Союз освобождения. Либеральная оппозиция в России начала ХХ века - Кирилл Соловьев

1 марта 1881 года был убит император Александр II. На событие все реагировали по-разному. Многие развернулись резко вправо, требовали мести, «белого террора». Петрункевич придерживался другого мнения, в чем сильно расходился со своими смоленскими знакомыми и соседями.

Примерно тогда смоленские губернатор, вице-губернатор, городской голова, прокурор, жандармский полковник и многие другие получили анонимные письма с призывом к неповиновению императору. Губернатор Лев Платонович Тамара вызвал к себе жандармского полковника П. А. Есипова, дал ему поручение расследовать эту историю и предложил обратиться за помощью опытного сыщика, но Есипов отказался, полагаясь на собственных сотрудников. В тот вечер он зашел к княгине Е. И. Суворовой, состоявшей в связи с губернатором. В негодовании она протянула Есипову записку, адресованную ее дочери княгине Е. К. Святополк-Четвертинской. К записке прилагалась пачка любовных писем Суворовой к Тамаре. Читая записку, Есипов, как обычно, обращал внимание не столько на содержание, сколько на почерк, который показался ему искусственным. Он напоминал почерк подметных писем. Есипов показал записку прокурору В. В. Денисову. Вместе они слово за словом разобрали записку и подметные письма и пришли к выводу, что все они были написаны губернатором.

Вскоре Тамара вновь вызвал к себе Есипова. Губернатор заявил, что ведет свое расследование. По его оценке, письма написаны рукой Паниной под диктовку Петрункевича. Тамара уже сообщил об этом министру внутренних дел и предложил отправить Петрункевича в Сибирь, а графиню оставить под надзором полиции где-нибудь под Смоленском. Есипов выслушал губернатора и отправился к прокурору, который вспомнил, как однажды обедал с Тамарой и А. П. Энгельгардтом. За обедом они крепко выпили, и Тамара признался, что хочет жениться на А. С. Паниной. Энгельгардт возразил: «По слухам, она выходит замуж за Петрункевича». — «Ну, Петрункевича можно убрать в Сибирь, а Панину попридержать в Смоленске», — парировал Тамара.

Есипов и Давыдов уведомили о своем «открытии» министров внутренних дел и юстиции. Этим дело и кончилось. Некоторое время спустя А. С. Панина гостила у министра внутренних дел графа Н. П. Игнатьева, который признался: «Я не выслал Петрункевича в Сибирь, как на том настаивал губернатор Тамара, а перевел самого Тамару в Житомир. Он там, в Смоленске, запутался в бабьих делах».

Жандармский полковник Есипов помогал и дальше. Он был своего рода «ангелом-хранителем» Петрункевича. Весной 1882 года Есипов настойчиво намекал Петрункевичу, что угроза А. С. Паниной исходит из Петербурга: интриги плели родственники бывшего мужа Анастасии Сергеевны. Есипов посоветовал ей на время уехать, и Панина отправилась с дочерью Софьей в Одессу. Тогда же стало известно, что бабка Софьи графиня Наталья Павловна Панина ходатайствовала о том, чтобы отобрать у Анастасии Сергеевны Софью и «освободить» ее от опеки над дочерью. Ее опекуном становился сановник, государственный контролер Д. М. Сольский.

Это было продолжением старого конфликта. В 1880 году Анастасия Сергеевна явилась в контору Паниных и потребовала от управляющего капитал, принадлежавший ее дочери, в размере нескольких сотен тысяч рублей. Управляющий растерялся и отдал все деньги. Узнав об этом, графиня Н. П. Панина написала письмо императору с просьбой назначить над внучкой опекуна. Анастасия Николаевна Мальцева, мать А. С. Паниной, бывшая при императрице Марии Александровне, упросила ее не удовлетворять требование Паниной и оставить девочку матери. В итоге об этом решении объявил А. С. Паниной сам министр внутренних дел М. Т. Лорис-Меликов. Однако вскоре он был обескуражен, узнав, что Анастасия Сергеевна связана с революционным движением. Лорис-Меликов тут же поехал к ней и потребовал вернуть деньги. Прошло несколько месяцев, но деньги А. С. Панина так и не вернула. Вскоре пришла новость о смерти императрицы Марии Александровны. Графиня Н. П. Панина отправилась в Зимний дворец и там столкнулась с самим Александром II, который ненадолго вернулся из Царского села. Государь сообщил, что накануне говорил с женой о Софье Паниной и обещал императрице оставить ее у матери: «Это был последний наш разговор, последний предмет, о коем шла речь».

16 августа 1882 года Анастасия Сергеевна и Иван Ильич Петрункевич обвенчались. На следующий день уже жена с дочерью выехали в Петербург. Там она сообщила родственникам о своем замужестве, чем вызвала настоящую сенсацию. При этом в столице за ней неотступно следили агенты полиции.

Родня бывшего мужа обратилась к министру внутренних дел графу Д. А. Толстому с просьбой отобрать Софью у матери, которая вышла замуж за «террориста». В 1882 году к Анастасии Сергеевне явился петербургский градоначальник А. А. Козлов и объявил, что по высочайшему повелению должен отобрать одиннадцатилетнюю дочь и доставить ее в Екатерининский институт…

А. С. Петрункевич жила в Петербурге, чтобы видеться с дочерью — в определенные дни и часы, в присутствии пепиньерки[6]. И. И. Петрункевич остался в Смоленске один: его дети от первого брака жили в Петербурге с Анастасией Сергеевной. Вскоре сын Александр заболел брюшным тифом, и новый смоленский губернатор А. А. Кавелин отпустил Петрункевича ненадолго в Петербург. Когда Петрункевич приехал к семье на Бассейную улицу, он увидел, что здоровью сына ничто не угрожает. Естественно, за ними велось наблюдение, так что не было и речи о том, чтобы ходить по знакомым. Как раз в те дни скульптор П. П. Забелло отлил из гипса бюст А. С. Петрункевич. Впоследствии бюст много путешествовал вместе с семьей, побывал в Твери, Москве, Гаспре, снова в Петербурге — и в 1915 году был подарен Софье Паниной.

У Петрункевичей бывал флигель-адъютант граф П. П. Шувалов, близкий ко двору, один из организаторов «Священной дружины», тайной организации, созданной для защиты царя от террористических актов. Граф недолюбливал министра внутренних дел Д. А. Толстого, выражал сочувствие Анастасии Сергеевне, пытался ей по возможности помочь. Благодаря его связям Петрункевичам удалось избавиться от слежки, которая особенно досаждала Анастасии Сергеевне. Шувалов и Петрункевич говорили о положении России, о конституционной реформе, об исчерпанности сил самодержавия. В чем-то соглашались, однако расхождений было больше. Шувалов стоял за «аристократическую конституцию», за «палату лордов по-русски», он даже прислал Петрункевичу записку с проектом государственных преобразований.

Вернувшись в Смоленск, Петрункевич ежедневно писал Анастасии Сергеевне, ждал писем от нее. Это хоть как-то скрашивало одиночество. Однажды Есипов сообщил ему, что вся его переписка перлюстрируется и что ее внимательно читает сам министр, граф Толстой. Тогда супруги решили посмеяться над министром и принялись бранить его в письмах чуть не ежедневно. Похоже, Толстому надоело это читать, и распоряжение о перлюстрации было отменено. Петрункевич полагал, что министр интересовался их перепиской с женой, подозревая чету Петрункевичей в тесных контактах с П. П. Шуваловым, которого опасался. Но переписка подтвердила отсутствие таких связей.

В мае 1883 года Петрункевичу было предоставлено право выбрать любой город в качестве места жительства, за исключением столиц. Он не задумываясь назвал Тверь. Там жил брат, семья Бакуниных, это было недалеко от Москвы и Санкт-Петербурга. Туда он перебрался уже в июне 1883 года. В скором времени его принял тверской губернатор А. Н. Сомов: «Вы доставили бы мне большое удовольствие, если бы избрали другой город и уехали отсюда». Петрункевич соглашался уехать только при условии, если Сомов испросит у министра внутренних дел разрешение о выезде Петрункевича с семьей за границу. Но губернатор в ответ замахал руками: «Что вы, что вы! Чтобы я обратился к графу Дмитрию Андреевичу с такой просьбой?!»