Двести тысяч золотом - Василий Веденеев

— Какие? — улыбнулся Саша.

— Да любые, — сплюнул капитан. — Британские или американские дороги, а вот португальские или мексиканские вполне можно сторговать по сходной цене. Станем гражданами Бразилии, Чили или какой-нибудь Колумбии. Не все ли равно? Главное — иметь надежный документ.

Купив у уличного торговца китайских сигарет, самых дешевых, Лобанов бережно спрятал их в карман и подмигнул.

— Смоем грязь, поедим и всласть покурим.

— Далеко еще? — поинтересовался Руднев, окинув взглядом доходные дома, выстроившиеся вдоль улицы. Как-то незаметно они удалились от богатого центра и очутились среди дешевых пансионов, третьеразрядных гостиниц и чахлых сквериков.

— Уже пришли. Только бы Ольга оказалась дома.

Капитан направился к многоэтажному серому дому. Миновав захламленный двор, они вошли в подъезд и поднялись по темноватой, узкой лестнице под самую крышу. У двери одной из квартир Юрий Петрович остановился, крутанул вертушку механического звонка.

Саша вдруг почувствовал, что сердце у него забилось быстрее, а кровь внезапно прилила к щекам. В его голове сумбурным вихрем пронесся целый рой мыслей, опережая одна другую: хорошо ли, что он пришел сюда с Лобановым? Ужасно неловко вторгаться в чужой дом, не стеснит ли он своим присутствием совершенно незнакомую ему девушку? И вообще, он даже не знает, чем занимается сестра Юрия, замужем она или нет, есть ли в семье дети? А тут заявляются двое грязных, голодных, оборванных мужчин, да еще без гроша в кармане. Надо было раньше расспросить капитана… Но тут за дверью послышались легкие шаги.

— Кто там?

— Оленька! Открывай, это я! — Загорелое, обветренное лицо одноглазого гиганта расплылось в блаженной улыбке.

— Боже мой! Юрий!

Дверь распахнулась. На пороге стояла миловидная светловолосая девушка. Темное платье с белым кружевным воротничком делало ее похожей на гимназистку.

Капитан схватил сестру огромными ручищами, легко поднял ее и закружил, осыпая поцелуями лицо, волосы, руки. Радостно смеясь, он подбрасывал девушку, как ребенка.

— Ольгунька! Сестренка! Малышка моя!

— Юра! Живой!

Тонкие пальчики Ольги нежно взъерошили львиную гриву гиганта, погладили заросшие щетиной щеки, осторожно коснувшись пересекавшего пустую глазницу страшного рубца.

Наконец Лобанов бережно опустил сестру на пол и обернулся.

— Позволь представить. Мой друг — георгиевский кавалер прапорщик Руднев. Мы вместе бежали от хунхузов. Лихое было дело!

— Александр. — Смутившись, что стал невольным свидетелем этой нежной встречи, Саша сдержанно поклонился.

— Проходите, — пригласила Ольга, впуская их в крошечную переднюю.

Квартирка оказалась чистенькой, скудно обставленной, с единственной комнаткой, выходившей окнами во двор-колодец. Ольга сразу кинулась накрывать на стол, а Юрий Петрович поставил на плиту ведро воды и достал большой жестяной таз.

— Сейчас перекусим, а потом помоемся на кухне, — весело сообщил он Саше, скромно присевшему на краешек стула.

— Мне, право, неудобно стеснять вас. — Руднев уже понял, что разместиться троим в этой квартирке практически невозможно. Она и так мала, а огромный Лобанов, казалось, заполнял собой все свободное пространство. Беззлобно поругивая тесноту и весело скаля зубы, он задевал то покрытый вышитой салфеткой комод, то шкаф с мутноватым зеркалом, натыкался на стулья и единственную кровать.

— А куда ты пойдешь? — Капитан уставился на приятеля единственным глазом. — Брось, Саша, в тесноте, да не в обиде. Ляжем на полу, валетиком.

Поняв, что спорить бесполезно, Руднев примолк и начал украдкой наблюдать за хлопотавшей у стола Ольгой.

Она сразу очень понравилась ему, и Саша с каким-то особенным удовольствием смотрел, как девушка расставляет чашки, тарелки, кладет приборы, заваривает чай в маленьком фарфоровом чайничке, разрисованном синими, причудливо извивающимися драконами. Боже, каким далеким, милым, родным, но навсегда потерянным веет от ее фигурки, какую сладкую боль воспоминаний навевают плавные движения ее рук.

Да, а платьишко на ней давно не новое, аккуратно заштопанное у манжетика, но идеально чистое и тщательно отутюженное. И воротничок она наверняка сделала сама, а не купила кружева в модном магазине. Бедные никогда не признаются в нищете, скрывая ее, как дурную болезнь. Только богатство может позволить себе рядиться в лохмотья, эксцентрично шокируя общество, прекрасно осведомленное, какой банковский счет скрывается за поношенным тряпьем.

«Надо поскорее найти работу, чтобы не стать для них обузой», — подумал Саша, садясь к столу.

Выпили красного вина — в кухонном буфете у Ольги нашлась приберегаемая к торжественному случаю бутылка, закусили, почаевничали. Лобанов красочно, со всеми подробностями, рассказал о выпавших на их долю приключениях. Ольга, переводя взгляд с брата на Сашу, внимательно слушала, всплескивала руками и часто по-русски охала.

Согрелась в ведре вода, и Юрий повел Сашу на кухню мыться. Ольга дала ему на смену белье покойного отца, вынула из шкафа костюм: старомодный, оказавшийся великоватым, но еще вполне приличный.

Снимая брюки, Руднев нащупал в часовом кармашке что-то твердое. Тумор Джона Аллена!

— Что это? — поднял голову наливавший в таз воду капитан.

— Так, безделушка. — Повертев амулет, Саша положил его на стопку белья. — Память об одном давнем приключении. Удивительно, как такая маленькая вещичка сохранилась за время одиссеи.

— Э-э… Удивительно другое: как мы сохранили свои головы, — усмехнулся Юрий. — Слушай, я хочу, чтобы между нами была полная ясность.

— Ты о чем? — насторожился Руднев.

— Не о чем, а о ком, — прищурил единственный глаз Лобанов. — Очень прошу, не засматривайся на Ольгу. Я ее за миллионера замуж выдам.

— Уже подыскал? — встав в таз, ехидно спросил Саша.

— Еще нет. Не обижайся. Я хочу ей счастья. Из всей некогда большой семьи нас осталось только двое. Понимаешь?

— Понимаю. Я вообще остался один. Наверное, мне придется стать миллионером.

— Молодец! — захохотал капитан, хлопнув приятеля по спине так крепко, что тот чуть не упал. — За это и люблю!..

Поздно вечером, лежа на кухонном полу рядом с мирно посапывающим Юрием, Саша прислушивался к доносившимся из-за тонкой стены шорохам — Ольга тоже ложилась спать… Тумор висел у него на шее, рядом с нательным крестом. Руднев коснулся его кончиком пальца. Чего только не случилось за последнее время… Словно из тумана, выплыло перекошенное яростью лицо Фына, потом — другое, бледное, покрытое бисеринками пота. Лицо умирающего американца… Горы Белые Облака… Старый Вок… Город на воде… Капуцин… Двести тысяч золотом…

Бред, конечно, бред! Какие тайны, какое золото? Как хорошо, что все позади и, даст Бог, он никогда больше не увидит Фына и даже не услышит о нем. Пройдет время, прошлое забудется, стушуется в памяти земляная тюрьма, дерзкий побег, скитания, голод, опасности. Жизнь скоро войдет в нормальную колею, и надо ли строить несбыточные планы? Да и существует ли на самом деле этот затерянный в горах пещерный город? Реальность властно требует денег на жилье, одежду, обувь, пропитание. Завтра начнется новый день и стоит подумать о насущном, навсегда забыв призрачные сказки.