Чужбина с ангельским ликом - Лариса Кольцова

игр в какую-то недоступную жрицу решила поиграть в придорожную бродяжку, навязав мне роль похотливого местного бюрократа, и, строя из себя неудачницу, и меня же и возненавидела за то, что я… распоясавшееся животное. Ты ведь так считала? Дралась, царапалась. И только твоё ангельское кукольное личико мешало тому, чтобы я задал тебе трёпку, как следует за такое поведение! А ведь это маска ангельчика скрывает за собой умную и тонко устроенную женщину. Хотя твой ум есть ум отвлечённый, как это и свойственно художественным натурам.

— Но ведь это ты уже потом навязал мне игры в любовь вне измерений реальной жизни. Разве не так? Это же ты притворялся персонажем эротических сновидений…

— Ты сама так и не соизволила проснуться!

— Вот и проснулась, что теперь? Опять предложишь «насыщенный секс» в машине?

— Даже не собираюсь, — пробурчал он, продолжая отворачивать от меня своё лицо.

— Тогда поехали! Вези меня к Цульфу, в Администрацию. Надеюсь, он уже на рабочем месте. Он известен своим ранним режимом работы…

— На рассвете все учреждения закрыты, — ответил он.

— Тогда отвези меня к моей знакомой, адрес я тебе укажу по дороге. Её муж владелец Творческого Центра, и я остановлюсь пока что в их большом доме на берегу «Узкого рукава Матери Воды»…

— Ага! Спешу! Никуда ты не поедешь! И учти, я заблокировал возможность для тебя покидать пределы города. Временно. Так что тебя никуда и не выпустят отсюда.

— Зачем? — поразилась я. — Зачем я тебе?

— Затем. Я затратил на всё это устройство твоей дурацкой «Мечты» столько сил, материальных ресурсов и времени не ради того, чтобы ты всё это развеяла по ветру! Ты тут возникла не ради развлечения от скуки здешних троллей, а ради меня! И ты останешься здесь! Я задыхаюсь от скуки и тоски в этом, как ты и отметила, «Скучнейшем городе континента», живя тут, как заключённый без возможности побега, ибо бежать мне отсюда некуда! И только когда я вернусь на свою Родину, ты будешь свободна.

— Я не желаю больше играться с тобой в «Мечте», где меня могут раскрыть рано или поздно и объявить падшей. Да та же Лата завела у меня под носом целый штат своих осведомительниц… Если только ты сменишь локализацию места для сеансов «насыщенного секса»… Например, в твоём жилье в «Зеркальном Лабиринте». Тогда, может быть, я и соглашусь…

— Я там не живу. Могу предложить тебе «подземный мир», в твоём определении.

— Надеюсь, там нет поблизости Чёрного Владыки? — спросила я, как-то удивительно быстро обрадовавшись такому вот развороту событий.

— Раз есть подземный мир, есть и его владыка, — ответил он, не меняя своего насупленного выражения. — Решила меня подразнить и на этот раз? Убежать, и чтобы я опять рыскал в поисках твоих следов, обнюхивая все столичные закоулки? Смотри, не заигрывайся. Всякая игра имеет дозволенные границы. Не разочаруй меня. Я, знаешь ли, научился отлично прощупывать тебя. И не только благодаря внешнему осязанию, но и всякий твой внутренний нейрон знаю на ощупь! Я ангельским женским ликам не верю!

— Тоскуешь о Гелии? — спросила я с нервической и ревнивой дрожью в голосе. Почему-то сразу же я о ней подумала.

— Я даже забыл её лицо! — ответил он раздраженно.

Я не поверила, потому что так не было. И впоследствии я убедилась в своей правоте. Удивительно, насколько сильно меня задевала его давно прошедшая жизнь. Он развернулся ко мне, глядя на меня пристально и так, будто впервые увидел. И я замерла, ожидая его прикосновений. Но их не последовало.

— Давай так поступим, — сказал он уже спокойно, — Ты возвращайся в свою «Мечту». С полным забвением при этом своих негодных замыслов и бредовых планов на будущее. Я прощаю тебе твой несостоявшийся побег, а ты радуйся, что так всё получилось. Если бы ты сбежала, я не стал бы тебя искать и забыл бы о тебе навсегда. Живи, работай и не дёргайся больше. Мы выдержим некую паузу, а потом я дам тебе знать о себе.

— Как же мои клиентки и заказчицы-аристократки в столице…

— Обойдутся как-нибудь. Шей для местных.

— А куда я дену свои излишки? — возмутилась я, нервически оглаживая подол своего платья.

— Спохватилась! Сама же едва всё не бросила местным ворам на разграбление. Или ты воображаешь, что все вокруг так же честны и щепетильны, как и ты? Ты же не вечно будешь сидеть тут взаперти, — он положил свою руку на мою ладонь и сжал её. — Если будешь хорошо себя вести, выход за пределы города будет для тебя открыт, как и прежде.

— Почему ты распоряжаешься мною, если я не твоя жена? — спросила я.

— Не моя? А чья же ещё? — спросил он и обнял меня. И я сомлела без всякой надежды избавиться от его неодолимой инфлюации, от покоряющего воздействия, от собственного ответного влечения к нему. Уже не представляя, что произошло бы, если б вместо него приехал Цульф. Как я жила бы в пустом и мрачном доме, провалившись в те омертвелые уже прошлые дни, о которых и вспоминать страшно?

— Вот что я хотел у тебя спросить… — он отодвинулся от меня. — Ты была в близких отношениях с Антоном?

— Если ты говоришь о том, что чуешь трепет каждого моего нейрона как свой собственный, если читаешь мои мысли, зачем тебе мой ответ?

— Да или нет? — рыкнул он.

— Да, — ответила я и приосанилась, гордо вскинула свой подбородок. Назло ему. — Была и есть в отношениях близкой дружбы с ним. А какого ответа ты ожидал, провидец? Отпустишь меня за стены прямо теперь? — и я сделала разворот к заднему сидению, чтобы вытащить оттуда свой баул с драгоценной ношей.

— Сиди! — прорычал он, опять преобразившись в мрачного тигра. — Аристократка. Отшлёпать бы тебя, да ведь ты в таком случае и подкоп под стену сделаешь, а убежишь. Или наймёшь своего покорного бывшего слугу Вильта, и он вывезет тебя в какой-нибудь коробке, завалив тряпьём, как самую настоящую уже куклу.

— Это мысль! — одобрила я. — Да я ведь могу и Антона о том же попросить. Он же, как и ты, проезжает без всякой проверки по универсальному пропуску.

— То, чего я не видел сам, и никто того не видел, можно и не брать в расчёт, — произнёс он. — В конце концов, ты не девственница, а бывшая жена островного колдуна. Если я с этим смирился, то уж и со всеми прочими разберусь… — тут он приблизил ко мне своё лицо, притронувшись губами к моему лбу, — Я зверски скучаю…

— Почему же зверски? — спросила я, невольно поддаваясь его ласке. —