Благие намерения - Владислав Гончаров

* * *

Это еще повезло Колодникову, что человек он уживчивый да покладистый. На какой бы работе ни работал, со всеми у него устанавливались хорошие отношения. Даже против председателя общества книголюбов, твари такой, что Алексея под сокращение подвел, слова ведь не сказал, уходя… И слава Богу, как теперь выясняется…

Да, но где гарантии, что с каждой новой ночью из центра незримой зоны не пойдут одна за другой все новые и новые волны? Может быть, тоненькая иголочка, вонзившаяся вчера в сердце, это только начало?.. А потом как обрушатся на тебя разом все стрессы, которые ты в течение жизни ближним своим устроил, — мама родная!.. «Нет, если мотать, то сейчас…» — поднимаясь по лестнице, бессмысленно повторял Колодников где-то слышанную сегодня фразу.

На лестничной площадке второго этажа Алексея поджидал сюрприз. Вместо знакомой, обитой дешевым черным дерматином. двери с кривоватым номерком из тонкого белого металла, его встретила броневая плита на мощных петлях. Точь-в-точь как в подвале райотдела, только забивающийся засов приварить — и будет один к одному… Вдоль перил по лестнице тянулись на третий этаж отсвечивающие смолой кабели электросварки. Где-то наверху трещал электрод, по косой стене пролета метались бледные отсветы. Колодников поднялся до промежуточной площадки, взглянул. Точно такую же броневую дверь собирались навешивать в бывшей Борькиной квартире. Не иначе, Димкина работа… Вполне возможно, что уже пробивают перекрытие и ладят внутреннюю лестницу на второй ярус.

Алексей растерянно побренчал старыми ключами на брелоке и нажал кнопку звонка. Открыл Димка. Ни дать ни взять — капиталист в чистом виде. Спрут-эксплуататор. Рубашка, галстук. В зубах — дорогая сигарета, в свободной руке — роскошный блокнот с деловыми записями.

— С чего это ты вдруг? — спросил Алексей, озадаченно разглядывая металлическую коробку двери.

— А как же? — вполне серьезно отвечал ему Димка. — Самое время… А то, знаешь, кое-где уже ходят по квартирам. Откроешь — а там толпа такая! Свяжут тихонько, не увеча — и давай мебель выносить… А что ты с ними сделаешь? Вырубить нельзя, стрелять — тоже…

— Хм… — Алексей все еще качал головой, диву давался. — Слушай, но ведь это же, наверное, недешево стоит… Где ты столько денег-то берешь?

Сын нахмурился и с гулким звуком, отдавшимся неприятным воспоминанием в костях Колодникова, закрыл страшенную дверь.

— Я ж тебе говорил уже: на квартирах сижу…

— Позволь! Но ведь ты же, как я понимаю, их не на свои скупаешь…

— Понятно, что не на свои, — недовольно сказал Димка.

— Так что же — на зарплату двери навешиваешь?.. — не отставал наивный Колодников.

— Какую зарплату? — оторопел Димка. — Да не, па… Тут все просто… На руки даем одни бабки, а в договоре пишем другие. И нам навар, и тому, кто продает… А то наложка до трусов разденет… Ну, тут и я, типа, срубаю… по мелочи.

— Та-ак… — протянул не без ехидства Колодников, сбрасывая туфли. — А как на такие штучки смотрит Святое писание?..

— Как смотрит? — не понял Димка. — Нормально смотрит. Про это даже притча есть…

— С ума сошел? — сказал Алексей. — Какая притча?

Димка вроде бы слегка обиделся. Нахмурил брови и вынес из своей комнаты уже слегка потрепанную толстенную Библию.

— Вот… — сказал он, не глядя разнимая книгу на самой длинной закладке. — Вот отсюда, с пятого пункта…

— Не пункта, а стиха, — проворчал Колодников, принимая раскрытую книгу и поправляя очки.

«И призвав должников господина своего, каждого порознь, сказал первому: сколько ты должен господину моему? Он же сказал: сто мер масла. И сказал ему: возьми твою расписку и садись скорее напиши: пятьдесят…»

— Погоди, погоди!.. — всполошился Колодников. — Это что?.. Это где такое?..

— От Луки, — невозмутимо отозвался Димка.

— Что?.. А! Ну да… Верно, от Луки… — И Алексей в смятении продолжал читать странную притчу, на которую он как-то раньше не обращал внимания.

«Потом другому сказал: а ты сколько должен? Он отвечал: сто мер пшеницы. И сказал ему: возьми свою расписку и напиши: восемьдесят. И похвалил господин… — моргая, читал Алексей, — управителя неверного, что догадливо поступил…»

— А! Ну так написано же: «неверного»!.. — обрадованно и в то же время как-то не слишком уверенно сказал он.

Димка наморщил лоб.

— Ну так это… Он же когда был неверным?.. Типа, когда имение господина… как это?.. расточал… А когда стал расписки брать… тот его похвалил, типа…

Обескураженный Колодников пробежал страницу до конца и, не найдя, что ответить, молча вернул книгу сыну.

— А… мама где? — спросил он.

— Наверху… — Димка указал на потолок. — По телефону теть Марине звонит… — Он унес Библию в свою комнату и вскоре вышел, бренча связкой каких-то не виданных еще Колодниковым ключей. — На вот… Это — от верхней двери, а это — от нижней… А старые эти свои — выбрось…

Вернувшаяся сверху Александра сильно расстроилась, узнав от Колодникова, что ему так и не удалось выяснить, когда же наконец издательство намерено заплатить за корректуру. Даже всплакнула слегка.

— Мам… — лениво и укоризненно басил выглянувший на плач Димка. — Ну чего ты, мам?.. Это ж не деньги…

— Дело не в деньгах… — всхлипывая и утираясь, отвечала Александра.

— Дело в принципе, — не удержавшись, вставил мрачный Алексей.

— Просто каждый труд должен быть оплачен… — твердо сказала она, промакивая платочком уголки глаз. — Просто по справедливости…

О Господи! Мало ей справедливости!.. Колодников встал и прошелся по комнате, сосредоточенно поглядывая то на сына, то на жену, то на иконку Пречистой Богородицы Боголюбской над супружеским ложем.

— Саш… — решился он, покряхтев. — Насчет денег Димка прав… Во-первых, это не деньги, во-вторых, чует мое сердце, в любом случае тебе их не заплатят… — Он помялся, сердито подвигал губами. — Кстати, о сердце… Вчера ночью у тебя сердце сильно схватило?..

Александра, вмиг утративши несчастный вид, с подозрением въелась глазами в мужа — как в старые добрые времена. Не обнаружив насмешки в его взгляде, несколько смешалась.

— Сильно… — сказала она и на всякий случай поджала губы. — А что?..

Димка оглядел родителей и, найдя ситуацию вполне мирной, двинулся в свою комнату.

— Хоронили сейчас одного… ну, из вчерашних, — хмуро сказал Алексей, дождавшись, когда сын прикроет за собой дверь. — Инфаркт…

— Как инфаркт?

— А так… — Колодников прерывисто вздохнул. — Довел, надо понимать, кого-нибудь до инфаркта — ну и вот… И у меня вчера мотор забарахлил… Впервые в жизни…

Александра стояла перед ним бледная с огромными глазами.