Академия воды. Бунтарка - Лора Рэй

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Послышался лязг металлического засова и скрип открывающейся двери. Света в помещении стало больше, а на полу появилась чья-то тень. Мы с Фрией схватились за руки и напряглись, ожидая, что сейчас решится наша судьба. Нашему удивлению не было предела, когда к решетке подошел Ремин.

— Лекса? — парень сосредоточенно вглядывался в темноту зарешеченной камеры, пока я не подскочила к нему. — Лекса! Я так переживал, когда услышал, что тебя задержали за кражу!

Я обеими руками сжала решетку, после чего нежные горячие ладони накрыли их сверху.

— Слухи уже разные ходят, но я всем говорю, что это полный вздор! Роби договорился с охранниками, чтобы нас пропустили, по-моему, даже денег дал за нарушение устава и молчание. Позволили зайти по очереди. Времени мало, но я хочу, чтобы ты знала, что мы вытащим вас, обязательно! Докажем вашу невиновность и совсем скоро вас отпустят, — он говорил, говорил и говорил. Остальное я уже пропускала мимо ушей. Мне очень льстит его непоколебимая вера в мою невиновность и его забота. Мне кажется, я не заслуживаю такого хорошего отношения. Я преступница…

— Реми, остановись, пожалуйста…Реми! — словесный водопад прервался. Оставив на лице легкий отпечаток искреннего недоумения. — Я не могу лгать тебе. Ты должен знать, что обвинение обоснованно. Я действительно это сделала.

Секундное замешательство сменилось решимостью

— Ладно, значит у тебя была на то причина. Мы все равно что-нибудь придумаем.

— Реми, нет! У меня не было причины! Мне не нужна твоя слепая преданность! Ты должен быть зол на меня! Почему ты не злишься? — его реакция настолько же меня раздражала, насколько и льстила.

— Я злюсь, ясно? Да, я зол на тебя за безрассудный поступок! Но тебе сейчас нужна поддержка, а не нравоучения! Или я не прав? — его ладони чуть сильнее сжали мои.

Истерика отступила и мне стало ужасно стыдно за себя. Веду себя, как типичная девушка: есть проблема — надо раздуть из нее еще большую, обвинить всех и вся вокруг. Вся суть в том, что мы понимаем это только после того, как успокоимся и каждый раз говорим себе «я повела себя глупо, в следующий раз буду держать себя в руках». Но эмоции всегда берут верх над разумом.

— Все будет хорошо, слышишь? Мы что-нибудь придумаем. Через час ректор соберет комиссию из преподавателей и вас тоже пригласят, чтобы разобраться в ситуации и решить, что с вами делать. Родителей решили не вызывать, пока все не прояснится. — Реми нагнулся к моим пальцам, ласково коснувшись их губами, попрощался, вызывая приятное покалывание в груди и глупую улыбку.

Сразу после того, как парень скрылся из виду, вниз спустился кузен.

— Дорогая моя, Лекса, — начал он обманчиво-сладким голосом. — Не знаю, что ты и кому там пыталась доказать, но твоя попытка провалилась. На огненном континенте, возможно, это сочли бы импульсивным поступком подростка, потому что кровь в венах бурлит, а вот на водном это неприемлемо. Не подумай ничего плохого, я, конечно же, считаю тебя невероятно крутой и все такое…Но ты не могла у меня денег попросить?!

— Роби, не кричи, пожалуйста, и не злись, я уже раскаялась.

— Да я не злюсь, Лекс, — парень устало выдохнул. — Я даже знаю, почему ты сделала это. Просто те последствия, которые могут наступить, в твоем положении крайне нежелательны.

Позже я вспомню, что именно после этих слов и родится слух о моем «положении», но это будет потом.

— Ну и почему же я это сделала?

— А ты разве не поняла? — ответил Робин. — Прислушайся к своим ощущениям, вспомни то мгновение, когда ты решилась это сделать. Знаешь, мы ведь с тобой больше похожи, чем ты думаешь. Однажды, я тоже вытворил кое-что, не свойственное бесхарактерным жителям нашего континента. Как и ты, потом я ломал голову, отчего так и почему? Пока до меня не дошло, что меня так утомила эта показная доброта и учтивость, что мне захотелось ярких эмоций. Мне не хватало адреналина, и в ту мимолетную секунду, мозг скомандовал телу двигаться, и я просто сделал то, что сделал. Те эмоции, которые я испытал в тот момент…они нужны мне, как и тебе. Я почувствовал себя живым, настоящим.

— Эмоции, значит? — я села на пол возле решетки, немного задумавшись, Роби сделал также. — Я и правда устала от однообразия лицемеров, которые окружают меня. Думаю, ты прав. Я сделала это не задумываясь, и мне это было нужно.

— Мы по натуре своей бунтари, мы готовы идти наперекор всем, лишь бы нас не заставляли делать то, что «должно». Поэтому я и решил поступить в академию, чтобы немного расслабиться и совершать ошибки. Как только я тебя вытащу отсюда, будем делать это вместе.

— Спасибо, Роби. Спасибо, что понимаешь меня. Но как ты собрался меня вытащить? Ты так уверенно об этом говоришь… — коварная улыбка кузена заставила меня замолкнуть.

— Есть у меня одна мыслишка, ты, главное, подыграй.

Согласно закивала головой, радостно улыбаясь. Почему-то я знала, что его затея сработает. Кузен подмигнул мне, быстро подскочил на ноги и заявил, что ему пора уходить.

И мы снова остались в полумраке свечей, висевших на стене. Фриа сидела с большими глазами, явно недоумевая, почему меня пришел спасать не только мой парень, но и отпрыск королевской семьи. Решила не заострять на этом внимание. Пусть думает, что хочет, главное, все будет хорошо. Я надеюсь.

Ни одна из нас больше не проронила ни слова, до тех пор, пока стражник не открыл решетку, попросив нас пройти за ним следом.

Наши руки не были связаны, на ногах не было цепей, но мы послушно шагали за мужчиной в военном обмундировании. А вел нас он, собственно говоря, в кабинет ректора, который, к слову, встретил нас тяжелым взглядом и хмурым выражением лица. Совесть очередной раз неприятно кольнула.

— Прошу вас присесть, сейчас подойдут члены комиссии, мы выслушаем вашу версию произошедшего и примем дальнейшее решение о вашей судьбе. В худшем случае, мы будем вынуждены сообщить об инциденте вашим родным и исключить вас из академии, без права повторного поступления в течение двух лет, из-за поступка, порочащего репутацию Академии.

Кивнули головами, в знак того, что все поняли и приняли к сведению, но колени задрожали вдвое больше. Теперь на кону стоит нечто большее, чем разоблачения. Всем известно, что решения, принятые ректором академии, не оспариваются даже королем, здесь почти отдельное королевство.