Зимняя роза - Дженнифер Доннелли

– Я попрошу Элис не убирать твою порцию с плиты, – сказала она.

Никогда еще голос Мэгги не звучал так устало и так старчески.

– Мэгги, я…

Сид напряженно подыскивал слова. Мэгги осторожно коснулась его руки.

– Сид, ты хочешь, чтобы тебя простили? – тихо спросила она. – Тогда научись прощать. 

В последний раз Индия смотрела на равнины Тики. Завтра они втроем уезжают, и она уже никогда не увидит этих мест. Почти неделю она каждое утро ездила сюда. Хотела запечатлеть в памяти высокую траву, колышимую слабым ветром, стремительно несущиеся облака, цепь холмов вдалеке. Ей хотелось запомнить эти места, поскольку здесь теперь жил Сид Мэлоун.

Неожиданная встреча с ним выбила Индию из колеи. Она была раздавлена. Почти не притрагивалась к еде. Ночью почти не смыкала глаз. Действительность лишилась привычных ориентиров, словно Индия жила и действовала во сне. Земля, еще недавно такая прочная, уходила из-под ног. Индией овладело отчаяние, глубокая досада на собственную жизнь, которая могла бы сложиться совсем по-другому. Ее отчаяние распространялось и на Шарлотту, настоящий отец которой был жив, но девочка никогда об этом не узнает. И Сид никогда не узнает, что спасенный им ребенок – его родная дочь.

Все эти дни Индия двигалась как заводная кукла, удивляясь жестокости богов. Как они могли с интервалом в несколько лет дважды отнять у нее Сида? Как Шарлотте расти под холодным взглядом человека, который ее ненавидит, не зная любящих рук отца? А как теперь сложится ее собственная жизнь? Прежде она жила памятью, зная, что другое невозможно. После Африки воображение будет рисовать ей картины возможной счастливой жизни, но действительность останется той же: отвратительной и невыносимой.

Индия оставалась в седле, глядя в сторону фермы миссис Карр. Вскоре оттуда кто-то выехал верхом. Должно быть, Мэгги отправилась к соседям. Но всадница выехала не на дорогу, а свернула в ее сторону и двигалась напрямик, никуда не сворачивая. Вскоре Индия с холодным ужасом обнаружила, что в седле сидит вовсе не Мэгги. Это был Сид. Зачем он ехал к ней? Знал ли он, что это она? Или принял ее за кого-то другого?

Индией овладела паника. Не желая снова видеть его перекошенное гневом лицо, она развернула лошадь к ферме Макгрегоров.

– Индия! – послышалось у нее за спиной. – Индия, постой!

Она хотела остановиться и ответить, но испугалась. Страх заставил ее пришпорить лошадь и пустить галопом. Однако лошадь Сида бежала быстрее, и через несколько секунд он поравнялся с Индией.

– Остановись! – крикнул он.

– Нет!

– Индия, ну пожалуйста!

Она все-таки остановилась.

– Я так и думал, что это ты, – сказал Сид, когда их лошади пошли шагом. – В общем, Мэгги сказала… ты ездишь сюда постоянно. Каждый день.

– Ездила, – торопливо возразила Индия. – Но больше не буду. Мы скоро уезжаем, и я…

– Послушай, – перебил ее Сид. – Я хочу извиниться за тот вечер. Я отвратительно себя вел… так нельзя. Я не имел права кричать на тебя… и все такое. Но зачем ты приезжала на ферму Мэгги? Зачем?

– Я же ничего не знала! – чуть не плача, ответила Индия. – Я и подумать не могла, что Сид Бакстер – это ты. Ты не вправе меня упрекать. Я и понятия не имела.

– Не имела? А когда услышала «Сид Бакстер», у тебя внутри не зазвонили колокола?

– Зазвонили. Но честное слово, я не думала, что это ты. Мало ли мужчин с таким именем и фамилией? Я же считала тебя погибшим.

– Я не сплю с тех пор, как тебя увидел. Еда в глотку не лезет.

– Я готова еще раз извиниться, но только не кричи на меня. Иначе я уеду.

– Прости, – уже мягче пробормотал Сид. – Не уезжай. Останься. Пожалуйста. – Он стал торопливо рыться в седельной сумке. – Хочешь перекусить? Я привез сэндвичи. Элис делала. Еще кекс. И немного портвейна. Это все, что у нее нашлось. – (Индия настороженно смотрела на него.) – Я больше не буду кричать. Обещаю. Видишь рощицу огненных деревьев? Можем расположиться под ними.

Она кивнула.

Они проехали к рощице, спешились и привязали лошадей.

– Вот отличное местечко, – сказал Сид, указывая на островок травы, наполовину залитый солнцем и наполовину затененный.

Но никто из них и не думал садиться. Сид теребил седельную сумку. Индия стояла, скрестив руки и обхватив пальцами локти.

– Надо же… ты здесь. В Африке, – наконец произнес Сид.

– Да, Сид. Я здесь.

– Фредди, поди, замиряет обе стороны? Правительство и поселенцев?

– Пытается.

– Думаешь, сумеет?

– Уверена. Он всегда добивается желаемого. Если не одним способом, то другим.

– Он теперь кто? Министр иностранных дел?

– Пока заместитель министра по делам колоний.

– Что ж, недурную карьеру он себе сделал.

– Да. Это он умеет.

– Как Шарлотта?

– Почти оправилась. Спасибо.

– Удивительная девочка. Не по годам смышленая и находчивая. Я таких детей еще не встречал.

Индия прикрыла глаза, борясь с подступающими слезами и сознавая всю нелепость этого разговора. Она стояла рядом с Сидом, которого любила больше, чем кого-либо, и которого считала мертвым. Она стояла рядом с отцом их ребенка, говорила о каких-то пустяках, когда ей отчаянно хотелось подбежать к нему, поцеловать, сказать, что по-прежнему любит его, а потом раскрыть тайну Шарлотты.

– Индия, что-то не так?

– Это я от солнца глаза прикрыла, – быстро соврала она.

Ей пришлось открыть глаза. Индия разглядывала горизонт, стараясь не смотреть на Сида. Ей удалось придать лицу спокойное, отрешенное выражение. Главное – не потерять самообладания. Сид продолжал говорить, а из глубин ее памяти зазвучал другой голос.

– Вы… что? Вы… чувствуете? – сердито спрашивал этот голос. – Джонс, вы записались на мой курс не для того, чтобы чувствовать.

Профессор Фенвик. Она годами не вспоминала о нем. Это очень на него похоже: появиться в нужный момент и прочесть ей нотацию. Однако профессор был прав. Лучше ничего не чувствовать. Чувства стоили очень дорого. Этому учил ее Хью Маллинс, потом Уайтчепел. Но самым лучшим учителем оказался Сид Мэлоун.

– Я просто хотел еще раз сказать тебе, что сожалею о своем скотском поведении в тот вечер. Поверь, мне очень стыдно. И я рад, что у тебя в жизни все хорошо и ты счастлива.

Слушая его слова, Индия чуть не задохнулась от злости. Она лихорадочно пыталась затолкать злость поглубже, но не могла. Та продолжала бурлить, не подчиняясь волевым приказам. Ну почему Сиду всегда удавалось ее разозлить, причем сильно? Так было в притоне Тедди Ко, в Королевской бесплатной больнице, в «Баркентине», у нее дома, на темных улицах Уайтчепела. В те дни их разговоры неизменно превращались в словесные перепалки. Даже сейчас, искренне пытаясь извиниться, Сид только больше ее злил.