Тяжелые времена - Хиллари Клинтон

Когда я в 1993 году потеряла своего отца, мне казалось, что он ушел слишком рано, и я была убита горем: ведь он столько всего уже не увидит и не успеет сделать. На этот раз все было по-другому. Мама прожила долгую и полную жизнь. И на этот раз я плакала не из-за того, что она что-то пропустит, а из-за того, как сильно я буду скучать по ней.

Следующие несколько дней я перебирала дома ее вещи, листала книгу, просматривала старые фотографии, гладила ее любимое украшение. Я обнаружила, что сижу возле ее пустого кресла возле обеденного стола и больше всего на свете мечтаю еще раз с ней поговорить, еще раз обнять ее.

Мы провели небольшую поминальную службу дома в кругу семьи и близких друзей. Мы попросили преподобного Билла Шиллэди, который венчал Челси и Марка, провести эту церемонию. Челси говорила трогательно, как и многие мамины друзья и члены нашей семьи. Я прочитала несколько строк из произведений поэта Мэри Оливер, чьи произведения мы с мамой обожали.

Стоя рядом с Биллом и Челси, я пыталась сказать последнее «прощай». Я помню одно мудрое высказывание, которым моя старая подруга как-то поделилась со мной в последние годы своей жизни. Эти слова прекрасно описывали то, как моя мама прожила свою жизнь и как я надеялась прожить свою: «Я любила и была любима; все остальное — это фоновая музыка».

Я посмотрела на Челси и вспомнила о том, как мама гордилась ею. Мама оценивала свою жизнь тем, насколько она может помочь нам и служить другим. Я знала, что, если бы она оставалась с нами, она бы побуждала нас делать то же самое. Никогда не почивайте на своих лаврах. Никогда не переставайте работать над тем, чтобы сделать мир лучше. Это наше незавершенное дело.

— А куда ушла Хиллари? — спросил президент, оглядываясь; он остановился, не договорив свою краткую речь о демократии в Бирме, стоя на крыльце дома Аун Сан Су Чжи в Рангуне. — Где она?

Это было в ноябре 2012 года. Мы совершали свой последний совместный визит в качестве президента и госсекретаря. Я махнула ему рукой, стоя чуть в стороне, и поймала его взгляд. «А, вот она!» — сказал он. Он поблагодарил меня, и я подумала о том, как сильно нынешняя ситуация отличается от той, которая была четыре года назад, там, в гостиной Дайаны Файнштейн. Как и вся наша последняя совместная поездка, это был момент ностальгии, которая одновременно вызывала и чувство горечи, и радости, и удовлетворенности тем, что мы смогли достичь, восторг от осознания, что мы стали отличными партнерами, и грусти от мысли, что скоро все это закончится.

Буквально за две недели до этого президент был переизбран на второй срок. В отличие от кампании 2008 года на этот раз я не могла вести за него агитацию. По закону и традиции госсекретари не должны принимать участие во внутриполитической деятельности. Впервые с 1976 года я пропустила Национальный съезд Демократической партии, состоявшийся в городе Шарлотта, штат Северная Каролина. В 2008 году на съезде партии в Денвере мне было предложено воспользоваться возможностью оказать поддержку президенту Обаме и способствовать таким образом объединению демократов после длительной президентской кампании. Однако во время съезда 2012 года я была на другой стороне земного шара, представляя нашу страну в ходе дипломатической миссии в Азии.

В тот вечер, когда мой муж выступил на съезде и официально выдвинул кандидатуру президента, я была на Восточном Тиморе, в самой молодой стране Азии, которая в 2002 году победила в своей долгой борьбе за независимость от Индонезии. После целого дня дипломатических заседаний и встреч в столице страны, городе Дили, незадолго до вылета в Бруней на встречу и ужин с султаном Хассаналом Болкиахом, я выкроила немного свободного времени и уединилась в резиденции нашего посла. Там не было телеканала Си-эн-эн, а скорость Интернета была очень невысокой, но Филиппу Райнесу удалось настроить на своем видеорекодере «ТиВо» запись трансляции из Вашингтона, так что мы смогли посмотреть только что закончившееся выступление Билла на домашнем компьютере посла. Я села и стала смотреть, а остальные сотрудники, сопровождавшие меня в поездке, столпились позади меня.

Я не смогла сдержать улыбку, когда увидела, как Билл выходит на сцену перед восторженной толпой. Прошло уже шестнадцать лет с тех пор, как он проводил свою предвыборную кампанию, но ему по-прежнему нравился азарт большого политического события. Как юрист, излагавший факты для жюри, он объяснил, какой серьезный урон был нанесен нашей экономике и положению на мировой арене к 2009 году и как администрация президента Обамы начала менять положение дел к лучшему. В конце своей речи он затронул вопрос американского упадка и возрождения.

— За всю свою более чем двухсотлетнюю историю мы видим, что, несмотря на все пережитые кризисы, мы всегда возрождаемся, — сказал он. — Нам предрекали неминуемый упадок с тех пор, как Джорджа Вашингтона раскритиковали как посредственного землемера с неудачной деревянной вставной челюстью. И так продолжается до сих пор. Всякий, кто рискнет поставить на то, что Америка проиграет, наверняка потеряет свои деньги, потому что мы всегда возрождаемся. Мы проходим все испытания, становясь в итоге лишь сильнее и лучше.

После того как Билл закончил, на сцене неожиданно появился президент Обама, чтобы поблагодарить его. Когда два президента обнялись, зал зааплодировал. Глядя на эту сцену с расстояния примерно десяти тысяч километров, я была полна гордости за бывшего президента, за которым я замужем, за нынешнего президента, с которым я работала на государственной службе, и за страну, которую мы все любим.

* * *

После завершения нашего пребывания в Бирме мы с президентом Обамой на «борту номер один» ВВС США полетели в Камбоджу для участия в саммите стран Восточной Азии и на встречу лидеров АСЕАН. Это стало еще одной важной пробой нашей совместной стратегии. В то же время разгорался конфликт в Секторе Газа между Израилем и группировкой «ХАМАС», и нам пришлось решать, готова ли я прервать запланированную поездку, чтобы лететь туда и попытаться договориться о прекращении огня. Нам нужно было многое обсудить, поэтому президент попросил меня зайти к нему в кабинет на «борту номер один», расположенный в носовой части самолета.

Я сидела напротив его большого деревянного письменного стола, и мы обсуждали деликатную дипломатическую миссию, которая мне предстояла. Несмотря на все, что происходило, мы начали вспоминать прошлое. Эти четыре года изменили нас так, как ни один из нас не мог и предвидеть. Мы вместе повидали столько событий и в такой степени приняли в них участие, что это помогло нам, как никогда раньше, глубже понять самих себя, друг друга и мир.

Но, даже невзирая на весь этот немалый совместный опыт, я никак не ожидала того, что произошло дальше. «Вы подумаете о том, чтобы остаться на посту государственного секретаря на второй срок?» — спросил президент.

С самого начала работы на этом посту я сказала себе: «Один срок, и все!» Кроме того, я не раз публично об этом заявляла. Какое бы удовольствие и радость ни приносило мне пребывание на посту государственного секретаря, я с нетерпением ожидала того момента, когда смогу оставить государственную службу и проводить больше времени с семьей, со своими друзьями, просто заниматься обычными повседневными делами, по которым я так скучала. Было бы неплохо пожить в одном часовом поясе, а не заниматься прибавлением или вычитанием пяти, десяти, четырнадцати часов к реальному времени там, где мне довелось проснуться.