Раз ошибка, два ошибка… Дело о деревянной рыбе - Сильвия Макникол

В это время йорки совсем слетают с катушек. Они тявкают, рычат, огрызаются и лают.

У миссис Ирвин глаза лезут на лоб.

– Я ЖЕ СКАЗАЛА ВАМ ЗАТКНУТЬСЯ! – кричит она. Затем она разворачивается и хлопает дверью.

Мы с Рене с секунду пялимся на закрытую дверь, а затем поворачиваемся друг к другу.

– Она такая нервная, да? – наконец говорит Рене.

Я пожимаю плечами.

– Художник.

– Который не ценит искусство, – вздыхает Рене.

– Только представь, работать с чем-то, что ты даже не считаешь важным. Тут уж любой обозлится.

– Так сильно, что возьмётся за оружие? – задаётся вопросом Рене.

– Ну, она не стала бы красть его у мистера Руперта, да? – спрашиваю я.

Из дома доносится пронзительный крик.

– Быстро в дом! Вы все: Рози, Охотник, Голубок, Фиалка, Золотце!

Рене пучит глаза и качает головой.

– Возможно всё.

– Пошли, нам надо успеть поговорить с остальными подозреваемыми.

Ниже по улице наш регулировщик уходит со своего рабочего места с небольшой задержкой.

– Божечки, кажется, мадам Х очень предана своему делу.

– Мистер Рон тоже часто задерживался, – говорит Рене, защищая нашего прежнего регулировщика. – Смотри, она снова в этом огромном пальто. А ведь ещё даже не холодно.

– Собачки! – вскрикивает миссис Филипович. – Вы пришли слишком поздно. Школа уже закрыта, – смеётся она, а затем опускается на колени, чтобы погладить их. Пинг запрыгивает на неё, а Понг хлещет её хвостом.

– Не хотите сходить завтра в галерею Бёрлингтона? – спрашивает Рене. – В пять часов. Ходили слухи, будет фуршет.

– О да, я собираюсь. Я участвую в конкурсе!

– Так вы художник? – спрашиваю я.

– У себя на родине я… как это будет по-вашему… мастер живописи? К конкурсу я расписала яйца в честь своей новой родины.

– Вы мёрзнете? – спрашивает Рене. Я толкаю её локтем.

– Нет, я же в своём любимом пальто. Это подарок. Видите? – Она расправляет плечи и показывает на него знаком «Стоп» и свободной рукой.

– А вам не жарко? – Ничто не может остановить Рене.

– Иногда. Жар костей не ломит, правда? К тому же мне нужны карманы.

Карманы!

Она хлопает по ним.

– У меня с собой: перекус, бинты, бутылка воды, солнцезащитные очки, гигиеничка, мобильник, отвёртка.

Краденая рыба. Но я-то понимаю, что двести пятьдесят рыбок в пальто не влезут. К тому же они слишком тяжёлые для одного человека. Вчера мы с большим трудом закинули их в тележку Рювена.

– Отвёртка? – повторяет Рене.

– Она многофункциональная. – Мадам Х достаёт её из кармана и показывает нам оранжево-чёрный инструмент, похожий на маленькую торпеду. – Восемь съёмных головок. Одна отвёртка для всего.

– А зачем вам отвёртка? – спрашивает Рене. – Я имею в виду, зачем она вам на работе.

– Ну, никогда не знаешь, когда она пригодится. – Мадам Х щёлкает переключателем. – Её можно использовать как фонарик! – Отвёртка отбрасывает тонкий луч света. Миссис Филипович улыбается.

– Супер! – Я тяну за собой Рене.

– Пока, миссис Филипович, – в один голос говорим мы.

– Кажется, всех собрали, – гордо изрекает Рене. – Было не так уж и сложно.

– Не совсем. Вором может оказаться кто угодно. Кто-то, кого мы даже не знаем. Возможно, у него даже мотива нет.

– Кого ещё ты хочешь увидеть на вечере? – спрашивает Рене.

Маму лучшего друга Джесси, которого я не видел с прошлого лета. Может, родителей Рене.

– Знаешь, я считаю, все должны познакомиться с новыми лицами галереи Бёрлингтона.

Рене дважды кивает и вскидывает брови. У неё блестят глаза.

– Иногда людей нужно немного подтолкнуть. – Она улыбается так, будто знает гораздо больше, чем я. – Мы должны пригласить всех.

Собаки, как обычно, тянут нас за собой через весь парк. Заметив миссис Рон, наслаждающуюся сигарой в своём патио, мы поворачиваем вместе с собаками в её сторону и приглашаем её в галерею.

– Нда, нда. Уже собираюсь. В конкурсе участвует друг моего Ронни. Он построил кирпичный инуксук.

– Мэйсон Мэн?

Она кивает.

– Не из простого кирпича, а из старинного. Который с фермы.

– Здорово, – говорит Рене.

– Тогда увидимся.

Мы пересекаем парк ещё раз и выходим на дорогу. На тротуаре собаки замедляют шаг.

По дороге к дому Рене мы проходим мимо дома миссис Уиттингем, и я краснею, вспомнив про инцидент с куклой на качелях.

– Надо пригласить миссис Уиттингем. Если мы поймаем мошенника, то она узнает, что случилось с её инсталляцией к Хэллоуину.

Я нажимаю на звонок. Дверь открывает малыш в подгузнике.

– Позови маму, – говорю я.

Он засовывает палец в рот и смотрит на меня, не сводя глаз.

Вдруг появляется миссис Уиттингем. Она смахивает чёлку с глаз.

Слово берёт Рене.

– Здравствуйте. Вы знаете, что завтра в пять объявят победителя конкурса в Бёрлингтонской галерее?

– Кажется, я что-то слышала. Август ходит туда на занятия по пальчиковому рисованию. Мы обязательно задержимся, чтобы узнать кто победил. Спасибо, что сказали.

– Мой брат участвует в конкурсе. Он очень талантливый, – гордо заявляет Рене.

– Точно! Я видела его граффити с танком в газете, – говорит миссис Уиттингем. – Я считаю, танк был просто потрясный.

Рене опускает плечи. Она не хочет, чтобы преступником оказался Аттила. Из солидарности я тоже этого не хочу.

Рювен – самый близкий сосед Рене.

– Надо и его позвать, – говорю я Рене.

– Нет, не надо. Посмотри на его тележку. – В том месте, где ехал Ворчун, просело дно. – Он думает, что последними тележку брали мы.

– И всё же. Я говорил, что видел мистера Джирада за рулём фургона мистера Ковальски?

– Папу Рювена? Нет, не говорил.

– В общем, я видел. В любом случае мы разносили газеты за Рювена. Если вдруг ему снова понадобится наша помощь, то придётся забыть про историю с тележкой.

Эта мысль станет девятой ошибкой за день. Возможно, усомниться в том, что Рене всегда права, и есть ошибка. И всё же всего девять ошибок за сегодня! Я звезда!

Мы с Понгом бежим к дому Рювена. Я звоню в дверь до того, как Рене успевает нас остановить. Рювен тут же открывает дверь.