Меркьюри и я. Богемская рапсодия, любовь и котики - Джим Хаттон

«Фредди в ярости: “Разве я похож на умирающего от СПИДа?”» — в понедельник 14 октября 1986 года с пометкой «Эксклюзив» кричал заголовок газеты «Сан».

Фредди снова взбесился.

Он повторял, что не проходил никакого обследования, но несколько дней не мог успокоиться, тревожился и, казалось, был всецело поглощен этим инцидентом. Обычно он игнорировал выходки желтой прессы, но на этот раз газетчики задели за живое. Думаю, втайне он испытывал сомнения насчет своего здоровья, ведь до нашей встречи он с лихвой вкусил все прелести разгульного образа жизни рок-звезды: секс, наркотики, рок-н-ролл, случайные связи с незнакомцами.

В день, когда появилась статья в «Сан», я вышел на работу в «Савой» и окунулся в привычную рутину салона. День сразу не задался. С ужасом я узнал, что наше арендованное помещение продали. Встретился с новым владельцем и не пришел в восторг, особенно когда обнаружил, что управляющим он назначил своего нахального младшего братца. Мое положение в «Савое» пошатнулось. Новое руководство пыталось изменить концепцию, превратить старомодную цирюльню в гламурный салон стрижек и укладок. Работать стало невыносимо. Но, по крайней мере, у меня был Фредди. И каждый вечер я возвращался домой — в Гарден Лодж.

К Рождеству того года Queen решили выпустить альбом Live Magic[39] с концертными версиями многих своих хитов. И запланировали каникулы, чтобы каждый мог подзарядить батарейки и заодно заняться сольными проектами.

Их решение вызвало в прессе массу домыслов о том, что группа находится на грани распада. Подобные слухи бродили постоянно, но всегда были необоснованными — у ребят этого и в мыслях не было! По настроению Фредди я мог определить, что в группе произошла размолвка, но ссоры случались редко и закачивались предсказуемо. В запале каждый, бывало, кричал о своем уходе, но это никогда не воспринималось всерьез. Все четверо — творческие личности; естественно, что иногда они бывали импульсивны и отстаивали собственные взгляды. Но как только все заводились до предела, сразу начинали искать способ разрядить обстановку, и Фредди часто выступал в роли самого дипломатичного миротворца.

Я думал, что теперь, когда вдруг появилась уйма свободного времени, Фредди захочет тусить по клубам. Но он повел себя совершенно иначе — стал, как и я, домоседом. Мы вели спокойную жизнь в Гарден Лодж. Почти каждый субботний вечер Фиби и Джо уходили, а мы оставались вдвоем на диване в обнимку перед телевизором. Иногда мы ложились спать аж в десять вечера, но это вовсе не означало, что Фредди проснется раньше обычного. Ему нравилось выпить чашечку чая в восемь утра, а потом еще час-два подремать.

Фредди любил расставлять дома фотографии близких и почти все снимки обрамлял серебряными рамками. Крышка рояля в гостиной вся была заставлена фотографиями. Больше сорока снимков: я, Джо, Фиби, Мэри, Барбара, Питер Стрейкер и, конечно же, кошки. Фотографии в рамках стояли и по обеим сторонам нашей кровати.

Однажды перед сном я просматривал свой семейный фотоальбом. Фредди сел рядом и начал внимательно разглядывать каждый снимок. Особенно ему понравилось одно черно-белое фото, где я, еще совсем юный, запечатлен со своими родственниками.

Следующим вечером он вручил мне серебряную рамку:

— Это для твоего семейного фото, я уже придумал ему место.

Он поставил фотографию на круглый столик в спальне. Это было первое, что он видел, просыпаясь.

Пол Прентер принадлежал к «семье», по крайней мере, так считал Фредди. Пол работал менеджером Queen около восьми лет, но потом его уволили. Чтобы выручить Прентера, Фредди привлекал его к работе над несколькими сольными проектами. В конце 1986 года удача, похоже, совсем отвернулась от Прентера, поэтому Фредди решил порадовать его — предложил провести Рождество и Новый год в квартире на Стаффорд Террас. А так как тот был на мели, Фредди дал ему денег, чтобы на праздниках он ни в чем себе не отказывал.

Суббота накануне Рождества выдалась серой и пасмурной, но Фредди светился как солнышко. Он поручил Терри подготовить машину; мы направлялись за покупками в «Хэрродс». Фредди решил, что это будет вылазка исключительно за дорогими духами и лосьонами после бритья. В парфюмерном отделе универмага он устроил настоящий переполох, сметая с полок пузырьки всех форм и размеров — купил достаточно, чтобы затопить половину Найтсбриджа. Затем случилась неловкая ситуация.

Фредди торжественно протянул свою карту «Американ Экспресс» продавщице, которая, расплываясь в улыбке, убежала, чтобы получить подтверждение для снятия с карты столь крупной суммы. Вернулась она в явном замешательстве.

— Прошу прощения, сэр, — сказала она Фредди, — но вы превысили лимит. Вы можете как-то иначе подтвердить свою личность?

— Я — Фредди Меркьюри.

— Да, сэр, — продолжила она, — мне-то это известно, а вот «Американ Экспресс» — нет.

К недовольству Фредди, в транзакции было отказано. Слова «нет» для него не существовало, такой он был великий. А пока суд да дело, мы с Терри скинулись наличными на оплату покупок.

В этом море ароматов, купленных Фредди в тот день, было кое-что и для меня — целое озеро одеколона «Карл Лагерфельд»; я пользовался только им. По сравнению с этим огромным флаконом мой старый одеколон на полке в ванной комнате казался пробником. Фредди приобрел и презентационный набор полной линейки ароматов «Лагерфельд»: я до сих пор его не истратил, несмотря на ежедневное пользование.

Рождество 1986 года мы отпраздновали еще более пышно, чем наше первое Рождество в Гарден Лодж. В гости пришли Мэри, Пол Прентер, Тревор Кларк и Питер Стрейкер. За рождественским ужином собралось человек двадцать. Столовая не могла вместить всех, и мы сдвинули два стола по всей длине гостиной. После обеда по традиции принялись разбирать гору подарков под елкой. Я преподнес Фредди серебряный диспенсер для салфеток, который нашел в небольшой антикварной лавке за углом отеля «Савой».

В канун Нового года мы устроили вечеринку в Гарден Лодж, которую навсегда запомнили не только наши гости, но и соседи. У нас оставались фейерверки, которые я покупал для Ночи Гая Фокса[40], и мы решили отметить ими новый, 1987 год. Фиби и я почти весь день провозились с фейерверками в саду; я расставил сотни бенгальских огней в каменных вазах по обе стороны от парадного входа. Незадолго до полуночи Фиби и я принялись за работу. Я зажигал бенгальские огни паяльной лампой. Наш фейерверк озарил все небо, и соседи вместе с нами смеялись и хлопали в ладоши при каждом разноцветном залпе.

Спустя несколько дней на мой тридцать восьмой день рождения Фредди решил подарить мне дорогое украшение — массивный золотой браслет. Я как-то не привык носить такие вещи, но Фредди настаивал. Мы отправились в ювелирный салон «Картье» на Бонд-стрит. К счастью, там не было ни одного браслета. Но на глаза нам попались два чудесных кольца — кто-то заказал их, но не выкупил. Меньшее по размеру кольцо-печатка было из 18-каратного золота с платиновой вставкой. Я примерил, но оно оказалось велико. На этом мы прекратили наши поиски.