Новые тамплиеры. Духовники "черного ордена" - Андрей Васильченко

Несмотря на существенные различия в мировоззрении, которого придерживались Гвидо фон Лист и Ланц-Либенфельс, на символьном уровне они обнаружили определенное родство идей. Опираясь на трактовки Гвидо фон Листа, «новые тамплиеры» могли рассматривать «тевтонский» крест (соединение двух свастик) как более существенный символ, нежели любая свастика в отдельности. Сам же Гвидо фон Лист в своей «Иероглифической письменности ариогерманцев» писал: «На странице 55 приводились сведения о „говорящей голове“ как двойном глифе. При геральдическом оформлении он претерпел некоторую художественную трансформацию. Отразим ее суть. Нисходящий фюрфос, глиф материализации духа, соответствует физическому уровню. Восходящий фюрфос, глиф возвышения материи к духу, является символом воодушевления. При соединении этих двух глифов получается двойной глиф, который мы называем „говорящей головой“, а в геральдике он именуется „мальтийским крестом“». Подобная трактовка способна объяснить, какое значение придавалось свастике в «Ордене новых тамплиеров».

Впрочем, если исходить из того, что «новые тамплиеры» могли также использовать наследие Альфреда Шулера, то в первоначальном варианте свастика, точнее говоря — знамя со свастикой, могла иметь несколько иное значение. Шулер, подобно Гвидо фон Листу, отмечал, что свастика могла вращаться в разные стороны. Однако если фон Лист делал символом духовности «восходящий фюрфос», то Шулер предпочитал говорить в данном качестве о «нисходящей свастике». Он полагал, что «крюки» должны были отмечать движение креста. Если «крюки» были направлены по часовой стрелке, то крест вращался в обратную сторону. Шулер видел в свастике соединение женского и мужского начал (инь — ян). Во время одного из своих докладов Шулер рассказал о своей интерпретации свастики: «В центре древней жизни находился символ вращающегося колеса — свастика». Далее он отмечал: «На готических навершиях крыш, которые мы до сих пор можем видеть в музее Равенны, имеется следующий символ: полумесяц, на концах рогов которого нарисованы точки, кои я бы хотел обозначить как искры света. В центре этого полумесяца, между его рогами находится диск со свастикой. Я беру этот диск как символ круговорота жизни, как свет между Кастором и Полидевком, как напряженность между двумя рогами полумесяца, которая заставляет его вращаться. В качестве подтверждения этой точки зрения я заявляю о том, что из четырех концов свастики, как и из рогов полумесяца, бьют искры света. А это значит, что колесо жизни вращается».

Среди прочих сторонников идей Ланца-Либенфельса надо отдельно выделить Августа Стриндберга, классика шведской литературы. В своем творчестве он исходил из необходимости следовать в искусстве «правде действительности». В романе «Красная комната» (1879) он выказал симпатии социалистическим идеям, критикуя буржуазное общество. Несколькими годами позже он написал острую сатиру на буржуазную цивилизацию, повесть-памфлет «Новое царство». Преследуемый крайне консервативными кругами, Стриндберг был вынужден с 1883 по 1898 год скитаться по Европе. С конца 80-х годов на его творчество оказывали отчетливое влияние натурализм и импрессионизм, хотя Стриндберг никогда полностью не воспринял эстетику этих художественных направлений. Отдав дань модным в то время течениям, он продолжал выступать с критикой буржуазной действительности. Творчество Стриндберга было во многом противоречивым. Так, например, если в 1885 году в сборнике новелл «Утопии в действительности» он обращался к идеям утопических социалистов (Руссо, Сен-Симон, Чернышевский), то в 1888 году он пишет роман «Исповедь безумца», в котором прославлял Ницше, равно как и всех «сверхчеловеческих» исследователей-индивидуалистов.

Отношения между Ланцем-Либенфельсом и Стриндбергом завязались еще в 1896 году, когда оба встретились в Грайне. Отношения продлились очень долго, хотя реальные встречи Ланца-Либенфельса и Стриндберга были редкостью — их контакты в большинстве случаев ограничивались перепиской. Кроме этого сохранились сведения о том, что Ланц-Либенфельс направил шведскому литературу «Теозоологию», «Тойч-псалмы» и несколько выпусков журнала «Остара». Долгое время исследование данного вопроса было затруднительным, потому что большая часть архивов «Ордена новых тамплиеров», равно как и личная переписка Ланца-Либенфельса, хранилась в Венгрии, так как именно там, близ озера Балатон, находился замок Мариенкамп. Кроме этого надо учитывать, что в годы Второй мировой войны замок Мариенкамп серьезно пострадал во время боевых действий, а потому часть архива была уничтожена. Тем не менее сохранились копии некоторых писем Стриндберга, в которых он давал свою оценку «Теозоологии» и «Тойч-псалмам». Это письмо было воспроизведено в новом издании «Тойч-псалмов», а также в «Имагинариуме» «Ордена новых тамплиеров». По большому счету Стриндберг был одним из немногих известных людей, который не просто ознакомился с работами Ланца-Либенфельса, но и действительно цитировал его. В то же самое время версии о том, что Ланца-Либенфельса мог цитировать Гитлер, кажутся малоубедительными и надуманными. Обильная переписка, равно как и цитирование работ Ланца-Либенфельса, позволяют предположить, что Август Стриндберг мог быть членом «Ордена новых тамплиеров». Есть сведения, что он носил орденское имя фра Август Верфенштайн.

Оценивая отношения между Ланцем-Либенфельсом и Стриндбергом, нельзя забывать о том, что послевоенные версии, предложенные публике главой «Ордена новых тамплиеров», могли быть преувеличенными и утрированными. Ланцу-Либенфельсу всегда льстил интерес известных людей, который они проявляли к его ордену. Достоверно можно утверждать лишь одно — Стриндберг весьма охотно цитировал работы Ланца-Либенфельса, среди которых больше всего ценил «Теозоологию». Однако во всем остальном приходится полагаться на версии самого Ланца-Либенфельса.

Знакомство Стриндберга и Ланца-Либенфельса (в то время еще просто мечтательного юноши-монаха) произошло благодаря тому, что шведский писатель некоторое время был женат на австрийской подданной, Фриде Уль, чья семья жила в имении, располагавшемся в Штрудене. В настоящее время имение приобретено шведской общественной организацией, которая превратила его во что-то вроде места паломничества для почитателей творчества Стриндберга.

Если говорить о браке Стриндберга с Фридой Уль, то надо отметить, что у той была крайне эмансипированная младшая сестра, которая вышла замуж за скульптора, принимавшего участие в оформлении центральной части Вены. Перед Первой мировой войной часть венского замка была перестроена, в частности возникли так называемые врата Михаэлер. В двух сторон от этих ворот находились фонтаны, которые как раз были созданы по проекту деверя Фриды Уль. Левый из фонтанов изображал Нептуна, в котором исследователи опознали тестя Стриндберга Фридриха Уля, который, скорее всего, выступал в качестве модели для скульптуры. Впрочем, имение в Грайне принадлежало матери Фриды Уль, которая долгое время жила отдельно от своего мужа. В 1894 году у Стриндберга в Грайне родилась дочь. В 1896 году он вновь пребывал в Штрудене. В различных литературных произведениях этого времени у Стриндберга постоянно встречаются упоминания Грайна, Ардаггера, Дорнаха.

Именно в это время в Грайне появляется брат Георг (Ланц), который намеревался во что бы то ни стало приобрести замок Верфенштайн. Он уже видел замок несколько лет назад, но теперь хотел осмотреть его еще раз. Во время этой поездки в Грайн Ланца, который еще был цистерцианцем, сопровождало два приятеля. Именно они должны были начать переговоры с кастеляном о продаже руин замка. Позже Ланц-Либенфельс рассказывал, что пока они сидели в комнате в ожидании кастеляна, он (Ланц) предавался «арифмософическим», то есть арифметически-мистическим вычислениям. Когда все трое покинули здание, чтобы направиться к замку, то заметили мужчину, который напомнил Ланцу волшебника Клингсора из поэмы Вольфрама фон Эшенбаха «Парцифаль». Это был Август Стриндберг, который сразу же заинтересовался мистической беседой, которую вели между собой приятели. После этого он вызвался сопровождать их до руин замка Верфенштайн. В итоге Стриндберг присутствовал при том, как брат Георг (Ланц) впервые осматривал внутренние помещения замка Верфенштайн, который произвел на шведа «огромное впечатление».