История Дома Романовых глазами судебно-медицинского эксперта - Юрий Александрович Молин

беленые своды, дубовые двери и паркеты; орнаментальная живопись на золоченом фоне. Через 10 лет Константин Николаевич привез со Святой земли серебряный крест с частицами Животворящего Древа, камень от колонны Святого Великомученика Георгия, ковчег с мощами святых и другие святыни (Антонов В.В., Кобак А.В., 1996). В церкви хранилась семейная реликвия – древний Образ Нерукотворного Спаса, принадлежавший Н.Р. Захарьину-Юрьеву, брату царицы Анастасии, предку Романовых. В эти годы священником храма был известный пастырь о. Василий Григорьев, член Российской Академии Наук. Об отношении Константина Николаевича к семейному храму свидетельствует дневниковая запись, сделанная в Мраморном дворце 4 октября 1859 года: «Были у обедни в нашей милой здешней церкви, которую я так люблю».

Не меньшее внимание уделялось Павловскому дворцу как потомственной фамильной резиденции Романовых – месту, где бережно сохранялись реликвии, связанные с Павлом I и Марией Федоровной. Парковые сооружения были заново отремонтированы, проделана большая работа по расчистке аллей, сильно заросших при Михаиле Павловиче, осуществлено много посадок. Оранжереи, прежде запущенные, ожили и обогатились редкими растениями. Хозяин, возвращаясь из дальних морских походов в Павловск, жил с семьей не в Большом дворце, а в деревянном, который когда-то был пожалован Великому Князю Константину Павловичу. Прекрасная библиотека, основанная Марией Федоровной, фамильный архив, собрание слепков и камней были приведены в образцовый порядок. В 1872 году во дворце открылась картинная галерея. Тогда же здесь был организован Музей древних произведений искусства и академик А. Стефани издал его каталог. По повелению Великого Князя картинная галерея и музей были открыты для обозрения ежедневно от весны до поздней осени в дневные часы. На плацу перед дворцом установили памятник Павлу I работы скульптора И. Витали. По поручению Константина Николаевича к празднованию столетнего юбилея Павловска историк М. Семевский на архивных материалах Министерства Императорского двора написал книгу «Павловск. Очерк истории и описание. 1777–1877». Как человек прогрессивных взглядов, Константин способствовал открытию в 1876 году магнитной и метеорологической обсерватории, которая была построена на восточной границе парка. В связи с развитием железной дороги Павловск стал модным дачным местом для петербургской интеллигенции. Здесь жили архитектор А. Брюллов, скульптор П. Клодт, литератор В. Соллогуб, на дачу к брату приезжал Ф. Достоевский.

В 1856–1864 годах Иоганн Штраус управлял Павловским оркестром и написал в этот период вальс «Воспоминания о Павловском парке» и польку «Из Павловского леса». Покоренный гостеприимством великокняжеской четы, знаменитый венский композитор и капельмейстер посвятил Великой Княгине прекрасный вальс – «Александра», а в память посещения другой резиденции – кадриль «Терраса Стрельны». Не остался «обделенным» и Константин Николаевич. Высоко ценя вклад Великого Князя в либеральные преобразования, помощь в постановке на сцене своих новаторских произведений, П.И. Чайковский посвятил Константину Николаевичу оперу «Опричник» и один из квартетов.

* * *

Многие десятилетия Константин Николаевич вел дневник, хранящийся и ныне в архиве, ждущий своего издателя. Первую запись сделал в 1836 году девятилетним мальчиком, первый раз вышедшим в море, последнюю – 6 июля 1889 года, накануне развития инсульта. Однако публикация этого источника – задача непростая, поскольку автор нередко прибегал к условным обозначениям и шифру. Пока опубликованы только фрагменты воспоминаний. Дневник Константина Николаевича – меньше всего развлекательное чтение, но зато этот документ составлен одним из самых близких к Императору Александру II людей и отражает сердцевину правительственной политики, ее «кухню» и авансцену, дает представление о личности автора, которому брат неизменно доверял и на которого полагался в самых сложных случаях. Ряд записей имеет существенный интерес с медицинской точки зрения:

«1 июня 1860. В 7 часов утра жинка меня разбудила и сказала, что у нее начались боли. Встал тотчас, начали все приготовлять. Утро работал сперва один, потом с Толстым и несколько раз входил к жинке. Боли становились регулярны и сильны. В 10 часов меня позвали окончательно. Все обошлось очень хорошо и скоро, хотя с огромными страданиями. Наконец, ровно в 1/2 11-го раздался голос новорожденного ребенка. Эта минута невыразимая!! Михайлова (новая бабка, которая заменила почтенную покойницу Чайковскую) объявила, что это сын, и мы его назвали Димитрием по Святителю Ростовскому. К одиннадцати часам вышло и место, и ребенка вымыли…»

«12 июля 1860…В Мраморном меня стетоскопировал Стекауер (Здекауэр – Ю.М.), потому что жинка беспокоится о моей груди. Нашел все, Слава Богу, хорошо. Потом – на плавучие доки, куда уже введен “Николай”…»

«4 ноября 1860. Наш Костюха перебивался день-два с лихорадкой и жаром. Сегодня утром открылось окончательно, что у него корь, но, как кажется, Слава Богу, не в сильной степени. Должны были, поэтому, оставив Дмитрия с ним вместе, прекратить сообщение с Олей и Верой, а Николу совершенно отдать Алексею…»

«31 декабря 1860. Кончившийся 1860 год был все-таки добрый год. Хотя мы лишились нашей дорогой Матушки, но ее кончина была так тиха, так свята, среди всей семьи, тогда как она могла бы скончаться на чужбине, что и в этом нельзя не видеть особого Благословения Божия. Зато в этот же 1860 год Господь Бог не только сохранил нам всю нашу собственную семью, но и даровал нам пятого ребенка, нашего Ангела Дмитрия. А эту осень, во время крестьянской работы я особенно ощущал на себе Благодать Божию и в силах телесных и в силах душевных, сердце и дух мой наполнены благодарностью и смирением. За сим и на наступающий 1861 год молитва моя: Да будет Воля Твоя, и да сподоблюсь исполнить в точности надпись, которую я выбрал для герба Стрельны: Прямо и верно. Аминь».

Неоконченные мемуары Великого Князя «Мои воспоминания» (начаты 27 декабря 1883 года, последняя запись – 26 июня 1885 года) хранятся в фонде 722 ГАРФ. Пока не обработанными…

* * *

В январе 1880 года, в условиях политического кризиса, Александр II выразил намерение рассмотреть проекты представительства, поданные в свое время П.А. Валуевым и Константином Николаевичем. Под председательством Великого Князя был создан Особый комитет для рассмотрения проектов. В заседаниях Комитета в январе 1880 года оба документа были отвергнуты, предложенные меры были признаны «несвоевременными». С армейской прямотой написал об атмосфере, окружавшей Великого Князя в годы реформ, Н.А. Епанчин (1996) в своих знаменитых мемуарах: «Много неверного говорили в обществе о Константине Николаевиче. Застарелые и закоснелые сторонники николаевского режима ворчали, шипели, сплетничали и клеветали. Константина Николаевича считали чуть ли не государственным преступником; говорили, что он, будучи наместником Польши, намеревался провозгласить себя Польским Королем… Когда 5 февраля 1880 года в Зимнем Дворце произошел взрыв, от которого пострадал караул Л.-гв. Финляндского полка, то пошла злобная клевета, что Константин Николаевич был осведомлен об