полицию. Если спросят о Кольке, то скажешь, что он ещё накануне убийства уехал после ссоры с тобой.

— А если я откажусь?

— Дело твоё. Только как жить будешь, зная, что твой сын, родная кровинушка, не успев семьёй обзавестись, в неволе по твоей вине мучается?

— Нашла чем укорить! Да я бы его собственными руками придушил за смерть Насти!

И Вадим Сергеевич вновь затрясся всем телом от безутешного горя.

Ксения Степановна, хорошо узнав за долгие годы отходчивый нрав своего мужа, решила временно отступить. Впереди предстояла долгая ночь, и она надеялась убедить мужа в своей правоте. И к утру, она добилась своего. Вадим Сергеевич, с безнадёжной покорностью согласился:

— Ладно, я твою просьбу уважу, но сделаю это не ради Кольки. Мне теперь без Насти и жизнь стала без надобности. Пусто вот здесь в груди, словно сердце вынули и вместо души бездонная яма. Собери мне с собой тёплые вещи, а курево я куплю по дороге в полицию.

Когда муж, не прощаясь, вышел из квартиры, Ксения Степановна подошла к висящей в углу иконе и истово перекрестилась, выпрашивая себе прощение за совершённые в последние дни поступки.

Через день Вадим Сергеевич повесился в камере, сделав петлю из разорванной рубашки. Узнав об этом, следователь, ведущий дело об убийстве Насти, ещё раз перечитал явку с повинной и задумался:

«Есть, конечно, сомнения. Он соврал о дате отъезда сына из Москвы. Тот вполне мог успеть совершить возмездие. Но у меня есть письменное признание, а вину Кольки ещё надо доказывать. У меня и без этого полно дел. Не нужны мне лишние и напрасные хлопоты».

И следователь начал писать постановление о прекращении уголовного дела в связи со смертью обвиняемого.

Голос матери, упорно настаивающей на своем нелепом желании, срывался от волнения. Требование тащить через весь город в новую квартиру выцветший от времени и покрытый трещинами, словно морщинами, старый комод вывело Гусева из себя и, ответив резким отказом, он с раздражением резко бросил телефонную трубку.

До последнего времени мать жила с соседями в «коммуналке» старого добротного дома. Но неожиданно ей предложили разъехаться с соседями в две однокомнатные квартиры.