Звезда пилота - Юлия Аметова

– В наши обязанности входит исследование вируса и негласная проверка работы карантинной службы Сомервиля. – продолжал Первый. – Мы прибыли в деревню, потому что город не занимается искоренением вируса Стики.

– Прекрасная богиня Тийя не имеет желания заниматься судьбой мохнатых, она выше этого, ибо она – прекрасная богиня любви! – вставил Трагат, встряхивая черной шерстью. Можно было подумать, что он издевается, но его мысли в точности совпадали со словами – он был полностью предан богине. В мыслях его жены, несмотря на здравомыслие, не было слышно даже тени ревности. Похоже, жуков надо было срочно снимать. Сейчас любой из деревенских мог сообщить богине о поддельной экспедиции по первому же божественному требованию. Бентоль отошел к краю площади и встал между двумя высокими фиолетовыми аморфитами.

– Здесь подготовьте место для грузовика и ждите нас. Приведем грузовик через полтора часа, – сказал он, на этот раз сильно нажимая внушением. Никто не возразил – экспедицию безоговорочно приняли за настоящую.

Через полтора часа грузовик, выкрашенный хамелеоновой краской, встал на краю площади между аморфитами, обретя такой же лиловый цвет. Его локатор был поставлен на режим охраны с громким сигналом, теперь можно было не опасаться неожиданных гостей и не выставлять караульных. Уникрыло со «Странника» расположилось под бугристым черным аморфитом вместе с резервной солнечной батареей. Захват с регдондитовой облицовкой вытянулся вдоль грузовика наподобие забора. Его высокая часть выступала за корму машины метра на три, и на ее средней перекладине можно было сидеть, как на скамейке. Бентоль открыл заднюю дверь грузовика, поднял навес и разложил в грузовом отсеке передвижную лабораторию. Биоволновые шлемы, медицинский робот, анализаторы, капсулы для образцов, реагенты и миражник заняли свои места. Мади села на операторское место за пультом, и началась исследовательская работа. Преодолев брезгливость и приняв уверенный вид, Бентоль усадил на захват караульного Трагата. Робот выбрил на заросшем черной шерстью виске больного круглый участок и протянул к нему синий шланг с полым наконечником.

– Там ничего нельзя трогать! Велением прекрасной богини это запрещено с начала времен и во веки веков! Если вы осмелитесь это сделать, и вас, и меня постигнет божественная кара! – многословно испугался Трагат, завертев головой. Бентоль сильно нажал внушением, успокаивая бывшего караульного. Его биополе боролось со станцией внушения за власть над мохнатым болтуном, но вскоре одержало верх. Трагат расслабился и дал освободить себя от жука. Внушатель был вытянут из-под кожи и сброшен в чистую капсулу – в стикском лесу он еще мог пригодиться. Место, где жук стоял прежде, было заклеено дезинфицирующей пленкой с регенератором для заживления, и робот под руководством Мади перешел к главному. Выбрив вдоль выпуклого толстого живота Трагата полосу в две ладони шириной, робот присоединил анализатор и томограф, а потом забрал кровь на анализ. Результаты появились в мираже над пультом почти сразу, но с вирусом все было ясно и без анализов – он присутствовал. Продолжая держать мохнатого под внушением, Бентоль заставил его назвать имя и род занятий. Трагат разразился водопадом слов, по большей части лишних.

– Мое имя – Трагат Меррит, на Стику я попал вместе со своей семьей – вот мой сын Мики Меррит и моя жена, Рена Меррит. Если заняться подробнее историей этого вопроса, то основной причиной нашего прибытия сюда была работа моей жены, которая имеет образование фармацевта, но для чего-то согласилась работать вне Земли в качестве инженера-технолога завода пищевых концентратов. Мое университетское образование историка и второе образование философа дают возможность исследовательской работы в любом музее Союза Северного Полушария равно как и в любого другого государства. Но ни руководство Стики, ни прекрасная богиня Тийя не обратили внимания на мои предложения по образованию юношества. Однако, подобно Сократу, я не гонюсь за низменными благами, и ограничиваюсь беседами с учениками за чашей вина.

«Вот сказал! Не для чего-то я согласилась работать технологом, а для того, чтобы семье на жизнь заработать. И зарабатывала, пока завод концентратов в Сомервиле не закрылся», – ядовито подумала Рена. Вслух она, впрочем, ничего не сказала. «Греки и римляне – это интересно, но к чему они тут, в лесу? Здесь лучше что-нибудь руками делать», – заявляла биоволна кудрявого подростка Мики. Мохнатый последователь Сократа явно не пользовался авторитетом в семье. Учеников, с которыми местный Сократ мог беседовать, тоже не наблюдалось.

– Вы давно живете в лесу? – спросил Бентоль. С кем приходится работать! Мало того, что этот тип мутант, так еще болтает за четверых. Причем глупости.

– Три года в лесу, и до того семь лет на Стике, несчастье моей жизни заключается в том, что мы с женой и сыном прилетели всего за полгода по земному счету до закрытия планеты на посадку и на взлет, – сказал Трагат. – Потом судьба подарила мне, как и прочим, великое счастье лицезреть богиню Тийю и служить ей своей любовью. Но судьба распорядилась так, что я стал ненавистен богине, теперь мне, подобно Диогену, лишь философия дарит готовность столкнуться с непреходящими превратностями жизненного пути.

Остаточное внушение мешало Трагату не только внятно рассказывать, но и думать. Расспрашивать его о Данилевском было бесполезно. История его болезни была в точности такой, как писали в своем отчете губернатор Вукич и доктор Гиндали. Философ не помнил, что с ним происходило в лесу, и как он добрался до моста в Сомервиле, где его нашли через двадцать стикских дней после исчезновения. Последнее, что сохранилось в его памяти, была утренняя прогулка в лес, на которую он отправился, чтобы опохмелиться тайком от жены. Потом был сырой овраг в лесных зарослях и журчание ручья на его дне. Все остальное было ему так же неизвестно, как губернатору, доктору и новым исследователям.

Один за другим были обследованы и переписаны все присутствующие. У Рены и Мики вируса, как и ожидалось, не было, с них были только сняты жуки. Опрашивая жену Трагата Рену, Мади посмотрела озадаченно. «А если от человека человеку, ну, при соприкосновении, при половом контакте – то как?» – смущаясь, подумала она. А что, это тоже интересно, но такая низшая категория, как Рена, пожалуй, не станет отвечать при всех на такие вопросы. Бентоль слегка нажал мыслью, и немедленно получил ответ.

– Меня инфекция Трагата не затронула. Я сначала боялась, но все оказалось безопасно, – проговорила Рена вслух, мысленно удивляясь собственной откровенности. – От чего такого он сам мог ее получить, я не знаю. Я много раз думала – как странно! Мы живем три года среди леса, я сама сколько раз уже ранилась, когда делала из аморфитовой кожуры ремни или когда чистила скребком кожуру для платья, и ничего не происходит. И едим мы то, что тут в лесу есть, и аморфиты я готовлю жареные, и кавинов держим на мясо, но не заражаемся.

Внушение подействовало отлично, но все же надо было спрашивать вслух – жители деревни были не дураки, рано или поздно они могли понять, что их откровенность с неспроста.

– Но обо что вы тут могли пораниться? На Стике нет ничего острого, аморфиты круглые, и вообще все такое мягкое… – очень вовремя продолжила Мади. Вопрос прозвучал не особенно профессионально, однако для Стики сошло.