Честь самурая - Эйдзи Есикава

— Князь Нобунага как раз опасается, что вам именно так и вздумается поступить. Он послал меня сообщить вам, что при нынешней спешке вам не следует заезжать в крепость.

— Что? Еще одно распоряжение? — осведомился Мицухидэ. Затем немедленно прошел в свои апартаменты, сел и с подобающим вниманием выслушал новое изъявление княжеской воли, которое зачитал ему гонец.

— «Приказ об отстранении тебя от исполнения прежних обязанностей и немедленном отъезде остается в силе, но относительно твоих действий во главе войска в западных провинциях даю дополнительные указания. Войску Акэти надлежит совершить марш из Тадзимы в Инабу. Можешь вообще вторгнуться в провинцию, находящуюся под властью Мори Тэрумото. Проявляй осмотрительность, но и не особенно мешкай. Ты должен сразу же вернуться в Тамбу, перегруппировать войско и прикрывать Хидэёси с фланга вдоль дороги, ведущей в Санъин. Сам я вскоре выступлю на запад ему на подмогу — буду прикрывать его с тыла. Не трать время впустую и постарайся не упустить эту стратегически выгодную возможность».

Мицухидэ, низко поклонившись, заявил, что выполнит этот приказ надлежащим образом. Затем, возможно почувствовав, что проявил чрезмерную угодливость, он сел и, в упор глядя на гонца, сказал:

— Скажи его светлости… все, что сочтешь нужным.

Мицухидэ проводил гонца до двери и подождал, пока тот тронется в путь. Ветер, продувавший все здание насквозь, усугублял его горестные чувства.

«Еще совсем недавно, какую-нибудь пару лет назад, князь никогда не отпускал меня, предварительно не попрощавшись; он ждал меня к себе даже глубокой ночью. Сколько раз он говорил: „Зайди на чашку чая, а если уезжаешь на рассвете, то постарайся прийти ко мне до зари“. За что же он меня теперь так презирает и ненавидит? Нарочно прислал гонца, чтобы я ненароком не явился к нему попрощаться! Не думай об этом. Вообще ни о чем не думай…» — то и дело одергивал он себя.

Но чем больше старался отвлечься от своих ужасных мыслей, тем глубже погружался в отчаяние. И вновь пускался в мысленный диалог с князем. Слова, звучавшие в этом диалоге, были подобны пузырькам, всплывающим из несвежей воды.

— А зачем здесь эти цветы? Их нужно выбросить тоже!

Мицухидэ подошел к стоявшей в алькове большой вазе с искусно подобранным букетом и вынес ее на веранду. Руки у него тряслись, и вода из вазы расплескалась, оставляя на полу длинную дорожку.

— Все, хватит! Уезжаем отсюда! Все готовы? — крикнул Мицухидэ своим сподвижникам.

Он поднял вазу вверх и со всей силы бросил на широкую каменную ступеньку. Ваза разлетелась вдребезги, вода забрызгала лицо и одежду Мицухидэ. Тогда он воздел свое мокрое лицо к небесам и горько расхохотался, — казалось, напряжение, владевшее им, наконец удалось избыть. Однако никто из присутствующих не засмеялся.

Был поздний вечер, с гор спустился туман, но воздух по-прежнему оставался горячим и душным. Приверженцы Мицухидэ завершили приготовления к отъезду и выстроились рядами у ворот. Лошади ржали, видимо так изъявляя свое нетерпение.

— Дождевые накидки взяли? — спросил один из приверженцев.

— Нынче ночью на небе ни единой звезды, и если пойдет дождь, дорога станет труднопроходимой. Лучше нам запастись факелами, — отозвался другой.

Самураи Мицухидэ с тоской взирали на затянутое тучами небо. В глазах у них затаились гнев, слезы, горечь, досада и разочарование. Вскоре до них донесся голос Мицухидэ — он, уже верхом, в сопровождении нескольких всадников направлялся к ним.

— До Сакамото, можно сказать, рукой подать, — сказал он. — Мы быстро домчимся туда, даже если начнется дождь.

Голос его прозвучал неожиданно бодро, и это изумило приверженцев сильнее, чем все остальное. Ранее в тот же вечер Мицухидэ жаловался на легкое недомогание и даже принял какое-то снадобье, поэтому приближенные тревожились за него. Перед выступлением он поспешил развеять их тревогу, заговорив намеренно бодро и энергично.

По приказу Мицухидэ зажгли факелы. Они загорались один за другим по цепочке, и число их казалось едва ли не бесконечным. И вот, высоко подняв факелы над головами, воины Мицухидэ по одному вышли в ночь вслед за передовым конным отрядом.

Когда они прошли примерно половину ри, и впрямь начался дождь, тяжелые капли зашипели в пламени факелов. Но Мицухидэ не обращал внимания на дождь. Повернувшись в седле и посмотрев в сторону озера, он увидел высокую башню крепости Адзути, которая, казалось, парила в небесах, черная, как тушь. Он подумал о том, что дельфины из чистого золота, венчавшие крышу, в эту дождливую ночь блестят еще ярче, уставившись слепыми глазами во тьму. Огни крепости, отражаясь в озерных водах, казалось, дрожали от холода.

— Мой господин! Мой господин! Смотрите не простудитесь! — тревожно воскликнул Фудзита Дэнго, подъехав поближе к Мицухидэ и заботливо укрывая соломенной накидкой его плечи.

На следующее утро берег озера Бива был все еще подернут туманом, возможно потому, что дождевые облака по-прежнему окутывали небо плотным слоем. Волны, дождь и туман — все это создавало иллюзию призрачного водяного царства.

Дорогу сильно развезло, лошади шли, едва ли не утопая по брюхо в грязи. Молча и угрюмо, презрев и ночной дождь, и превратившуюся в непроходимое месиво дорогу, войско двигалось в сторону Сакамото. Справа был берег озера, слева — гора Хиэй. Порывы ветра вздымали соломенные накидки, защищавшие воинов от дождя, делая их похожими на ежей.

— Ах, поглядите вверх, мой господин. Князь Мицухару уже встречает вас, — сказал Масатака, обращаясь к Мицухидэ.

Крепость Сакамото на берегу озера была теперь прямо перед ними. Мицухидэ легонько кивнул, словно сам уже все заметил. Хотя Сакамото находилась совсем рядом с Адзути, Мицухидэ выглядел ужасно усталым, словно проделал путь в тысячу ри. А здесь, у ворот крепости, комендантом которой был его двоюродный брат Акэти Мицухару, он испытал точно такое же чувство, которое испытывает человек, чудом вырвавшийся из клетки тигра.

Его окружение, однако же, было озабочено отнюдь не столь тонкими материями, а скорее резко усилившимся кашлем своего господина, и не скрывало тревоги по этому поводу.

— При вашей простуде вы находились под дождем всю ночь и, должно быть, сильно устали. Как только войдем в крепость, вам нужно немедленно согреться и лечь в постель.

— Да, наверное.

Мицухидэ всегда проявлял заботу о своих соратниках. Он прислушивался к их советам и умел понимать их тревоги. Когда они доехали до сосновой рощи у главных крепостных ворот, Дэнго взял лошадь Мицухидэ под уздцы и помог своему господину спешиться.

На мосту, перекинутом через крепостной ров, в мутной темно-зеленой воде которого плавали белые утки, похожие на водяные лилии, выстроились приближенные Мицухару, который находился здесь же. Один из них немедленно раскрыл зонт и подал его Масатаке, а тот с благоговейным видом водрузил его над головой своего господина.