Фунгус - Альберт Санчес Пиньоль

– Вперед, товарищ! Тебе что, нужно специальное приглашение? Иди с остальными.

Наконец Кривой нехотя направился к пещере. Вся его фигура выражала отвращение, но все-таки он выполнял приказ. Когда все три фунгуса оказались в кауне, Хик-Хик закрыл снаружи дверь.

У него был припасен бидон керосина, украденный из кладовки Касиана. Полить им дверь, поджечь ее – и всему конец. Чудовища исчезнут, а вместе с ними исчезнет дьявольская связь, которая существовала между ним и монстрами. «Это фунгусы, это неминуемая гибель», – предупреждала его Майлис. И не ошибалась. Да, да, он от них отвяжется. И Хик-Хик приступил к делу: выплеснул на дверь бидон керосина, да так, что пропитались все доски. Остатками керосина наш герой смочил грязную тряпку и поджег. Оставалось поднести тряпку к двери. Одно движение – и он навсегда избавится от чудовищ.

И тут появилась Лысая Гусыня.

Откуда взялась эта тварь, черт бы ее побрал? Наглая птица гоготала, раскидывая крылья: «Га-га-га!» И именно в этот миг, когда гусыня вопила, а Хик-Хик все еще сжимал в руках горящую тряпку, он услышал пять самых страшных слов, которые только может услышать подданный испанского королевства:

– Руки вверх! Мы – гражданская гвардия!

Бедняга обернулся и увидел двух всадников в светло-зеленой униформе, плащах и треуголках, которые целились в него из винтовок. Как ни странно, лошади не шарахались, почуяв фунгусов: дверь так провоняла керосином, что запах чудовищ до них не доходил.

– Бросьте фитиль.

Любой испанец легко бы понял, почему Хик-Хик послушался без промедления. Он уронил на землю горящую тряпку и поднял вверх обе руки, показывая, что сдается. Один из гвардейцев спешился и потушил тряпку, наступив на нее сапогом. Гусыня старалась изо всех сил: она указывала на Хик-Хика клювом и гоготала, пытаясь объяснить его вину. Неприкаянная птица долго бродила по окрестностям, но, завидев стражей порядка, решила действовать.

– Откуда вы достали зажигательную жидкость? – спросил второй гвардеец. – Сперли, не так ли?

Нет-нет, он ничего не крал! Хик-Хик без труда догадался, что привело патруль к его пещере: дилижансы, нападение на пассажиров на дороге в Тарбу. Налет был совершенно нелепым – ни жертв, ни грабежа, и все же они его совершили. И тому было по крайней мере двадцать свидетелей – пассажиров экипажей. Кто-то заявил о случившемся. В связи с происшествием гвардейцам велели прочесать горы и долины, проехать по всем тропинкам и руслам рек верхом на кое-как подкованных клячах, не прекращать поисков даже в дождь и метель, лишив их крова над головой и тепла в очаге. Их скверное расположение духа нетрудно было понять.

Некоторое время тому назад гвардейцы услышали выстрел, тот самый, который убил фунгуса. Пуля вылетела из карлистского револьвера с характерным грохотом: «Бр-рум!» Осталось проследить, откуда раздался сотрясший горы грохот.

Хик-Хик прекрасно знал, что с гвардейцами шутки плохи, расправа у них была даже короче, чем у полицейских. Еще бы, они – гражданская гвардия! Бедняга принялся извиняться, путаясь в словах. Это оказалось ошибкой: кто просит у властей пощады, наверняка совершил преступление. Остается узнать – какое.

Возле пещеры гвардейцы привязали лошадей к упавшему дереву, подошли к Хик-Хику и приказали ему открыть дверь.

– О нет, только не это! – взмолился бедняга, униженно заныл и забормотал что-то невнятное. Но патруль не сомневался, что кауна скрывает какую-то тайну, – и был прав. Гвардейцы отдали приказ таким тоном, словно заговорила сама Власть:

– Откройте дверь.

Пришлось подчиниться, хотя и против воли. Хик-Хик плелся к двери, как осужденный на эшафот. Он прекрасно знал, что случится дальше, но делать было нечего.

Он нехотя отодвинул большой камень, который привалил к двери, чтобы ее труднее было открыть, и сделал последнюю попытку остановить гвардейцев.

– Пожалуйста, господин офицер, не ходите туда.

Единственным ответом на его мольбу стал удар приклада в живот. Хик-Хик отошел с дороги. Один из гвардейцев держал его под прицелом, другой направился в пещеру.

Гвардеец погрузился в темноту кауны, как пловец, ныряющий в чернильно-черное озеро, и стал на ощупь продвигаться вперед. Обоняние донесло до него первый сигнал. Внутри пещеры уже не пахло керосином – его вонь исчезла, перекрытая густым ароматом мокрого мха, словно сам лес источал запах своей крови. Постепенно глаза привыкли к темноте, и он начал различать какие-то силуэты. Они скорее угадывались в темноте, чем открывались взгляду: полукруглые растительные формы, казавшиеся чьими-то цилиндрическими туловищами, тонкие и сильные конечности, покрытые влажной лягушачьей кожей. Строение их тел казалось непостижимым человеческому разуму. В первую минуту гвардеец подумал, что его окружили змеи: ему слышался странный посвист и шорох, похожий на тот, который издают скользкие рептилии, трущиеся друг о друга. Он сунул руку в карман мундира и зажег спичку.

Огонек высветил желтые и блестящие, ярко блестящие круглые глаза. Маленькие и зловещие. Горящей спички вполне хватало, чтобы понять, что шуршат не змеи, а длинные языки. Они двигались сами по себе, словно отдельные существа. Гвардеец отчетливо видел эти трубчатые языки, свернутые кольцами, точно ленты серпантина, и пасти, из которых они высовывались. На челюстях вместо зубов теснились сотни шипов. Увидел он и нечто иное.

Слева, прямо рядом со спичкой, возникла не то чудовищная рука, не то нога; она напоминала длинный корень, тонкий, как металлический трос, прочный и острый, как стальной клинок. Этот клинок взлетел вверх, а потом рухнул вниз. Удар был резким и точным, словно сработала гильотина. Кисть, державшая спичку, упала на землю.

Гвардейцу, сторожившему Хик-Хика возле пещеры, ни разу в жизни, даже когда они пытали заключенных в участке, не доводилось слышать таких душераздирающих криков. Он и не думал, что голосовые связки способны выразить столько боли и страха. Через пару минут из пещеры выскочил окровавленный ком.

Вот что увидел гвардеец: крупный шматок мяса, мало напоминающий человеческое тело, с торчащими сухожилиями и истерзанными венами, из которых еще лилась кровь, завернутый в лохмотья зеленой ткани, вылетел из пещеры, словно блевотина из глотки, и рухнул к его ногам.

Хик-Хик поразился тому, как изменился его страж: краснолицый здоровяк в одну минуту побледнел, как полотно. Отбросив тяжелую винтовку, он кинулся наутек. Плащ развевался по воздуху. Гвардеец бежал что было духу, но далеко убежать не смог.

Три фунгуса появились на пороге кауны, словно джинны, выпущенные из лампы. Чудовища визжали, их визг напоминал лязг железа. В нем слышались обида и жажда мести. Хик-Хик зажал уши руками, он знал, что сейчас произойдет, и не мог вынести этой сцены.

Разъяренные фунгусы обезглавили двух лошадей и выпустили им кишки, выместив на несчастных животных всю ненависть и досаду, будто в отместку за надругательство Хик-Хика над их мертвым собратом. Как ни странно, они не тронули Лысую Гусыню, а аккуратно и ловко ее обошли, как законопослушные граждане, которые выполняют написанное на табличке требование: «По газонам не ходить», а потом устремились вдогонку за гвардейцем.