Архитектор пряничного домика - Дарья Донцова

– Секундочку, сейчас выйду, – ответил я, и створка тут же распахнулась.

Я выронил полотенце и уставился на полную женщину, туго обтянутую ярко-красным брючным костюмом. На ее внушительной груди переливалось ожерелье из изумрудов, которые родились от пустой пивной бутылки.

– Сашенька, – пропела она.

– Меня зовут Иваном, – поправил я.

– Знаю, знаю, как же не знать, – закивала дама. – Сашенька – это я. Пойдемте.

– Куда и зачем? – предусмотрительно осведомился я.

Александра растянула губы в подобии улыбки.

– С красивой женщиной можно безо всяких уточнений отправиться куда угодно. Или нет?

Я предпочел отмолчаться, а незнакомка решила все же представиться:

– Я ваш личный стилист. Понимаете?

– Конечно, – подтвердил я. – Вы, Александра, подберете мне костюм для съемки.

Лицо прелестницы исказила гримаса.

– Я Сашенька. Клю. Клю. Клю. Ясно?

Меня охватило недоумение, но я не стал его демонстрировать.

– Клю. Клю. Клю. Хорошо.

– Я Александра Клю. Запомните, Александра Клю. Я не подбираю костюмы, – сказала собеседница, – а создаю образы, работаю с великими режиссерами, которые всегда советуются со мной по любому поводу. Я, как правило, соавтор проекта, и лишь моя доброта не позволяет требовать поставить мою фамилию в титры. Естественно, вы видели по телевизору сериал «Любовь Ольги». Девятьсот серий.

Я мысленно ужаснулся размеру «мыла», а дама все говорила и говорила. Минут через пять я впал в состояние жабы, которая погрузилась в спячку, перестал воспринимать человеческую речь, начал мерно кивать в такт и был выбит из сомнамбулического состояния воплем:

– Герою морду заштукатурили?

Я моргнул, увидел толстого парня в грязных джинсах и мятой футболке.

– Хорош трендеть, – велел он Александре.

– Я объясняю Ванечке свое видение его лука, – возмутилась Александра. – А вы вообще кто, молодой человек?

Я изумился: женщина видит мой лук? Но я не выращиваю овощи.

– Я тот, кто тебя сейчас отсюда вон пошлет, если ты немедленно не займешься делом, – гаркнул незнакомец. – Живо взяла кисти и за работу. У тебя полчаса на все!

– Но у нас не отработан концепт одежды, – ужаснулась Александра, – да и мне не дали никаких объяснений по поводу первой сцены.

Толстяк поджал губы.

– Тридцать минут. Мужик и баба в койке. Утро. Вот и весь концепт. Не корчи из себя Феллини. Ты губка для пудры. Не нравится? Сложила шмотье и свалила. За порогом очередь из таких стилистов топчется!

– Подобной мне нет! – заявила Александра.

– Эй, кто там есть? – завопил парень. – Любой идиот сюда!

Тут же появилась девица, похожая на мокрую курицу, та, что встретила меня в прихожей.

– Ты кто? – спросил у нее грубиян.

– Ася, – отрапортовала красавица.

– Да мне по барабану, как тебя звать! Чем ты занимаешься? – спросил толстяк.

– Здрасте, Евгений Семенович, – пролепетала Ася, – я ассистент на площадке.

Толстяк показал пальцем на Александру.

– Ее гони вон, ищи другую.

– Негодяй, – прошипела дама в красном и удалилась.

Евгений показал на меня пальцем.

– Этого, не знаю кто он, вон! Здесь будет место отдыха Петра Васильевича, он любит такие жуткие помещения в стиле «День похорон моей бабушки».

– Простите, – пролепетала Ася, – но…

– Не прощаю, – заорал Евгений, – пора начинать! Где этот, черт бы его побрал, Иван?

– Вы уже начали или мы опоздали? – закричала из прихожей Николетта.

– Дурдом стартовал, – резюмировал толстяк, – заказчики приперлись. Ну, сейчас пойдет у нас фламенко вприсядку!

– Мы сняли неделю назад прекрасный ролик про утюги, – сказала вдруг Ася, – а сначала все тоже казалось ужасным. Не переживайте. И сейчас отлично заплатят. Главное, чтобы Петруччио вовремя приехал.

На лице Евгения появилось выражение удивления.

– Эй, кого ты так называешь? Обезьяна наглая. Если самого господина Касаткина, то…

– Вава! – заорала Николетта.

Я посмотрел на Евгения.

– Сделайте одолжение, покиньте комнату. Съемка, как мне объяснили, состоится в другом месте.

– Ваще! – оторопел толстяк. – Да ты кто такой?

В ту же секунду в комнату вошла Ирэн.

– Ванечка, ангел мой, как дела? – защебетала Котина. – Чудесно выглядишь. Тебе все объяснили?

– Пока нет, – улыбнулся я, – и возник вопрос: Евгений велел мне уйти из комнаты, так как…

Глаза Ирэн потемнели.

– Что? Кто тебе ве-лел? Ве-лел? Кто? Ну-ка покажи пальцем на покойника.

Я впервые в жизни оказался в роли маленького обиженного мальчика, у которого есть мама, готовая растерзать любого, кто косо посмотрел на обожаемого ею сыночка.

И, забыв о воспитании, ткнул пальцем в Евгения и злорадно наябедничал:

– Это он!

И тут в комнату влетело торнадо по имени Николетта.

– Никки, – прозвенела Ирэн, – данный… э… человек велел Ванечке уйти из его комнаты!

Моя маменька никогда не страдала излишней любовью к сыну. Чаще всего маленький Ваня слышал от нее: «Не мешай, ступай в детскую, займись чем-нибудь». А вот Ирэн – матушка-наседка, она безмерно обожает Олега, до сих пор старается загородить его своим телом от всех жизненных сквозняков. Уж не знаю, что хуже: мамуля-пофигистка или мамочка-заботушка. Лет до десяти я думал, что лучше второй вариант. Мне хотелось, чтобы Николетта обнимала, целовала, хвалила меня. Но потом мне стало ясно: этого никогда не случится. А годам к пятнадцати я сообразил, маменька-пофигистка намного лучше. Можно делать, что угодно, никто тебя не остановит. Теперь же Ирэн и Николетта тесно подружились, а маменька всегда старается соответствовать жизненным правилам своих приятельниц. Котина безмерно любит сына? Значит, Николетта меня тоже обожает!

– Кто велел Ваве уйти из его комнаты? – нахмурилась маменька. – Это говорить можно только мне! Ну и тебе еще!

Ирэн вздернула подбородок.

– Я так никогда не поступлю!

– И я тоже, – спешно заверила Николетта.

Обе дамы прищурились и пошли в сторону Евгения.

Ася, поняв, что сейчас мужика порвут на тряпки, шмыгнула в коридор. Я ушел следом в самом прекрасном настроении. Честное слово, роль Плохиша-ябедника мне очень понравилась.

Примерно через час я, одетый в шелковую пижаму фиолетового цвета, возлежал на круглой двуспальной кровати под одеялом, которое было засунуто в розовый мешок из какого-то непонятного материала. Наволочки и простыню сшили из него же. Комнату превратили в будуар содержанки девятнадцатого века. На окнах висели занавески из бархата, над кроватью покачивался балдахин, пол покрывал толстый, на вид маняще мягкий ковер. На тумбочке около меня стояли бутылка шампанского, два бокала, рядом находилась пара ваз с конфетами и печеньем. На правой стороне ложа устроилась кукла, внутри которой пряталась Тата. Ни один член съемочной бригады не знал, что Бэтти полая внутри, она, по сути, прекрасно сделанная ростовая фигура. Все вокруг считали женщину-робота чудом технической мысли.