Милость крестной феи - Мария Заболотская

— Столько особых подарков для обычной человеческой девчонки! — сказала Эли, криво усмехаясь. — И все для того, чтобы я смогла умереть от неразделенной любви согласно договору, записанному в незримых книгах!..

И она, отбросив в сторону напрочь испорченные водой башмаки, побежала меж деревьев, ступая с каждым шагом все сильнее и увереннее. Новообретенное звериное чутье вело ее точнее любой карты — она теперь понимала, в какой стороне Терновый Шип, предчувствовала овраги, легко угадывала впереди полосы непроходимого бурелома и наполненные стоячей водой канавы, где даже опытный охотник переломал бы ноги. Ничто в ту ночь не могло остановить ее на пути к Ашвину. И лес, и магия были едины в своем желании сберечь Эли от опасностей.

…К усадьбе Эли вышла ближе к полуночи — и она знала, что опередила чужестранцев, ведь не было короче пути, чем тот, по которому она пробиралась сквозь лесную чащу. Одним прыжком она перелетела через ограду и мимоходом удивилась своей ловкости. Впрочем, объяснение было простым — вновь явила себя магия, которой было угодно вести Эли к смерти, обозначенной в договоре. Проклятие феи оказалось щедрым до расточительности: оно не жалело волшебства, чтобы исполнить волю своей темной создательницы. Казалось, потребуйся Эли перелететь через пропасть, чтобы встретиться с Ашвином — и оно подарит девочке крылья. Думая об этом, она то скрипела зубами от злости — на фею и на себя, так легко принимавшую хитрые подарки, — то испытывала прилив сил: невозможно проиграть в бою за жизнь Ашвина, если твои временные союзники так сильны!..

«Он там, там!» — явилась мысль, едва только Эли заметила отблеск свечи в одном из окон на втором этаже дома.

Как дикая кошка, она взобралась по стене, цепляясь окрепшими ногтями за старые бревна, и, захлебнувшись от внезапного волнения, заглянула в окно.

Действительно, там был Ашвин: он сидел за письменным столом, что-то сосредоточенно читая при свече. «Не видела никого красивее!..» — запело что-то внутри Эли, и она от досады зарычала на саму себя совершенно по-волчьи: глупое сердце! Как ты не можешь понять, что все это обман, наваждение⁈..

Но она пришла к нему, пройдя сквозь темный лес, переплыв через глубокую реку, и, следовательно, должна была что-то сказать.

— Ашвин! Ашвин! — позвала Эли тихонько, и поскреблась в окно, как ночная птица.

Он не сразу услышал ее. Нахмурился, склоняя голову из стороны в сторону, и его пепельные волосы заблестели в теплом свечном свете. «Красивый! Красивый!..» — и вновь Эли застонала от досады, желая отхлестать себя по пылающим щекам.

Нерешительно он подошел к окну, вглядываясь в темноту, и отпрянул, когда ли вновь позвала его: «Ашвин!».

— Кто там? — воскликнул он не столько испуганно, сколько взволнованно. — Если ты лесной дух, то уходи! В моих краях запрещено говорить с нечистыми созданиями!

— Открой окно, Ашвин! — тихонько просила его Эли, с трудом преодолевая робость. — Я всего лишь человек, такой же, как и ты. Мне нужно сказать тебе что-то очень важное!..

Ее шепот, казалось, зачаровал Ашвина. Его взгляд оставался недоверчивым и настороженным, однако шаг за шагом он подходил к окну, за которым виднелось бледное личико с лихорадочно горящими глазами.

Поколебавшись пару мгновений, он приоткрыл задвижку.

— Да ведь ты же та самая лесная бродяжка! — воскликнул он, и лицо его просветлело. — Я узнал тебя! Ты забралась недавно в Терновый Шип, а затем я тебя испугал своими расспросами. Мне потом стало очень стыдно, и я все думал, в порядке ли ты. Откуда тебе известно мое имя?..

Его приветливый голос заставил Эли растеряться — она и подумать не могла, что Ашвин запомнил ту встречу. Если он не обратил на нее внимание, когда они танцевали на балу, то с чего бы ему думать о чумазой девчонке-нищенке, которую он застал в своем саду?..

— Это неважно, — наконец, смогла сказать она. — Гораздо важнее то, что тебе грозит страшная опасность. За твоей головой в лесной край прибыли чужестранцы — и они ищут дорогу к Терновому Шипу прямо сейчас!..

По побледневшему лицу Ашвина она поняла, что юноша знает, кто эти люди — и смертельно боится их.

Эли и принц (5)

Бывает страх, что заставляет глаза гореть, сердце — гнать пылающую кровь по жилам; еще он превращает все мышцы тела в натянутые струны, ускоряет бег — чтобы топот ног звучал в такт с безумным биением сердца, — обостряет слух и ум, но притупляет боль; и даже одаряет на время чутьем, помогающим предугадать тайные опасности. Словом, страх этот дан человеку во спасение.

Но Ашвин был охвачен совсем иной разновидностью испуга — взгляд его потускнел, спина сгорбилась, словно на плечи ему обрушилась невыносимо тяжкая ноша — ненавистная и привычная одновременно, — и в том, как тяжело и коротко он вздохнул, слышалась одна лишь обреченность. Услышанное не побудило его бежать — напротив, заставило безвольно замереть. Ни на миг он не усомнился в правдивости слов Эли — более того, теперь он смотрел на нее так, словно она, произнеся роковые слова, стала частью прошлого, откуда за ним явились враги. «Ты знаешь о том, что меня желают убить — стало быть, тебе известно о моей жизни так много, как никому более!» — говорил его взгляд, бесконечно печальный и доверчивый.

— Ашвин, — шептала Эли в отчаянии, видя, что он бездействует и молчит. — Они идут за тобой! Нужно спасаться!.. Верь мне — я переплыла широкую реку, я прошла сквозь ночную чащу — только чтобы предупредить тебя…

Но он только тяжело дышал, все ниже склоняя голову, как будто каждое услышанное слово по капле лишало его сил.

— Здесь нельзя оставаться! — Эли хотелось встряхнуть его, чтобы привести в чувство, но она не решалась даже руку протянуть в сторону юноши. — Они знают, где ты живешь…

— Значит, кто-то предал меня, — глухо и безразлично промолвил Ашвин, не глядя на нее. — Как странно! Даже когда чувствуешь себя полностью одиноким — рядом всегда есть предатель.

— Ох, да разве стоит об том думать, когда нужно уносить ноги⁈ — нетерпеливо воскликнула Эли. — Предупреди свою тетушку, слуг, и побыстрее уходите!

— Тетушку? — переспросил Ашвин, наконец-то подняв взгляд на