Учитель 2. Летние каникулы - Владимир Комаров

потряс головой, сгоняя несчастную капельку. В очередной раз блеснув, она упала на стопку готового отчета, расплываясь влажным пятном.

— Да, бляяя, — обреченно выругался клерк, наблюдая, как вода расползается на деле всего его вечера.

Он несколько секунд буравил проклятущее пятно, а затем, решившись, резко встал.

— Плевать! — потянулся к кнопке выключения компьютера.

— Плевать! — схватил толстую пачку отчета и буквально швырнул ее на стол начальника, который, наверняка, уже дрых в своей теплой кровати дома.

— Плевать! — громко хлопнул дверью, защелкивая ее, отрезая себя от осточертевшей работы.

И остался один в темном длинном коридоре, с гулкими полами и серыми, офисными стенами. Вмиг растеряв весь боевой настрой, Виталька робко посмотрел по сторонам и поплёлся к выходу, испуганно вздрагивая и слеповато щурясь вдаль.

Пикнул пропуском, подобострастно улыбаясь суровому охраннику, сидевшему на входе в здание. Почти прошептал ему «досвидания», тихонько выскользнул наружу.

На улицу. В темноту засыпающего города.

Схватив подмышку портфель, внимательно смотря под ноги, уставший клерк побрел домой. Последний автобус благополучно ушел в рейс еще полчаса назад, поэтому ему предстояла долгая, часовая прогулка по трудноузнаваемому в темноте надвигающейся ночи, городу.

Редкие машины, шелестя шинами, оставляя на линзах очков красные отблески, проносились мимо. Еще более редкие пешеходы мрачными тенями иногда мелькали перед его взором. А он шел. Синяя полоса экскурсионного маршрута служила отличным ориентиром, который он со своим зрением различал вполне сносно. Так человек и передвигался — уставившись вниз, строго придерживаясь нарисованной на асфальте линии.

Поэтому совсем неудивительно было напороться на стоявшего прямо на синей полосе тучного мужчину. Впервые с того момента, как вышел на улицу, Виталька поднял глаза вверх, рассматривая свою преграду. Грузный мужик зло смотрел на него и молчал.

— Простите, — проблеял перепугавшийся клерк, осторожно обходя внезапную преграду. Через мгновение он вновь опустил голову вниз, ища свою путеводную нить, и еще спустя несколько секунд забыл об инциденте.

А зря.

Злобный мужик долго смотрел в сторону удалявшегося человека и скрежетал зубами. Ориентиры были очень приблизительны. Слишком много неизвестных. Слишком общее описание цели. И этот нелепый мужичок с огромными линзами в очках вполне себе подходил под заданные параметры.

Виталька не любил эту улицу. Мало фонарей, густые, нестриженые кусты с темными, черными, непроглядными тенями. Но если идти по ней, то расстояние до дома сокращается чуть ли не в два раза.

Выбор между горячей чашкой чая, ожидавшей его на кухне, и светлым проспектом, предлагавшем безопасный путь, был слишком очевиден. Ведь чай может и остыть.

Выдохнув и бесполезно посмотрев по сторонам, Виталька свернул в темноту аллеи. Еще крепче обхватил двумя руками потрепанный портфель, втянул голову в полноватые плечи, увеличил шаг.

Двести метров. Нужно пройти это расстояние, и до дома будет рукой подать. Жалкие двести шагов, которые можно сделать буквально за три-четыре минуты. Ну что может произойти за такой короткий промежуток времени?

В кустах зашуршало.

Кошка.

Подумал испуганный клерк, почти переходя на бег.

Сердце то проваливалось в пятки, то стучало у горла.

Еще шорох. Спереди, вот, совсем недалеко.

Подгоняемый страхом, Виталька резко свернул вправо, выпрыгивая на проезжую часть.

Грозный рык, прозвучавший сзади, раскаленной плетью стеганул по его ногам. Взвизгнув, человек бросился бежать.

Поздно.

Топот чего-то страшного, бежавшего за ним, возник из ниоткуда, эхом отразился от стены дома, и догнал его. Следом за звуком прилетел удар под колени.

Несчастный портфель полетел по асфальту. Виталька грохнулся рядом.

Он хотел закричать, но звуки застряли в его горле. Ноги, скованные страхом, совсем не хотели слушаться, и только руки судорожно шлепали по земле, ища спавшие с носа очки. Сзади доносились тяжелые шаги, жуткие рыки и еще что-то. Страшное, незнакомое.

Упавший человек оттолкнувшись, перевернулся, слепо шурясь, вглядываясь в нагромождение острых теней, что приближались к нему. Он понимал, что происходит нечто непонятное, нечто ужасное, и мозг рисовал ему в этих тенях, в этих отблесках, страшного маньяка с ножом в руках.

Его мозг ошибался.

Реальность была куда ужаснее.

Трансформировавшийся разведчик Роя, ощетинившийся когтями и клешнями, стоял в паре метрах над распростёршимся мужчиной, занося конечность для смертельного удара.

БААХБААХБААХ

Огненные искры вырвались из дробовика, врезаясь в громадную тушу, зависшую над упавшим клерком. Три громоподобных выстрела, слившиеся в один раскат, эхом заметались меж тесных кустов и домов.

Виталька от столь близких оглушающих звуков вжал голову в плечи, обхватил ее руками, съеживаясь в позу эмбриона. Что-то теплое полилось на него. Теплое и липкое. А затем громадное тело грохнулось рядом, едва не задавив свою несостоявшуюся жертву.

Из пробитого насквозь панциря хлестала темная жидкость, заливая лежащего рядом клерка, а тот, от страха, не мог даже пошевелиться.

— Повезло тебе, парень, — услышал Виталька человеческий голос. — Невероятно повезло.

Я знал, что с ними будет проблема. С людьми подобного толка и ранга по-другому никак. Они разительно отличались от всех, с кем я когда-либо имел дело. Причем совсем не в лучшую сторону. Они совсем не привыкли мыслить понятиями пользы для кого-либо еще, кроме себя, поэтому первое время мы почти не понимали друг друга.

Тогда, в той комнате, преодолев первый страх и шок, эта элита Екатерининской губернии с отвращением на лицах собралась вокруг дохлого разведчика Роя, с опаской рассматривая поверженного монстра. Я рассказывал о его возможностях, о способностях к трансформации, силе и сопротивляемости к обычным видам стрелкового оружия.

Затем продемонстрировал часть своих умений, включая ускоренную регенерацию. Для этого пришлось полоснуть себя по руке ножом, извлеченным из ячейки быстрого доступа. Понимаю, все это походит на балаганные фокусы, но именно такие эффектные действия больше всего вызывают интерес. Такова человеческая природа. Нас хлебом не корми дай поглядеть на что-то диковинное.

Люди ахали, когда я доставал нож буквально из воздуха, дамы взвизгивали, когда я резал себя по предплечью, и восторженно вздыхали, наблюдая за раной, затягивающейся на глазах.

— Всё, что вы сейчас должны понять, — говорил я им после показа своих умений, — это то, что все это дается ради одной цели. Ради остановки вот этих тварей, — мой палец указал на мертвое чудовище за моей спиной. — Вы будете обучаться и развиваться только ради этого. Забудьте про личное обогащение, про выгоду, про набивание карманов, про удачные контракты и победу на торгах. Когда придут они, им будет плевать, какое количество миллионов находится на ваших счетах. Поэтому развивайтесь и помните, ради чего вам дано это. А я помогу вам в этом. Потому что сами