Между Призраком и Зверем - Марьяна Сурикова

Мужские руки снова вернулись к шее, чтобы потом спуститься до самой поясницы и подняться на уровень лопаток. Отсюда движения расходились легкими поглаживаниями вдоль ребер: очертили первые, вернулись, прошлись вдоль вторых и обратно, снова к бокам, к позвоночнику, ниже. На талии пальцы замерли, а потом быстро провели вверх, до подмышек, и в другой раз я бы не сдержала смешок, а сейчас, напротив, закусила губу, потому что смеяться не хотелось.

Странная защита. И не в том смысле, что Зверь мог использовать ее как предлог, а в том, что его движения напоминали плетение звеньев разного размера и формы, но они точно пересекались и соединялись друг с другом. Я попробовала сосредоточиться именно на этой мысли и сделала попытку отслеживать и даже считать звенья, но сбилась и отвлеклась, когда дознаватель встал ближе, чтобы переместить руки со спины на живот.

«Хорошо, что только пальцы, а не губы», — эта мысль мелькнула в сознании, а очень яркая картинка тут же сменила ее, дав насладиться иным способом наложения защиты. Я вспыхнула от смущения, и именно в этот миг мужские пальцы мягко очертили полушария грудей. И совсем не двигаться стало трудно.

В другой ситуации я бы уже извелась: потопталась на месте, переступила с ноги на ногу, начала вертеть головой, сцеплять пальцы, водить плечами, как-то еще отвлекать тело от точечных иголочек и колючих разрядов, не болезненных, в чем-то щекотных и тягуче приятных. А двигаться было нельзя, оттого проблема ощущалась острей. Проблема именно неподвижности, мне очень хотелось отступить на несколько шагов, тряхнуть головой, проясняя мысли, и накинуть сверху что-нибудь плотное и длинное, желательно — до самых пят, а можно было лишь вздохнуть, закрыть глаза и терпеть дальше. Назойливые мурашки то появлялись на руке, то бежали по ногам или вдоль позвоночника, а теплое мужское дыхание опаляло обнаженную кожу.

Когда он уже закончит? Хотелось развернуться и задать этот вопрос, но я не посмела, потому что Кериас, очертив бедра, перешел к ногам, коснулся ягодиц. Звенья выплетались, покрывая невидимым рисунком тело, а я кусала губы, но молчала, дознаватель тоже молчал: ни приказов, ни шуточек, ни намеков, тихое быстрое дыхание и равномерные прикосновения.

Момент, когда он выпрямился и отстранился, ускользнул от внимания, хотя именно его я и ждала, зато быстрый, резкий и чересчур громкий хлопок в ладоши заставил вздрогнуть и вновь скрестить на груди руки. По широкому магическому браслету поползли красные змеи, отблески выхватили из мрака лицо дознавателя, сосредоточенное, с прищуренными глазами и твердой линией сжатых губ.

Хлопок запустил какой-то процесс, а потом я увидела замерцавшие звенья. Мое тело засветилось мягким голубоватым светом, каждая черточка, каждая деталь и изгиб отчетливо проступили в темноте. Волосы немного прикрывали наготу, как и скрещенные на груди руки, но это не остудило охватившего меня жара смущения. И я еще переживала это острое чувство, когда мягкая тьма снова опустилась легким покрывалом, кожа перестала светиться, а Кериас произнес:

— Все. Теперь любая метка сползет с тебя, точно краска, смытая водой.

— Даже ваша? — не удержалась я, а вопрос прозвучал язвительно. Может, потому, что все еще стояла голая, пыталась разглядеть под ногами упавшую ночную рубашку и никак не могла найти.

— Некуда ставить, — удостоил коротким ответом Зверь, проигнорировав издевку. И когда я уже надумала удивиться отсутствию сарказма, добавил: — Кроме одного места.

Вот тут уж мое любопытство запылало ярким пламенем.

— Какого? — уточнила осторожно.

— Такого.

— А подробней?

— Потом, Мышка, я устал. Ты меня не поцелуешь?

Опять этот резкий переход, но уже начинала привыкать.

— В благодарность?

— Можешь и в благодарность.

— Могу сказать вам большое спасибо в благодарность. Вы устали, а я замерзла и хочу одеться.

— Зачем одеваться, если будешь меня целовать?

А вот это уже был привычный намек, который и додумывать не нужно.

— Не буду я вас целовать! Даже из благодарности, — топнула я ногой и зацепила кончиками пальцев рубашку. Склонилась подхватить спасительную ткань, а когда выпрямилась, прижав ее к себе, точно тонкий батистовый заслон, успела увидеть темную фигуру Зверя на фоне распахнутой двери. Он вышел и захлопнул створку за собой, а замок отчетливо щелкнул в повисшей тишине. А еще показалось, будто дознаватель покачнулся.

— Удивительно легко избавилась на этот раз, — пробурчала себе под нос и поскорее натянула сорочку, чтобы скользнуть под одеяло и закутаться в мягкий теплый кокон, а через секунду уже провалиться в сон.

Я не привыкла, чтобы меня будили словами: «Пора вставать. Стоит нанести утреннюю маску», — потому подняла голову с подушки и удивленно посмотрела на вчерашнюю служанку.

— Завтрак уже на столе, вот здесь, у окна.

— Что? — Спросонья плохо соображалось, особенно момент с завтраком вызывал растерянность.

Мне подали еду? А теперь еще начнут ухаживать за моей внешностью, как вчера? Я думала — это разовая мера, без которой нельзя обойтись, но служанку определенно приставили не на один день.

— А теперь всегда нужно что-то втирать, иначе пойду пятнами и случится непоправимое?

— Только неделю, а после — поддерживающий уход.

Фух! Камень с души упал. Я даже не стала спорить, когда служанка усадила меня на банкетку прямо в сорочке и накрыла плечи тонкой хлопковой тканью, чтобы не испачкать кожу светло-розовой пенкой для волос.

И только она начала наносить снадобье мадам Амели, как в дверь постучали. Я бы не удивилась, явись ко мне Зверь со словами: «Ты достаточно отдохнула, Мышка, чтобы оплатить мой вчерашний подвиг с удалением метки и установкой защиты?» — удивление вызвал бы иной факт — вежливый стук. Ведь он обычно входил, куда хотел, не усложняя, как он выразился, весь процесс.

Я все еще раздумывала, звать ли визитера в комнату или отослать, пока не переоденусь во что-то более приличное, а за меня уже решила служанка, громко крикнув: «Не беспокойте госпожу, она занята».

— Но это срочно, — раздалось из-за двери.

— Мы здесь тоже не праздным делом заняты.

— Так только спросить.

— Пф-ф, — выдала девушка, со всем усердием продолжая втирать пенку. Показалось, она надумала продолжить спор, а потому я громко уточнила:

— О чем спросить?

Неужели и правда все здесь держат меня за хозяйку? Ответ не заставил себя ждать.

— Госпожа, — раздалось по ту сторону двери, — вы дайте указание, за доктором посылать или нет?

— Каким доктором? — Я подняла вопросительно брови, глядя в зеркало на недоумевающую девушку.

— Каким доктором? — громко повторила она.

— Так плохо хозяину. Лихорадка! Жар унять не можем! Быть как?