Андрей Боголюбский. Русь истекает кровью - Василий Седугин

– Все равно! И об этом надо писать. Нестор в «Повести временных лет» не только о победах рассказывает, но и наши беды не обходит стороной. Так поделишься, брат?

Несколько дней пожил Федор у брата. И все с большим удивлением замечал, что в семье не он, а его жена верховодит. Ефросинья за короткое время возымела над супругом такую власть, что постоянно одергивала его: то не так сел, то не так встал, то с грязной обувью попер в горницу, а то и вовсе отругает ни за что. И, самое удивительное, Яким ей подчинялся и не перечил.

Наконец, Федор не выдержал и, когда они остались с ним наедине, сказал с обидой в голосе:

– Это что ты так распустил свою жену? Нет бы приструнить как следует, во всем ей потакаешь!

– А мне нравится, как она мной командует.

И, подумав, добавил:

– Я у нее в эдаком радостном подчинении!

Федор хмыкнул и больше говорить не стал ничего. И уже потом, когда прошло некоторое время, неожиданно позавидовал брату: они с женой любят друг друга, ведут себя так, как им нравится, у них мир и согласие, а вот он, Федор, мыкается по свету как неприкаянный и нет у него теплого прибежища. Ефимия ему безразлична и даже противна, с Авдотьей он живет потому, что она на время дала кров и делит с ним постель. Но ему хочется большего, ему нужна любовь. Ему тоже хотелось бы быть у кого-нибудь в радостном подчинении!

И тут он вспомнил про Анастасию. Сказали ему, что вышла она замуж и уехала в Ростов, живет теперь в боярском тереме, окружена вниманием и почетом. Выходит, и она забыла их любовь, не вспоминает о нем, а вот он ее забыть никак не может. И ему вдруг неодолимо захотелось увидеть ее. Посмотреть хоть издали, хоть краешком глаза, мельком, взглянуть напоследок и больше не показываться ей на глаза. И он по пути в пограничные города заехал в Ростов.

В Ростове Федор был несколько раз, любил этот древний город, который помнил еще князей Гостомысла и Рюрика. Стены деревянные, из толстого дуба, окружали княжеский дворец и терема бояр и купцов, дома зажиточных горожан; над ним высились золотые купола каменного собора Успения, возведенные великим Мономахом.

Терем боярыни Анастасии отыскать не составило никаких трудов, не так уж много боярских строений было в каждом городе, их знали все жители. Федор сунул мальчишке-слуге самую маленькую монету – резану и попросил вызвать боярыню, а сам отошел за угол ближайшего дома и стал ждать. Времени прошло немного, открылась резная, и на крыльцо вышла Анастасия, стала оглядываться, видно, выискивая, кому она понадобилась. Федор чуть выступил вперед и дал знак рукой. Увидев его, Анастасия сорвалась с места и опрометью кинулась к нему, повисла у него на плечах.

– Приехал забрать меня?

Федор был обескуражен ее страстью, повергнут в смятение ее горящим, преданным взглядом, поражен ее красотой, которую раньше, видно, не сумел рассмотреть как следует. Но, главное, его смутил ее вопрос. Он не знал, что на него ответить, поэтому в свою очередь спросил:

– Как ты живешь? Говорят, как блин в масле катаешься…

После его слов у нее навернулись слезы. Она ответила:

– Ох, не спрашивай! Ничего не мило у нелюбимого мужа. Ни богатства не надо, ни почета. На крыльях бы улетела к тебе!

– Неужто так плохо? Забижает тебя супруг твой?

– Посмел бы! Он дышать на меня боится. Только с лаской ко мне относится. Да горше всякой обиды ласки его. Терплю, потому что деваться некуда. А ты-то как? Какими судьбами в Ростове оказался?

– Послал меня Юрий Долгорукий крепостные стены на западной границе перестраивать. Год без малого пробыл там, вот снова возвращаюсь. По пути завернул.

– Забрал бы меня с собой. Жили бы с тобой на окраине княжества, в стороне от людских глаз. Любились бы да миловались, больше ничего не надо!

– Вот так сразу нельзя. Подумаю, присмотрюсь, может, тогда…

– Обманешь, поди? Тогда не обещай, не обнадеживай.

– Нет-нет, жди меня. До весны вернусь. Правду говорю.

Федор в это время и впрямь верил, что возвратится в Ростов и заберет Анастасию с собой. Так она ему была мила, так была красива, так тянулась к нему и телом, и душой. Не мог устоять он против ее порыва, совсем смутила она ему душу. Забыл и про жену, и про ее земли: смотрел на любимую и не мог насмотреться и чувствовал, что только с ней его счастье, что только она наполнит его жизнь радостью и блаженством.

– Смотри же, не обмани, – сказала она.

– Но если приеду, бросишь ли ты своего мужа и терем свой?

– Только пальчиком помани. Кину все, не раздумывая!

На этом они расстались. Всю дорогу до Кснятина ехал в приподнятом настроении и не переставал размышлять над тем, как объявит о разводе Ефимии, как потом будет навещать своих деточек, чтобы они всегда помнили и знали своего отца, и как ладно заживут они с Анастасией; он у нее будет в радостном подчинении!

Место строительства нового Переяславля-Залесского вместе с Андреем поехал выбирать сам Юрий Долгорукий. Поздней осенью, когда закончился листопад и землю сковал морозец, прибыли они в город Клещино, расположенный на высокой горе, которая называлась Ярилиной плешью; по преданию, здесь когда-то находилось древнее языческое святилище. Расположенный на высоком обрывистом берегу озера Клещино, он имел удобные естественные укрепления и надежно прикрывал водные пути, ведшие в Залесскую Русь с Верхней Волги по реке Нерли.

– Зачем искать новое место? – проговорил Андрей, когда они с отцом и воеводой Добраном обошли городские укрепления. – Лучшего, чем это, все равно не найти. Надо разобрать старые стены и башни и возвести новые, а городу дать другое название – Переяславль.

– Да, это самая высокая гора в округе, – поддержал его воевода. – Кругом раскинулись низменные и болотистые равнины, для строительства крепости непригодные. Мы живем на высокой площадке. Воздух у нас здоровый. Нет ни гнуса, ни комара, их уносят свежие ветры.

– Кто обитает в городе? – поинтересовался Долгорукий.

– По большей части ремесленники, но некоторые занимаются хлебопашеством. Ну и воины, конечно, со своими семьями, которые несут охрану крепости.

– А пришлых много? Приходили сюда переселенцы из Южной Руси?

– Можно сказать, нет таких. Народ коренной, с устоявшимся населением. Особо не подсчитывал, но примерно половина славян, половина из племени меря.

– Дружно живут между собой?

– А чего делить? Землю? Вон ее сколько! Бери любой лесной участок, руби деревья, корчуй, сжигай на кострах и обрабатывай пашню. Многие так и поступают.

– Кто в городе настоящий хозяин? Ты, воевода, или вече?

– Хозяином являюсь я. Но в решительные моменты, когда вопрос затрагивает всех жителей, последнее слово остается за вече, и я обязан ему подчиняться.