Мой бесстрашный герцог - Валери Боумен

– Правда? Удивлен, что она меня запомнила.

– О да! – засмеялась Николь. – Вы произвели на нее впечатление. Она сказала, что вы итальянец.

– Наполовину итальянец, – поправил капрал.

– Значит, ваша мать англичанка? – спросила Николь. Она вдруг поймала себя на том, что не может отвести глаз от этого красавца.

– Да, англичанка.

– А кто она? Как ее зовут?

– А меня интересует, почему вы преследовали вора. – Марк перехватил ее взгляд и чарующе улыбнулся. – Так что давайте лучше поговорим об этом.

Николь досадливо поморщилась.

– Видите ли, мне редко удается быть послушной и делать то, что велят мама с бабушкой. Мне всегда нравилось наблюдать за людьми и подмечать детали.

– Какие, например?

Николь обвела взглядом зал.

– Ну, например, у сэра Уинстеда из кармана торчит носовой платок, испачканный губной помадой явно не того оттенка, который предпочитает его жена. Леди Хайдмор отчаянно пытается не смотреть на лорда Пенгри, который танцует со своей женой. А женился он совсем недавно, бросив леди Хайдмор в прошлом сезоне. Лорд Маркем дергает плечами и размахивает руками – словно отбивается от пчелиного роя. Так случается всякий раз, когда он слишком много проигрывает, а он вышел из кабинета, где игра, не сомневаюсь, еще в самом разгаре.

Капрал осмотрелся. Он не знал людей, о которых говорила собеседница, но без труда отыскал их взглядом, после чего покосился на Николь с нескрываемым уважением.

– Вам никто не говорил, что из вас получился бы превосходный шпион?

– На самом деле я… – Николь замолчала, заметив подошедшую к ним бабушку.

– Капрал Гримальди, рада вас видеть, – сказала вдовствующая графиня. – Хочу познакомить вас с лордом Уорреном, главой министерства внутренних дел. Он здесь и уже спрашивал о вас.

Глаза Марка загорелись неподдельным интересом.

– Я уже несколько недель пытаюсь попасть на прием к лорду Уоррену, но тщетно, – сказал он и виновато улыбнулся, взглянув на Николь.

– Ну так идите. – Она не хотела мешать его встрече с лордом Уорреном, равно как и игнорировать бабушку, которая явно старалась освободить ее для маркиза Тинсли. А тот уже направлялся к ней со стаканом отвратительного пунша…

– До встречи, капрал. – Николь улыбнулась – и мгновенно исчезла в толпе гостей, скрываясь от маркиза.

Еще один стук в дверь отвлек Николь от воспоминаний. На сей раз постучали в боковую дверь ее роскошной спальни.

– Войдите, – сказала она.

Дверь открылась, и на пороге появился Марк. Он уже переоделся. Бриджи обтягивали его словно вторая кожа, ничего не оставляя воображению. Николь поспешно отвела глаза.

Служанки, распаковывавшие вещи Николь, тотчас захихикали и выбежали в коридор.

– Устраиваешься? – спросил Марк.

– Очень красивая комната, – пробормотала Николь.

– Я надеялся, что тебе понравится.

– Луиза и Сюзанна сказали, что ты предупредил их о моем возвращении.

Марк лукаво улыбнулся.

– Уверенность еще никогда никому не мешала.

– Тем более – тебе. – Николь тоже улыбнулась. Указав на картину, спросила: – Это Лоуренс?

– Конечно, нет. Я шпион, а не арабский принц.

Николь подошла к картине поближе.

– Очень похоже на Лоуренса. – На ту картину, которую она много лет назад в присутствии мужа назвала своей любимой.

– Не знаю, о чем ты говоришь. – Он отвел глаза. – Я ничего не понимаю в искусстве. Эту картину я увидел на рынке, и мне показалось, что она будет хорошо смотреться в твоей комнате.

Николь решила сменить тему. Указав на дверь, в которую Марк вошел, она спросила:

– Там твоя комната?

– Да.

– И ты хочешь, чтобы я осталась здесь… в соседней комнате?

– У мужа и жены, как правило, смежные комнаты. Или ты успела забыть об этом за десять лет жизни во Франции?

– Нет, не забыла. – Николь покачала головой.

– Это особенно удобно для мужа и жены, которые собираются зачать ребенка, – добавил Марк.

Николь молча кивнула.

– Тебе понравились цветы? – спросил Марк, повернувшись к вазе.

– Белые розы – мои любимые, – тихо ответила Николь и тотчас же вспомнила тот день, когда муж последний раз покупал ей розы. Ох, как давно это было…

– Разве? – Его голос был, как всегда, бесстрастным.

Николь взглянула на него, прищурившись. Нет, это не могло быть совпадением. Было ясно: Марк собрал в этой комнате почти все, что она любила. Черт возьми, что же это значило? С какой стати он так расстарался? Но она не собиралась задавать этот вопрос, потому что не сомневалась: муж сошлется на случайное совпадение.

Близилась их первая ночь в Лондоне, и она почти сказала ему, что они проведут ее вместе. Но готова ли она? Должна быть готова. Если она хочет ребенка, то глупо тянуть время.

Марк подошел к ней и поднес к губам ее руку.

– Я оставлю тебя, чтобы ты могла отдохнуть и приготовиться к вечеру. Мы едем на прием к лорду Аллену. Пора тебе начать играть роль любящей жены.

От этого приема зависело очень многое. Перед отъездом во Францию Марк обещал лорду Аллену, что вернется к этому дню. И едва не опоздал. Если бы Николь колебалась на день дольше, он бы пропустил этот прием. А на нем будет и лорд Тоттенхем, который хотел присмотреться к генералу Гримальди, как к потенциальному кандидату на высокую должность.

Марк покосился на жену, сидевшую вместе с ним в экипаже. Она была совершенно спокойна и смотрела в окно. На ней сейчас было дорогое платье из ярко-синего шелка с кружевной отделкой, а волосы она уложила в замысловатую прическу. Наряд довершали длинные белые перчатки и усыпанный бусинами ридикюль. Николь выглядела богиней, и сегодня она являлась для Марка безупречной спутницей. Принадлежа к элите лондонского высшего общества, она точно знала, как преподносить себя на подобных мероприятиях. И она его не подведет. Дочь графа станет очередным плюсом для Марка Гримальди, хотя он и не собирался говорить лорду Тоттенхему, из какой она семьи.

Экипаж остановился перед внушительным особняком, также расположенном на Мейфэйре. Лакей опустил ступеньку экипажа, Марк вышел и помог сойти жене. В этот момент он уловил исходивший от нее аромат лаванды. Николь подняла голову, улыбнулась ему, и Марк ощутил жгучий огонь в паху. Он вздрогнул и стиснул зубы. Займутся ли они сегодня ночью любовью? Он, разумеется, ничего не имел против, но после первой неудачи по пути в Англию ему не хотелось торопить Николь. Его гордость не смогла бы перенести повторного отказа. Ей придется дать ему знать, когда она будет готова.