Романов. Том 1 и 2 - Владимир Кощеев

— Вот она, ваша минута славы. Уже завтра вас будут считать моей невестой.

Морозова скосила взгляд на меня, но ничего не ответила, сохраняя ледяное спокойствие на лице. Я довел спутницу до распахнутых ворот в Кремль, и нас встретил слуга в ливрее. Склонившись в поклоне, он тут же распрямился и, приняв у меня плащ, практически под руку сопроводил в следующий зал.

Народа действительно собралось уже порядочно — навскидку несколько сотен людей крутились по залу, украшенному золотом и камнями. Картины, висящие на стенах — подлинники разных периодов Русского царства, завладеть которыми мечтал бы любой музей мира.

— Княжич Романов Дмитрий Алексеевич и боярышня Морозова Виктория Львовна! — объявил слуга, и все глаза в зале обернулись к нам.

Улыбаясь, я повел свою спутницу вперед, уже высмотрев в толпе благородных Михаила Юсупова, стоящего рядом с Семеном Ефремовым и княжной Динарой Аганиной. Бывшие одноклассники, разумеется, видели меня, и теперь парни слушали единственную девушку в окружении, что-то с улыбкой им нашептывающую.

— Виктория Львовна, позвольте представить вам моих старых друзей, — с улыбкой заговорил я, останавливаясь возле этой троицы.

Если Юсупов выглядел настоящим арийцем с его светлыми волосами и почти прозрачными голубыми глазами, то княжна изо всех сил подчеркивала свое происхождение. Даже светский наряд — яркое вечернее платье — украшали татарские мотивы. Черные густые волосы перевиты в две косы, переброшенные на грудь, смуглая кожа, непроницаемая чернота глаз, густые ресницы и тонкая восточная улыбка на губах. Единственная из нашей небольшой компании она уже успела выскочить замуж, и теперь с удовольствием светила кольцом на пальце.

— Ах, княжич, я так счастлива видеть вас на этом приеме, — произнесла она. — Смотрю, слухи не врали, и вы, Дмитрий Алексеевич, действительно решили связать себя с боярышней.

Морозова никак не прореагировала на ее слова, а я ответил с улыбкой:

— Динара Тагировна, вы как всегда остры на язык. Видимо, ваш супруг, княжич Аганин, совершенно спокоен за свою жену и выставляет ее главным калибром княжества. Отпугиваете благородную публику своим красноречием от посягательств на ваши земли.

— Рада встрече, княжич, — с довольной улыбкой кивнула Динара в ответ.

— Взаимно, княжна, — ответил я, чуть склонив голову. — Семен Константинович, Михаил Эдуардович, позвольте представить вам боярышню Викторию Львовну Морозову.

Вот теперь моя спутница наклонила голову, приветствуя их.

— Рада знакомству, княжна, княжичи, — негромко произнесла она.

— Взаимно, боярышня, — ответил Юсупов, галантно прикладывая руку к груди, второй беря Морозову за кисть и целуя воздух рядом с ее кожей.

— Позер, — фыркнула Динара, и тут же обернулась к Семену: — Ефремов, а ты ведь помнишь, как Миша пытался добиться моего расположения? Времена меняются, а Юсупов неизменен.

— Полагаю, Динара Тагировна, — вздохнул Амурский тигр, — в тот день, когда наш Михаил перестанет вести себя как светский лев и отчаянный ловелас, наступит конец света. Ну, или он, наконец, женится.

— Ты прав, Семен, конец света вероятнее, — согласился я.

Друзья тут же засмеялись, даже Юсупов не сдержал довольной улыбки.

— После царского начнутся приемы у других благородных семей, как думаете, кто в этом году проявит себя на таком, безусловно, важном поприще? — поинтересовалась Динара, хлопая ресницами.

Право начать сезон всегда принадлежало царской семье, а уже после него до самого Нового года могли созывать гостей все остальные. Поспорить с праздником государя, конечно, никто не мог, но у аристократов разгоралась самая настоящая гонка — кто соберет больше гостей, кто устроит самый грандиозный бал. Неудивительно, что провинциальные рода относились к этому с насмешкой — у нас просто не было шанса участвовать наравне со столичными.

Морозова не стремилась включиться в разговор, а мы еще несколько минут просто продолжали трепать языками, не придерживаясь какой-то определенной темы. Наконец, двери в следующий зал открылись, и слуга позвал всех входить.

Мы вчетвером двинулись в числе первых. Я продолжал держать Морозову под руку, Семен с Михаилом предложили руки Динаре, но княжна покачала головой и чуть отстала. Явившийся из толпы аристократов мужчина слегка за тридцать подхватил руку супруги и повел ее на прием.

Здесь блеска и роскоши стало еще больше. Вдоль стен расставлены столы с легкими закусками, в центре зала свободное пространство, гости расходились в стороны, мгновенно формируя компании по интересам, я заметил отца в первых рядах, мы обменялись кивками, но Алексей Александрович быстро прошел вслед за слугой, подошедшим к князю Романову.

Напротив входа возвышался пышно украшенный трон, рядом находилось кресло поменьше, для царицы. Несколько ступенек, на которых установили места для венценосных особ, обложены красным ковром.

— Великий государь, царь и великий князь всея Руси! — зычным голосом провозгласил слуга, распахивая боковые двери.

Это был очень короткий, можно сказать, практически домашний титул — без перечисления земель, входящих в царство. Но тот обычно зачитывают перед Новым годом, либо на мероприятиях с иностранными делегациями.

Михаил II шагал ровно и уверенно, одним своим видом демонстрируя, кто здесь главный. Его присутствие ощутимо довлело над собравшимися, аура верховного правителя, казалось, в любой момент может тебя размазать, стоит только монарху решить, что ты тут лишний.

В мою руку впилась пальцами Морозова, и я бросил на нее короткий взгляд. Но нет, боярышня не падала в обморок, хотя и побледнела больше обычного. Чуть сжав ее ладонь, я кивнул Виктории Львовне, успокаивая.

А царь тем временем занял место на троне и, сложив руки на подлокотниках, заговорил:

— В этом году вы смогли порадовать меня, дорогие гости. Русское царство становится сильнее и крепче, а потому мне отрадно видеть, сколько достойных людей сегодня собралось на моем приеме. Пусть этот праздник запомнится вам надолго.

Михаил II хлопнул в ладоши, и где-то наверху грянули трубы, стряхивая с собравшихся заторможенность и подавленность. Аура власти, исходящая от монарха, исчезла, оставив лишь ощущение, что по сравнению с человеком, восседающем на троне, ты просто мошка. И раздавить тебя ему ничего не стоит.

Трубачи заткнулись резко, и заиграла легкая негромкая музыка. Царь остался сидеть на троне, не меняя позы, и под его взглядом аристократы зашевелились, оживая.

— Впечатляет, не правда ли? — чуть склонившись к боярышне, спросил я.

— Да, — сглотнув, ответила Виктория Львовна. — Очень.

— Вина?

— Пожалуй, — все еще пребывающая под впечатлением, чуть заторможено кивнула Морозова, и я повел девушку к столам.