Карты в зеркале - Орсон Скотт Кард

— А что мы можем сделать? — отозвался Да. — Только продолжать подъем. Лучше возможная опасность, чем неизбежная.

Я взглянул на долину и холмы внизу. Стоун снова сплюнул.

— Чужеземец, — сказал он, — даже если бы мы могли нарушить клятву, они встретили бы нас внизу и убили, как только мы спустились бы с горы.

— Тогда давайте вызовем мое летающее судно. Ведь когда появилось правило, запрещающее людям подниматься на Небо, никто из вашего племени даже понятия не имел о летающих машинах.

Да засмеялся.

— Мы всегда знали о летающих машинах, просто у нас их никогда не было. И все же мы знаем, что эти машины не должны доставлять на Небо грешников, просителей и тех, кто дал клятву.

Мне оставалось ухватиться за соломинку.

— А что будет, когда мы туда доберемся?

— Тогда мы выполним то, в чем поклялись.

— И после этого я смогу вызвать корабль, чтобы он увез нас с вершины?

Они переглянулись, и Да кивнул. Я тут же зашарил по карманам в поисках рации; с городом отсюда связаться было невозможно, однако меньше чем через час над нами пролетит орбитальный корабль и передаст мое сообщение. Надеясь, что корабль уже над горизонтом, я попытался его вызвать, но ответа не получил, и мы снова начали карабкаться вверх.

Теперь подъем стал еще труднее, ведь мы дьявольски устали. У меня болели пальцы и ладони — каждый раз, когда я хватался за скалу, их жгло, точно огнем. И все же мы упорно двигались вверх: похоже, западный склон все-таки не был неприступным. Нередко нам помогали выступы скалы, образующие нечто вроде лестницы, кое-где эти каменные «ступеньки» были настолько широки, что на них можно было отдохнуть… Но в конце концов очередной выступ преградил нам путь.

В этом не знающем металлов мире не существовало инструмента, который помог бы нам проползти по нижней стороне выступа. А пути назад не было — и только тут я понял, на что рассчитывали наши хитрые враги. Теперь нам придется свернуть влево или вправо, к северу или к югу, и там они нас перехватят.

Но выбора у нас не было и, пройдя под нависающим скальным козырьком, мы повернули на юг. Теперь впереди шел Стоун: он холодно объяснил, что Да несет душу Кроуфа, которому они поклялись присмотреть за мной, поэтому именно он, Стоун, должен взять на себя главный риск. Да с мрачным видом кивнул, с моей стороны возражений тоже не последовало. Я хотел жить, а за любым поворотом и любым большим камнем можно было схлопотать стрелу.

Я удивился, что кое-где под скалами лежал снег, которого мы не заметили снизу; летом в здешнем климате снег мог уцелеть только на такой высоте.

Сгущались сумерки, и я предложил остановиться на ночлег. Да согласился, и мы устроились у скалы, скорчившись под нависающим над нашими головами выступом, в двух метрах от края обрыва, за которым была пустота. Я лежал, глядя на единственную мигающую в небе звезду… Но вымотался настолько, что ни тогда, ни утром не осознал, что она означает.

Наутро Да объяснил, что мы уже близко от цели и либо доберемся сегодня до Неба, либо умрем. Корабль совершал третий виток с тех пор, как я сумел-таки с ним связаться, попросив прислать «шаттл». Теперь я снова вышел на связь и коротко объяснил, когда мы будем на месте.

Однако на сей раз менеджер корпорации Тэк, отвечающий за связи с этой планетой, подключился из города к нашему разговору и принялся бранить меня за тупость.

— Так-то ты, черт побери, исполняешь свои обязанности! — сквозь помехи кричал он. — В угоду мерзким религиозным предрассудкам тащишься неизвестно куда в компании первобытных дикарей, рискуя погибнуть!

Почти пять минут он продолжал в том же духе, а потом я снова окликнул корабль и напомнил, что, согласно условиям моего контракта, они обязаны оказывать мне любую необходимую помощь, включая эвакуацию с вершины горы, а менеджер может взять свои возражения и засунуть их в…

На корабле выслушали меня и согласились выполнить мою просьбу.

Некоторое время я лежал, пытаясь успокоиться. Тэк просто не понимает, не может понять. Он не смотрел в лицо Фоулу, который по доброй воле пошел на смерть, чтобы остальные могли спуститься с утеса; не видел, каково было Стоуну и Да решиться бросить тело Пана. Он просто не может понять, почему ради Кроуфа я поднимаюсь на вершину Неба…

Не ради Кроуфа, черт побери! Ради самого себя, ради нас. Кроуф мертв, этого не изменить, сколько ни размазывай по скале его экскременты. Внезапно вспомнив, чем именно мы займемся, добравшись до вершины — если, конечно, нам удастся до нее добраться, — я расхохотался. Такие муки, и все ради того, чтобы разложить на камне дерьмо умершего человека!

Стоун схватил меня за горло и сделал движение, словно собираясь швырнуть меня в пропасть. Да пожал плечами, но в глазах Стоуна я увидел смерть.

— Ты поклялся, — прошептал ему Да, и Стоун наконец отпустил меня.

— О чем ты там болтал на своем дьявольском языке? — напористо спросил он.

Я вспомнил, как все это выглядело: я поговорил с космическим кораблем и после паузы вдруг рассмеялся. Что ж, я пересказал им, конечно, смягчая выражения, все, что наговорил Тэк.

Пока я рассказывал, Да сердито смотрел на Стоуна. Потом, после долгих раздумий, подал голос:

— По-моему, это правда — что мы суеверны.

Я промолчал, промолчал и Стоун, хотя для этого ему пришлось призвать на помощь всю свою выдержку.

— Однако правда и ложь не имеют никакого отношения к любви и ненависти, — продолжал Да. — Я любил Кроуфа и выполню свою клятву; он сделал бы то же самое для любого другого Льда, а может, даже для меня, хоть я не Лёд.

Уладив проблему так легко (а следовательно, не уладив ее вообще и даже не вникнув в нее), мы уснули, и я больше не думал о звезде, мигающей над головой.

Наступило унылое утро; у нас под ногами плыли на юг облака. Похоже, собиралась гроза. Да предупредил, что если облака поднимутся, мы попадем в туман. Нужно было спешить.

Но мы прошли совсем немного, когда за очередным выступом, позади которого открылся пологий склон, увидели три или четыре дюжины голони. Они явно только что проснулись и не заметили нас, но не было ни малейшего шанса пройти незамеченными те десять шагов, что отделяли нас от склона. И каким бы он ни был пологим, чтобы добраться по нему до вершины, требовалось одолеть четыреста-пятьсот метров, по словам Да.

— Что же делать? — прошептал я. — Они запросто нас убьют.

Да заколебался.

Мы смотрели, как голони достали свои припасы и принялись за еду: как потом они боролись друг с другом и собирали ветки для костра. Они вели себя так, как всегда ведут себя мужчины в отсутствие женщин: шумели и развлекались в ожидании серьезного дела. И смеялись они точно так же, как все, и шутили, и боролись — конечно, не всерьез. Я совсем забылся и с удивлением понял, что мысленно ставлю на того или иного борца, представляя, каким приемом на его месте сумел бы победить противника. Так прошел час, за который мы ни на шаг не приблизились к вершине.