Присоединение Грузии к России - Зураб Авалов

Но люди с такими планами имели власть и для выполнения их могли приводить в движение полки на суше и корабли на морях.

Заранее предвидя неизбежную после смерти Керим-хана анархию, русское правительство еще до его смерти стало с лихорадочной поспешностью подготовлять морскую экспедицию, а летом 1781 г. эскадра графа Войновича уже бросила якорь в Астраханском заливе. Затем, рассматривая берег как res nullius и войдя в роль primi occupantis, Войнович, не шутя, приступил к основанию «Мелиссополя», но, увы, пчелы, которых он там искал, вместо меда познакомили его со своим жалом.

Владетель Астрабата, Ага-Магомет-хан Каджарский, со временем основатель нынешней династии шахов, а пока один из претендентов, покинувший Шираз сейчас же после смерти Керима, чтобы из родового владения своего начать «поиски», вероломный Ага-Магомет-хан хитростью заманил в ловушку все начальство русской эскадры, велев схватить беззащитных офицеров во время идиллической пирушки и наложить колодки на их ноги.

Эта выходка Ага-Магомет-хана не прошла ему даром, но основать колонию в Астрабатском заливе не удалось.

При наличности нескольких претендентов на иранский престол правительству русскому предстояла возможность, взвешивая шансы соперников, обещать свою поддержку тому, кто за это может больше дать.

Ласкался было к России и Ага-Магомет-хан, но пока дела его шли не блестяще и ему лишь напомнили о «дерзновенном поступке его с российскими офицерами». Сын Керима, Абдул Фетихан, молил о помощи, обещая всю Персию отдать под покровительство России, но он скоро умер на руках Али-Мурат-хана, овладевшего Ширазом и ставшего на время самым видным из претендентов.

2

Сказанного достаточно, чтобы понять, что пришло опять время персидской политики, и нужно было пользоваться всеми благоприятными обстоятельствами. При таких условиях нетрудно было догадаться о выгоде союза с Грузией: благодаря ему Россия имела бы твердую точку опоры по соседству с театром, на котором она собиралась действовать в широком масштабе.

Раз союз с Грузией был подсказан русскому правительству его видами на Персию, было очень легко осуществить это дело, так как в Грузии для такого союза почва была всегда готова.

Попытки Ираклия завести сношения и испросить помощь у императора Иосифа I не привели ни к чему, и понятно, что когда через немецкого искателя приключений, доктора Рейнегса, Потемкин сделал ему надлежащий намек, Ираклию оставалось лишь повторить заявленные им десять лет назад условия.

В свою очередь, весной 1783 г. Потемкин прислал свой проект трактата, который в значительной части совпадал с условиями Ираклия[99].

Таким образом, 24 июля 1783 г. был подписан в Георгиевске русскими и грузинскими полномочными знаменитый трактат[100], к рассмотрению которого мы и перейдем.

I

1

Предмет договора 1783 г. есть, как говорится в именном указе Сенату, «признание царем карталинским и кахетинским Ираклием Вторым над собою Верховной власти и покровительства Российских императоров».

Издавна, гласит вступление к трактату, «Всероссийская Империя по единоверию с грузинскими народами служила защитою, помощью и убежищем тем народам» и их владетелям. Покровительство царям грузинским произвело ту зависимость их от Самодержцев Российских, которая «наипаче» обнаруживается из самого императорского титула.

Ныне же заключается дружественный договор, посредством которого царь Грузинский «ознаменил бы торжественным и точным образом обязательства свои» по отношению к Империи, а с другой стороны, и Е. И. В. также «могла бы ознаменить бы торжественно, каковые преимущества и выгоды от щедрой и сильной ее десницы даруются» народам и владетелям Карталино-Кахетинского царства.

Признаваемая таким образом над Грузией власть императоров очевидно исключает «подданство» какой-нибудь иной державе. Поэтому в первой же статье трактата Ираклий «торжественно навсегда отрицается от всякого вассальства или, под каким бы то титулом ни было, от всякой зависимости от Персии или иной державы; и сим объявляет перед лицом всего света, что не признает над собой и преемниками иного самодержавия, кроме верховной власти и покровительства Е. И. В.» и ее преемников.

Этим Ираклий заявляет подданство своему сюзерену — Императрице; далее следует обещание верности и готовности способствовать пользе Империи во всяком случае, где это «будет потребовано» (ib. арт. 1). Со своей стороны, Е. И. В. «равномерно обещает и обнадеживает императорским своим словом за себя и преемников своих, что милость и покровительство их от Светлейших царей Карталинских и Кахетинских никогда отъемлемы не будут. В доказательство чего, Е. В. дает Императорское свое ручательство на сохранение целости настоящих владений Е. С. Царя Ираклия Теймуразовича, предполагая распространить таковое ручательство и на такие владения, кои в течение времени и по обстоятельствам приобретены и прочным образом за ним утверждены будут». (Ib., арт. 2.)

Гарантия целости и неприкосновенности грузинской территории и есть именно то, ради чего Ираклий налагает на себя ряд обязательств по отношению к России. Обязательства эти лишают его свободы действий, ограничивают полноту его прав как государя Грузии, и этому ограничению, вернее, тем ограничениям, которые указаны в договоре, соответствует ряд притязаний, вытекающих для императорского правительства из верховенства России над Грузией, признанного Ираклием на основании трактата.

Преимущественное значение имеют именно те статьи трактата, которые определяют, что может требовать Россия от Грузии (и, значит, к чему последняя обязана) и что Грузия вправе ожидать от России (что, следовательно, последняя обязана дать ей).

В этом соответствии взаимных прав и обязанностей и проявляется договорный характер связи между Грузией и Россией по трактату 1783 г., хотя по характеру своему это и есть так называемый foedus non aequum, т. е. неравный союз. Но последнее обозначение свидетельствует лишь о политических условиях, поведших к заключению договора, и о соотношении могущества сторон, само же договорное начало и правовая природа договора нимало от этого не страдают.