Дядюшка в законе - Валерий Гусев

Я немного стал в тупик. А потом сообразил:

– Остаешься здесь, у прицела. Я на лодке плыву в направлении шарика. Если отклоняюсь от линии, ты мне даешь отмашку белым флажком… Вправо-влево…

– И сколько ты так будешь плыть? - ехидно спросил он. - До другого берега?

Да, вот про это я и забыл. Отмерить такое расстояние веревкой - это нереально. Веревок в километр длиной не бывает, даже в цирке шапито. Да и не поместится такой моток в лодке, тут целая баржа потребуется.

– Все надо по-другому, - сказал Алешка, видя мое смущение. - Сматываем удочки.

Я не стал спорить, потому что предложить мне было нечего, а Лешка, похоже, что-то придумал.

Когда мы высадились на пристани, он сразу же пошел к лодочнику, забрал у него свою удочку и попросил кошку. Кошка - это такой небольшой трехлапый якорь с острыми когтями. А потом выпросил еще и моторку. Вытащил свой блокнотик и стал что-то в нем черкать, шевеля губами и хмуря брови.

Потом пробормотал:

– Пригодилась все-таки…

– Кто?

– Да арифметика. Вот уж не думал. - И пояснил: - Лодочник сказал мне, что наш фофан имеет среднюю скорость пять километров в час.

– Ну и что?

– Ну и все!

Объяснил… Спасибо…

Лешка еще раз проверил свои расчеты и захлопнул блокнот. По этому решительному жесту я понял, что он принимает командование на себя. Теперь держись! Или клад найдем, или уплывем куда-нибудь в дальние страны.

– Садись в моторку, - приказал он мне, укладывая в лодку кошку и удочку. - И бери меня на буксир. Курс - на остров.

Я пожал плечами и повиновался. Без слов.

Когда мы пристали к острову, Лешка привязал моторку к деревцу, а мне велел пересесть в фофан.

– Задание такое: плывешь по линии «дуб - шарик» ровно двенадцать минут. Я проверяю направление. Через двенадцать минут бросаешь якорь и ждешь меня. Все ясно?

– Так точно! - обрадовался я. Мне действительно все стало ясно. Обидно только, что сам не догадался. Тем более что идея-то моя.

… Я старался грести ровно, в среднем темпе, все время приглядываясь к Лешкиной фигурке, которая становилась все меньше и меньше. Но я хорошо различал взмахи белого флажка-отмашки и послушно следовал им. Махнет вправо - я сильнее загребаю правым веслом или табаню левым; махнет влево - точно наоборот. И все время поглядываю на часы…

Все! Я бросаю весла и опускаю за борт якорь. Встаю во весь рост и изо всех сил машу Алешке обеими руками. И очень при этом сомневаюсь, что наш фофан завис над сокровищами. Все-таки точность нашего способа не большая. Мягко говоря.

Но я не знал, что Алешка в мою идею внес свои поправки.

Вскоре он подходит ко мне на моторе малым ходом и тоже становится неподалеку на якорь.

А дальше… Дальше он выдает: собирает свою удочку, наживляет и усаживается рыбачить…

Здорово он меня надул! Лихо!

И то сказать - давно мальчик не рыбачил!

Но у мальчика было свое на уме. Он забрасывал удочку, ждал, не отвечая на вопросы, потом, не включая мотор, перегонял лодку веслом на другое место и снова забрасывал удочку. Иногда он выдергивал из воды серебристую рыбку. Иногда - две подряд. И вот нашел место, где начался лихорадочный клев.

«Ну все, теперь его отсюда не утащишь и буксиром», - подумал я с тоской и даже завистью. Но Лешка повел себя странно - в самый разгар клева вытащил и смотал удочку. И наконец-то соизволил вспомнить о старшем брате:

– Подгребай сюда, я клад нашел!

Я снялся с якоря, сделал несколько гребков и пристал к его моторке, ожидая объяснений. Хотя, конечно, для нормального рыбака такое уловистое место и есть настоящий клад.

– Давай кошку, - сказал Алешка. - Вот здесь бросай.

Я послушно сбросил кошку за борт, потравил веревку, пока якорь не достиг дна.

– Потаскай кошку по дну, потаскай, - продолжал командовать Алешка. - Туда-сюда.

Я и это выполнил. Потаскал туда-сюда.

– Перебрасывай.

Вытащив кошку, облепленную черным илом, я перебросил ее в другое место. Опять потаскал…

И вдруг она зацепилась за что-то тяжелое. Веревка туго натянулась.

– Есть? - спросил Алешка. - Сундук зацепил? Смотри, чтоб не оборвался.

Я стал медленно вытягивать якорь из воды. Груз был тяжел, он даже сильно накренил наш фофан на один борт.

Мы затаили дыхание. И вот из воды показалось висевшее на острой лапе… старое ведро, забитое илом.

– Как думаешь, - жарко прошептал Алешка, - старинное?

Я перевернул ведро, вывалил из него кучу ила и прочитал на донышке: «Цена 1 руб. 20 коп.».

– Не очень старинное, - ответил я и выбросил ведро обратно в воду.

– Давай теперь я. - Алешка перегнулся через борт и забрал у меня кошку. - Ты не умеешь.

С третьего или четвертого раза он тоже что-то зацепил. Не тяжелое. Когда он вытащил кошку на поверхность, на ней висело что-то вроде грязной тряпки.

– Ну вот, - удовлетворенно признал Алешка. - Началось…

Он снял эту тряпку, прополоскал в воде и… И я обомлел. Это была вовсе не тряпка. В Алешкиных руках сверкало камнями изумрудное ожерелье.

Алешка передал его мне:

– Спрячь как следует. - И снова забросил кошку со словами: - А теперь корону достанем, которую императрица выбросила.

Но корону он не выловил. Вообще больше ничего, кроме ботинка без шнурков.

– Ладно, - смирился Алешка, отправляя ботинок за борт. - На сегодня хватит. Не все сразу.

Мы обменялись лодками, и я уже готов был завести мотор, как Лешка вдруг спохватился:

– Надо это место заметить, чтоб завтра не искать.

Заметить… Написать, что ли, на воде: «Здесь лежит клад»?

Но Алешка и это предусмотрел.

Он привязал к якорю спасательный круг и сбросил их за борт. Даже если кто-то и заметит его, в голову все равно ему не придет, что там, под ним, находится…

ОПАСНОЕ СОБЫТИЕ

А на следующий день случилось вот что.

Алешка с Жюлем (щенком) пошли знакомиться с окрестностями нашего нового жилища.

Место здесь тоже было довольно миленькое. И от дома к шоссе шла асфальтовая дорога, обсаженная по обочинам высокой живой изгородью. Она была вся в мелких и ужасно густых листьях, да еще с колючками.

Жюль бежал впереди, похлопывая ушками и помахивая хвостиком. Вдруг он остановился, замер и тявкнул. Алешка на это не обратил никакого внимания - на то он и щенок, чтобы тявкать. Он даже на телевизор лает.