Жуков. Портрет на фоне эпохи - Л. Отхмезури

К середине 1942 года у него появились конкуренты. Ватутин и Рокоссовский стали командующими армиями, Василевский фактически возглавил Генеральный штаб. Летом Жуков не самым лучшим образом проявил себя под Ржевом, но ведь в то же время на юге другие генералы действовали не просто хуже, чем он, а катастрофически плохо. Ему и Василевскому принадлежит заслуга гениального плана «Уран», но, проводя операцию «Марс», он снова потерпел неудачу под Ржевом. В 1943 году он убедил Сталина принять решение, приведшее к победе под Курском, хотя обратил на себя внимание Сталина Рокоссовский, отличившийся в этой битве своими успешными действиями. В 1944 году Ватутин погиб, Рокоссовский и Конев блестяще командовали фронтами, но Жуков в том же качестве действовал на Украине не хуже их. Хотя ему не удалось удержать в окружении и уничтожить немецкую I танковую армию, эту неудачу с ним должен разделить Конев, который к тому же полностью провалил вторжение в Румынию. Его вклад в разработку операции «Багратион», после которой немецкая армия на Восточном фронте так и не смогла оправиться, так же значителен, как Антонова, преемника Василевского в Генштабе, и Рокоссовского. В 1945 году Жуков, Конев и Рокоссовский блестяще командовали тремя основными фронтами. Два генерала и будущих маршала, действовавшие южнее, Малиновский и Толбухин, стали командующими фронтами в 1943 году. Их успехи не могут сравниться с победами членов первой тройки, успех в Венгрии достался им дорогой ценой. Малиновский, правда, очень успешно действовал в 1945 году в Маньчжурии. Он же был единственным теоретиком среди вышеупомянутых командующих фронтами, включая и Жукова.

У каждого из этих военачальников был свой стиль. Рокоссовский был мастером маневра, его планы были изящными, он был наиболее «немецким» из советских командующих. Ватутин обладал храбростью, возможно даже излишней; также для него характерно неумение организовать работу подчиненных и желание все делать самому. Стиль Конева больше всего похож на стиль Жукова: его тоже отличали простота замысла, скрупулезность в сборе разведданных о противнике, тщательность подготовки операции, упорство в достижении результата. Но ни он, ни Рокоссовский не командовали одновременно несколькими фронтами, в отличие от Жукова. Что касается Василевского, это был исключительно талантливый организатор, штабист, превосходно чувствовавший себя в кабинете, среди карт и планов, но он не любил запаха пороха. Он успешно командовал войсками на поле боя только при условии, что при нем были компетентные командующие фронтами, как под Сталинградом, так и позднее в Маньчжурии. И Жуков находился на высших командных должностях дольше, чем любой из его коллег. Успех его действий трижды за войну имел решающее значение: под Москвой, под Сталинградом и под Курском, то есть в трех крупнейших битвах этой войны. И это не считая того, что он по 1943 год оставался главным военным советником Сталина. С какой стороны не подходи к проблеме, ни один красный маршал не может соперничать с ним по важности одержанных успехов.

Является ли Жуков величайшим полководцем в русской истории? Сравнения его с генералиссимусом Суворовым и фельдмаршалом Кутузовым бессмысленны, настолько сильно военное дело изменилось с конца XVIII века по середину XX. Качества, необходимые полководцам этих разных эпох, тоже весьма сильно различались. И если сказать, что Жуков обладал энергичностью и гипернаступательным духом Суворова или что он, как Кутузов, обладал стратегическим мышлением, это никак не поможет разрешить вопрос. Тем не менее у Жукова с Кутузовым есть еще одно общее обстоятельство, которое способствовало созданию «жуковского мифа»: оба они выиграли «отечественную войну», в которой России приходилось сражаться с теоретически более сильным противником. Как и фельдмаршал Александра I, Жуков может носить двойной титул: спасителя России и победителя мощной военной машины: первый – Великой армии, второй – вермахта.

Определить место Жукова в ряду великих военачальников Второй мировой войны задача более трудная. Претендентов много, а действовали они в очень разных военных системах. С 1939 по 1945 год Жуков занимал очень разные посты: командира корпуса, командующего фронтом и группой фронтов, начальника Генштаба и еще две должности, существовавшие только в Красной армии: заместителя Верховного главнокомандующего и представителя Ставки. Для каждого поста, каждой должности требовались свои качества, не всегда необходимые на другом. Прежде чем сравнивать Жукова с другими военачальниками Второй мировой, следует сказать, что сам его жизненный путь ставит его особняком от них. Он самоучка. Три класса начальной школы и несколько месяцев военных курсов весьма посредственного уровня дали ему не слишком большой багаж знаний, если сравнить его с образованием его противников и союзников. Манштейн, сын генерала, близкого к Гинденбургу, как и положено отпрыску прусского дворянского рода, получил основательное образование в кадетском корпусе. Макартур, тоже сын генерала, начальник военной академии Вест-Пойнт, также полностью принадлежал к военному истеблишменту. Монтгомери, внук крупного колониального администратора, учился в Сент-Пол’с Скул и Сандхерсте. Эти трое происходили из класса, привыкшего командовать. Зато у сына сапожника была возможность изучать самые оригинальные военные труды своего времени и лично общаться с их авторами: Свечиным, Триандафилловым, Иссерсоном, Тухачевским. Его военный опыт тоже был особым. В Первую мировую он воевал на подвижном восточном фронте, где проводились крупные наступательные операции; война здесь была совсем не похожа на ту позиционную окопную войну с почти неподвижной линией фронта, которая велась на Западе. Опыт четырех лет Гражданской войны в России, с использованием крупных кавалерийских соединений, перебрасываемых на огромные расстояния, с рейдами и контрповстанческими операциями, несравним с приобретенным Гудерианом, Монтгомери и Макартуром. Он, как и офицеры рейхсвера, но по другим причинам готовился к войне нового типа, а не к повторению той, что шла с 1914 по 1918 год.

Жуков служил в армии, не похожей ни на одну другую. Это был огромный и мощный, но при этом громоздкий и не слишком удобный инструмент, имевший свои источники силы и свои специфические слабости. Сила Красной армии заключалась в очень ранней мобилизации промышленности, в огромных людских ресурсах, в передовой военной доктрине и, начиная с 1942 года, в великолепном Генеральном штабе. Недостатки ее тоже были велики. Сверхполитизирован-ная, находящаяся под неослабевающим контролем единственной в стране политической партии и органов госбезопасности, она подчинялась суровому вождю, строго спрашивавшему с ее командиров за любые ошибки. Но это же было ее силой: как иначе заставить подчиняться неустойчивый рядовой состав? И слабостью: как в подобных условиях получить профессиональный офицерский корпус? Она вступила в войну совершенно дезорганизованной, особенно это относилось к ее офицерскому корпусу. Солдатская масса была расколота по национальному, социальному и политическому признакам. Такого не было ни в однородных армиях Соединенных Штатов и Соединенного Королевства, состоявших из солдат-граждан, ни в вермахте (по крайней мере, до 1943 года), сплоченном вокруг старых профессионалов прусско-германской школы и твердо верившем в своего фюрера. Армия, в которой служил Жуков, была разнородной, многонациональной, плохо обученной и недисциплинированной. Это была армия не преодолевшей свою техническую отсталость страны, в которой было мало специалистов, население которой находилось под воздействием крестьянской анархии. Был ли у Жукова выбор стиля руководства при таком «человеческом материале»? Мог ли он командовать иначе, чем страхом? В этом можно усомниться, пусть даже его темперамент и адаптация к сталинской системе способствовали принятию им такой системы управления.