Любовь крестоносца - Александра фон Лоренц

Конечно, подозрительный комтур не очень-то поверил рассказу Ульриха. Что-то было не то в желании брата самому углубить колодец. Да и рассказы про ночные видения… — Не морочит ли мне голову этот баварец? — думал он, теребя край льняной скатерти.

Но выбора не было, отсутствие воды в замке грозило серьезными последствиями в случае осады. «Пусть ищут», — вяло шевелились его мозги, расплавленные солнцем. — «На всякий случай неплохо бы проследить за ними»…

— Говоришь, Пресвятая дева требует, чтобы в старой стене установили святой крест? — переспросил он уже вслух.

— Да! — запальчиво подтвердил Ульрих. — Но она только мне и моим друзьям доверила тайну. Сказала, что вода не откроется, если будут ненужные свидетели.

— Скажи-ка ты, как она тебе доверяет! — процедил комтур и подумал, — пусть ищут вчетвером! Что видело больше одной пары глаз — уже не тайна! Кто-нибудь, да и проговорится!

— Завтра начинайте, — одобрил он вслух затею Ульриха.

— Феликса к комтуру! — услышал окрик стражника Ульрих, спускаясь по каменным ступеням к друзьям.

Его встретили вопросительные взгляды друзей.

— Завтра начинаем, пораньше, до рассвета, — успокоил их он. — И приготовьте все необходимое.

— Каждое ведро глины из колодца, — настоятельно выговаривал стоящему по струнке перед ним слуге Феликсу комтур, — каждый камень или предмет не должен пройти мимо твоего вездесущего носа незамеченным! Обо всем мне доложишь!

— Слушаюсь, господин! — ответил Феликс и поклонился.

Еще звезды не погасли на небосклоне, а рыцари принялись за дело.

Спустившись по веревке в колодец, они и вправду убедились, что воды не более, чем по щиколотку.

— Надо копать, пока прохладно, — заметил Ульрих. — Вы ройте колодец, а мы с Гаретом откопаем фундамент старой стены.

— К тому же за нами слежка! — отдался эхом в каменной трубе колодца сверху шепот Бруно. Он недвусмысленно сделал жест куда-то в сторону.

Ульрих махнул головой и принялся ожесточенно долбить киркой. Ведра с каменистым грунтом высыпали в стороне. Гарет наверху время от времени прикладывал отвес — камень на длинной веревке — к теплому месту на стене. Оно было действительно теплое в эти предрассветные часы!

— Не быть бы беде, — засомневался мысленно Ульрих, но вслух ничего не сказал.

— Что-то тут, кажется, есть, — прошипел друг.

Он стоял на коленях в выкопанной ими яме, весь измазанный в глине, и нащупывал что-то перепачканными в глину пальцами внизу, в кромешной темноте. Потом Ульрих заменил его.

Действительно, и он нащупал в открывшейся стене внизу большой квадратный камень с кольцом в углублении посередине. Рыцари пропустили через кольцо веревку и дружно дернули. После третьей попытки камень сдвинулся. Гарет потянулся к факелу. Ульрих приложил палец к губам и указал наверх.

— Светить нельзя, — понял его Гарет. Через открывшееся отверстие пролезли в маленькое помещение, выложенное из обожженного кирпича странной формы

Только забравшись внутрь помещения, друзья зажгли огонь. Картина, открывшаяся перед ними, потрясла рыцарей. На большом, напоминавшем трон кресле слоновой кости, в углу каменного мешка, сидела, опустив на плечо голову, прекрасная девушка, одетая в голубой с золотом наряд. Ее черные волнистые волосы струились по изумительной формы плечам и груди и ниспадали до самой талии. Мертвенно бледное лицо украшала ажурная золотая диадема. Крупные алмазы, рубины и изумруды сверкали на ней при свете зажженных факелов. Шея, руки, пальцы, талия, щиколотки изящных ног был украшены драгоценными ожерельями и браслетами. Глаза ее были скрыты под большими густыми ресницами. И все прекрасное лицо и поза выражали невыразимое страдание, которое она испытала в момент смерти.

— О, Пресвятая Дева! — воскликнул Гарет и сделал шаг к девушке.

В этот момент тело страдалицы рассыпалось в прах. Лишь драгоценные украшения, со звоном падая на сиденье и каменный пол, остались лежать на сиденье смертного трона и вокруг него. Рядом с креслом Гарет увидел большую деревянную шкатулку из кедра. Как только он приоткрыл крышку, шкатулка моментально рассыпалась в пыль. На пол кельи покатились драгоценные камни и золотые монеты неизвестной чеканки.

— Это была Лала! — скорбно сказал Ульрих товарищу и, повернувшись к трону, добавил, — прости нас, Лала, что мы нарушили твой покой.

— Но она же сама просила тебя, — удивился Гарет.

— Да, и приказала забрать эти богатства, — подтвердил Ульрих. — И не отдавать их ордену.

Ульрих достал припасенные заранее нитки и иголки, и друзья, распоров складки своих промокших и измазанных одежд, зашили все найденное. Еще что-то блеснуло в темноте.

Ульрих приблизился к этому месту и осветил его факелом. На камне лежал золотой браслет Лалы. Он таинственно мерцал в тишине. Ульрих вспомнил, как он целовал ее руки, на которых и увидел это украшение. Сердце его сжалось, он наклонился на одно колено и взял немного праха — того, во что обратилось тело несчастной красавицы.

— Улетай в рай, моя дорогая! Может, там тебе воздаст Господь за ту подлость, что сотворили над тобой люди из-за того, что ты была так прекрасна! — и вдруг он ощутил, как кто-то нежным прикосновением коснулся его губ, — он узнал знакомый аромат. В голове отпечатались ее слова:

— Спасибо, мой возлюбленный, за то, что помнишь обо мне! Когда рассыпалось мое тело, больше ничего меня не держит здесь! Я тебя никогда не забуду! Прощай!

Рыцари установили святое распятие в месте последнего успокоения несчастной жертвы.

Выбравшись из подземелья, они отправились к колодцу. Бруно и Георг давно подкопали на указанную глубину дно колодца. Георг, который копал последним, едва успел выскочить из темного жерла — в него хлынул поток леденящей кристальной воды. За небольшое время колодец был наполовину затоплен открывшимся потоком.

— Да — восхищенно бормотал слуга комтура Феликс, каким-то образом оказавшийся у колодца рядом с Бруно, — воды будет много!

Довольные рыцари стянули с себя мокрые, сплошь измазанные глиной кафтаны и шутливо швырнули их прямо в руки стоящего тут же Отто. Отто проворно исчез с тяжелыми одеждами в недрах замка. Они уже заранее приготовили место для найденных сокровищ. Начинался восход знойного солнца Палестины. Через пару минут высохли на каменных плитах замка четыре глинистых следа победителей воды. Они ушли под одобрительнее возгласы братьев в свои покои.

Чудесная школа

Уже остались далеко позади неприступные стены замка. Слева, немного поодаль от узкой дороги, катило свои иссиня-голубые волны Средиземное море. С грохотом обрушивались они на прибрежные скалы. Небольшая группа молодых воинов с крестами на белых плащах, вздымая тучи пыли, рысью мчалась по дороге, ведущей к Акре.

— Как тебе удалось отпроситься у комтура? — спросил Бруно у Ульриха.