Дин Рид: трагедия красного ковбоя - Федор Раззаков

– Все это откровенная ложь! – не скрывая своего раздражения, ответил Юрий. – Никто Романова с любовницей, якобы популярной ленинградской певицей, нигде не задерживал. А что касается свадьбы его второй дочери, то она игралась девять лет назад, и не в Эрмитаже, а на даче в поселке Левашеве. Мой товарищ из ленинградского обкома комсомола был там в числе немногочисленных гостей и видел все собственными глазами. Подчеркиваю, свадьба эта состоялась девять лет назад, а слухи о ней почему-то всплыли только сегодня, когда у Романова появились реальные шансы стать у руля страны. Догадываешься, зачем это делается?

– У Романова есть поддержка внутри Политбюро? – поинтересовался Дин.

– За него горой стоит министр обороны Устинов, который давно знает Романова по совместной работе – оба занимаются вопросами оборонной промышленности. Но боюсь, что мнения одного Устинова в этом вопросе окажется недостаточно.

Затем, после короткой паузы, Юрий добавил:

– Хотя, как говорится, поживем – увидим.

– Поживем, – живо откликнулся на эту фразу Дин, который, как и его приятель, был все-таки больше оптимистом.

Находясь в Москве, Дин встретился еще с одним человеком – журналистом «Комсомольской правды» Михаилом Кожуховым – и дал ему большое интервью (оно появилось 22 декабря и называлось «Не ошибитесь в мечте»). Несмотря на то что из интервью были убраны наиболее острые моменты, оно получилось весьма злободневным и острым. Что вполне естественно. К тому времени Дина все больше волновали проблемы молодежи, причем не только советской, но и восточногерманской. Он видел, что это поколение, которое выросло в тепличных условиях, все сильнее дрейфует в сторону Запада и не видит в этом дрейфе ничего страшного. В этом явлении не было бы ничего предосудительного, если бы молодежью не двигало исключительно голое потребительство, лишенное всяческих идеологических подпорок. И в своем интервью Дин выражал обеспокоенность именно этим моментом. Цитирую:

«Уважение к себе начинается с ответа на вечный, мучительный вопрос – для чего живу? Для чего рожден? Чтобы ездить на собственной машине? Носить джинсы? И только?

Однако не стоит все доводить до максимализма, чтобы не переступить черту здравого смысла. Ведь совершенно очевидно: каждый из нас хочет красиво и удобно одеваться. Но страшно, когда только это становится смыслом жизни. И если человек начинается с того момента, когда сумеет решить для себя, что он такое есть, то кончается он как личность именно тогда, когда успокаивается, увидев наконец, что нижняя часть его тела красуется в вожделенных фирменных штанах.

Далеко не все плохо, что приходит из Америки. Ведь только одни джинсы, только одна рок-музыка не могут быть «врагами», опасными сами по себе. И то, и другое – приметы времени.

Но совершенно иное дело, когда «американская облатка» – в джинсовой или джазовой упаковке – становится самоцелью. Тогда за океаном ловцы душ хлопают в ладоши: к сонму приверженцев американской мечты прибавляется еще одна душонка. «Мой домик, моя машина, мое дело…» Страшно, когда, став рабом вещей, накопительства, человек забывает о том, что действительно важно.

А важно проснуться утром и иметь возможность пойти в школу. Или на работу. Или лечь в больницу, не думая о том, что твоя семья вынуждена из-за этого отказывать себе в куске хлеба. К сожалению, только потеряв все это, кое-кто понимает: какая, в сущности, разница – ушел ли ты на работу в джинсах или брюках. Важно, что ты чувствовал себя Человеком».

В самом начале 1984 года один из близких друзей Дина Рида в восточногерманском партийном руководстве – заместитель руководителя отдела агитации и пропаганды ЦК СЕПГ (сектор телевидения и кинематографа) Эбергарт Фенш – сообщил Дину новость о том, что из Москвы пришли обнадеживающие сведения: Юрий Андропов пошел на поправку. Якобы он стал чувствовать себя лучше и даже пару раз приезжал работать в свой кабинет в Кремле. Московские источники сообщали, что Андропов возобновил в СССР крупномасштабный экономический эксперимент по перестройке управления промышленностью, предприятиями и объединениями. Тот самый эксперимент, который затевал еще в 1964 году Алексей Косыгин и который был свернут спустя несколько лет.

Кроме этого, в начале марта в СССР намечались выборы в Верховный Совет СССР, которые должны были значительно изменить состав не только Верховного Совета, но и Совета министров СССР, который возглавлял самый престарелый член советского Политбюро 79-летний Николай Тихонов. Все эти новости крайне обрадовали Дина, который тут же вспомнил свой последний разговор с Юрием Купцовым и был чрезвычайно рад тому, что сбываются оптимистические прогнозы, а не другие.

Но радость Дина длилась недолго. В конце января в восточногерманском руководстве уже вовсю курсировали слухи о том, что здоровье Андропова резко ухудшилось. И днем 10 февраля весь мир облетела информация о том, что накануне вечером советский генсек скончался. Новым генеральным секретарем был избран Константин Черненко, который пять месяцев назад отпраздновал свой 73-й день рождения.

Как раз в те самые дни в Восточном Берлине должен был проходить ежегодный фестиваль политической песни, в котором собирался участвовать и Дин. Однако из-за смерти Андропова его проведение было перенесено на несколько дней.

Рональд Рейган на похороны Андропова не приехал, прислав в Москву своего вице-президента Джорджа Буша. Вообще с начала года в Белом доме стали происходить удивительные метаморфозы. Президент США после четырехлетней воинственности вдруг решил переквалифицироваться в миротворца. В интервью журналу «Тайм», который увидел свет в начале года, на вопрос, считает ли он по-прежнему уместной фразу: «СССР является средоточием зла», Рейган ответил: «Нет. Я не стал бы больше говорить подобных вещей». Этот ответ поразил Москву настолько, что в «Правде» даже появилась заметка под названием «Чему же верить, г-н президент?».

Между тем столь резкий поворот на 180 градусов со стороны Рейгана был не случаен: ведь 1984 год был годом президентских выборов, а значит, Рейгану необходимо было уже сейчас перетягивать на свою сторону не только консервативную Америку, но и либеральную (несмотря на то что индекс популярности Рейгана в США был в тот момент 54 %, что превосходило показатели других президентов послевоенного периода, кроме Эйзенхауэра, Рейгану, видимо, было этого мало). Однако люди, сведущие и искушенные в политике, в Рейгана-миротворца не очень-то верили, а в Москве его по-прежнему называли «ястребом», чтобы не помогать ему в его желании быть избранным президентом на второй срок.

Несмотря на тогу миротворца, которую нацепил на себя Рейган, Америка под его руководством продолжала проводить политику «сильной руки» и не собиралась уступать и пяди земли в зоне своих интересов. Так, Белый дом по-прежнему снабжал деньгами и оружием режим в Сальвадоре и делал все возможное, чтобы свергнуть революционное правительство сандинистов в Никарагуа. Эта страна по территории в семь раз превосходила Сальвадор, имела стратегически важное расположение и протяженные береговые линии Карибского моря на востоке и Тихого океана на западе. Помощь противникам сандинистского режима в Никарагуа, так называемым контрас, США стали оказывать еще при Джимми Картере, который подписал секретную директиву, предписывающую ЦРУ оказывать всяческую поддержку противникам сандинистов: снабжать их деньгами, полиграфическим оборудованием и т. д.