Между Призраком и Зверем - Марьяна Сурикова

— О какой защите он говорил? — не выдержала я этой тишины.

Его взгляд медленно сфокусировался на моем лице, затем скользнул ниже, к губам, и Кериас ответил:

— О той, что внутри дома. — Он указал рукой в сторону, точно демонстрируя, вон же она — защита, и улыбнулся, вымолвив: — Как странно.

— Что странно? — Я попыталась слезть с его колен, но ощутила ту самую невидимую ленту, которая крепко привязала меня к нему. — Отпустите, больше нет надобности держать.

Его улыбка стала дразнящей, навевая мысли о чем-то тягучем, сладком, и снова вспомнился шоколад.

— Что это первое, о чем ты спросила, — о защите. И так всегда, Мышка. Молчишь, думаешь о своем, не досаждаешь пустой болтовней и не смотришь на императора, который смотрит на тебя. Ты странная.

— Я странная?!

— Беда красивой женщины в чем, Мышка?

Он меня с ума сведет своей манерой разговора.

— В ней самой, — ответил дознаватель. — Со скромной неприметной библиотекаршей другие мужчины не хотят сделать вот этого.

Резкий рывок, и я уже лежу на столе, а сыщик нависает надо мной.

И слова не успела вымолвить, как он остервенело впился в мои губы бешеным, жадным, почти грубым поцелуем.

Я задыхалась, упиралась ладонями в его грудь, ногти впивались в широкие плечи, пальцы соскальзывали с напряженных мышц, путались в распущенных черных волосах, и оттолкнуть не выходило.

Сумасшедший, совершенно сумасшедший — и поцелуй, и он сам!

Освободил он меня так же неожиданно, отстранился, облокотился ладонями о столешницу, тяжело дыша и опустив голову.

— Если вы повторите такое… — Сложно было говорить, отдышаться не получалось, а досказать мысль не вышло — горячая ладонь накрыла мой рот и заставила замолчать.

— Как я и думал, — произнес Кериас, пристально посмотрев на мою правую руку, а на губах появилась невеселая усмешка. — Феникс, Мышка. — Он очертил костяшками пальцев мое плечо.

Я столкнула его ладонь, закрывшую рот, и села на столе. Одернула подол платья и пригладила волосы, только после этого попыталась рассмотреть плечо, на котором золотистой канвой проступал неприметный рисунок.

— Ты знакома с символикой императорского дома? — спросил Кериас и, не дожидаясь ответа, сам пояснил: — Это знак императора.

— Еще одна метка? — Мне хотелось убить кого-нибудь в этой комнате. — У вас это тоже семейное, метить что попало? Попало плечо, отметили, попало бедро, тоже метку поставили? Мы договаривались, что вы обойдетесь без физического контакта, кроме случаев, когда это необходимо.

— А это необходимо, Мышка. Иначе такой рисунок не проявился бы. Теперь у нас месяц.

— Месяц до чего? Договаривайте фразы до конца, если беретесь что-то объяснять. Не сводите меня с ума!

Я разозлилась и расстроилась, хотя пока не понимала, отчего конкретно.

— Ты понравилась императору, а отбор фавориток — через месяц. Если за это время Призрак не объявится, правитель не будет спрашивать ничьего разрешения, он просто заберет тебя во дворец.

— Когда он вам сказал?

— Мы обсудили ситуацию при тебе.

— Ах, вот что. Все же использовали шифр? А я голову сломала, припоминая Снежное княжество. Зачем только себя утруждали?

— Привычка, Мышка.

— То есть император понимает, что я приманка?

Зверь просто кивнул.

— А это зачем? — Я показала на свое плечо.

— Проверка. Кузен привык не доверять никому на слово, ему самому нужно было разобраться, что у нас за отношения. Обнимаю ли я тебя только на людях или целую даже тогда, когда императора здесь нет. Открыл ли я дом для приманки или для интересной мне женщины.

— И что?

— А то, что ему теперь нет до всего этого дела. Я уже сказал: ты ему понравилась, и у нас на работу месяц. Если Призраку нужна невинная Мышка, ему стоит поспешить и явиться за тобой до отбора.

В некоторых ситуациях мои руки жили собственной жизнью, то есть могли вдруг размахнуться, чтобы отвесить хлесткую пощечину стоявшему напротив мужчине, который так спокойно рассуждал об убийце и желал его скорейшего появления.

Он перехватил руку за запястье, крепко сжал и стащил меня со стола. Блокировал возможность двигаться, прижав локоть к своей груди и ухватив меня за талию.

— Все из-за вас! — Мой голос напоминал шипение рассерженной кошки, а в конце фразы сорвался на крик: — Вы потащили меня к Амели!

— Спокойно, Мышка. — Он держал, не позволяя вырваться. — Амели рассудила, что на работу над твоей внешностью потребуется много сил, и в итоге переусердствовала. Теперь ничего не исправить, но если поймаем Призрака, сможем.

— Я не хочу быть приманкой Призрака, любовницей Зверя и куколкой императора! И отпустите меня наконец!

Он выпустил, отступил на шаг, а потом отвернулся и направился к двери, бросив на ходу:

— Придется.

Все, кого мадам Амели наняла по просьбе Кериаса, явились на удивление быстро. Они пришли почти сразу после ухода императора и приступили к выполнению своих обязанностей. Я к тому моменту была так раздосадована разговором с дознавателем, что в воздухе ощущалось приближение грозы, и могла вспыхнуть грандиозная ссора, и кто бы вышел из нее победителем, гадать не приходилось.

Когда Зверь покинул комнату, я бросилась следом. Хотелось вцепиться в его плечи, развернуть, заставить посмотреть мне в глаза и потребовать: «Вы втравили меня в это, решите вопрос с императором», — но требования не были озвучены. Когда я выбежала в холл, Кериас стоял посередине, закрыв глаза и разведя руки в стороны.

Сперва я замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась, потерев глаза и приняв происходящее за обман зрения. Окружающее пространство пошло рябью, заколыхалось, как тюль на ветру, и стало распадаться мелкими каплями, которые поднимались в воздух белым туманом и медленно таяли. То одна поверхность проявлялась под прежде белоснежным покрытием, то другая. Дом обретал краски, мебель обретала очертания. То, что я приняла за чехлы, оказалось магической накидкой. Позже довелось узнать, что она защищала вещи от старения, пыли и грязи, а вот паркет нарочно не был закрыт, чтобы на нем отпечатались следы тех, кто задумал бы пробраться в пустовавший дом без ведома хозяина.

Волна побежала дальше, я почувствовала дуновение ветра, обернулась, следя за медленным преображением пространства вокруг, а когда повернулась к Кериасу, он уже опустил руки, устало тряхнул головой, и по холлу разнесся громкий стук.

— Теперь точно завтрак, — не повернув головы, бросил дознаватель и ушел. Быстрым шагом пересек холл, открыл дверь, за которую еще не довелось заглянуть, и исчез. И позже, когда принимала разносчиков еды, и спустя минут десять, когда в двери постучала нанятая мадам Амели прислуга, Кериас не показывался. А возможно, он и вовсе покинул наполнившийся людскими голосами и обычной суетой особняк или уехал в Дом имперского сыска.