Здравствуй, папа! - Амелия Борн

Физически я была в порядке, но вот по душе словно серпом махнули. Франция… настоящая Мекка для того, кто мечтал стать профессиональным парфюмером.

– Все нормально, – откликнулась глухо, и Влад, сочтя, видимо, что меня нужно убедить в необходимости этой поездки, продолжил:

– Я часто арендую один домик в Провансе, а там и до Лазурного берега недалеко. После того, что случилось, я думаю, Лисенку не помешает небольшой отдых на море.

Прованс! Черт его возьми, это был контрольный выстрел. Прованс-Альпы-Лазурный берег… Грас…

Сделав глубокий вдох, я насмешливо приподняла бровь:

– Надеешься купить меня Лазурным берегом, Владислав Крамольский?

– Я не имел этого в виду….

– А зря! Это мог бы быть неплохой аргумент, но у меня нет денег на подобные поездки.

Я сделала новую попытку налить себе чертов чай, но пальцы Влада неожиданно сомкнулись на моем запястье.

– Я думал, ты понимаешь, что я обеспечу вас всем необходимым.

Я стремительно развернулась к нему.

– Да, понимаю. Но я не готова это принимать. Уже очень давно я живу самостоятельно и привыкла полагаться только на саму себя.

Крамольский немного помолчал, затем вдруг спросил то, чего я совсем не ожидала:

– Кстати, об этом… А где бабушка и дедушка Алисы с твоей стороны? Не понимаю, почему родители никак не помогли тебе в этой ситуации с коллекторами….

– Потому что у меня их нет, – оборвала его резко. – Отец умер, а для матери умерла я сама, когда посмела забеременеть неизвестно от кого.

Он смотрел некоторое время мне в лицо, потом усмехнулся:

– Кажется, Лисенку чертовски не повезло с бабушками.

– Зато повезло с родителями, – откликнулась я совершенно серьезно. – Во всяком случае, я на это надеюсь.

– Это означает «да»?

В глазах Влада заплясали лукавые чертики, что было весьма необычно и… безумно возбуждающе. Поспешно отвернувшись, я заставила себя думать о том, что это делается в первую очередь для Алисы. И что дочери это сейчас действительно пошло бы на пользу.

Что же касалось меня… в голове снова всплыл Грас и давно задушенные реальностью мечты. Нет, мне никогда не светило учиться в школе парфюмерии, но я могла бы взглянуть на нее хоть одним глазочком… И поняла вдруг, что не в состоянии отказать себе в этой слабости.

– Ладно, – признала со вздохом собственное поражение.

И прежде всего – перед этим невозможным мужчиной.

– Я все видела!

Мать заявила это таким уверенным тоном и появилась в моем офисе настолько неожиданно, что я даже не понял, что к чему. Только что сидел и решал последние вопросы, которые требовали моего личного контроля, и тут на тебе – кабинет превратился в поле боевых действий. По крайней мере, мама выглядела настолько воинственно, что ее бы испугался даже Наполеон.

– Я очень рад за тебя, – кивнул, не желая углубляться в какой бы то ни было вопрос. Однако, прекрасно понимал, что раз матушка нанесла мне визит лично, малой кровью я не отделаюсь.

– А я за тебя – нет. Ты сам понимаешь, что вообще происходит?

Она подошла и захлопнула папку, документы в которой я пристально изучал до пришествия родительницы. Сама села напротив и воззрилась на меня, прищурив глаза.

– Я понимаю. Ты ворвалась в мой кабинет и заявила, что видела все.

– Владик… Я о другом! Альбина показала мне записи!

Нахмурившись, я попытался понять, кто, черт бы все побрал, такая Альбина. И откуда вообще я мог ее знать, раз мама настолько уверенно произносила имя этой неизвестной женщины.

– Какие записи? К врачу? – улыбнулся я.

Мать недошутку не оценила. Прикрыла глаза, сделала глубокий вдох и, кивнув три раза, вновь посмотрела на меня.

– Я дружу с Алечкой последние три года. Ты что, забыл про нее?

Ну, конечно, я про нее забыл. И вообще старался не лезть в чужую частную жизнь, в отличие от некоторых.

– Нет, мама, я не забыл. Просто не могу понять, о каких записях идет речь.

– О тех, на которых я тебя узнала! Ты что, запачкался в криминале? Это все Эмма… я так и знала!

Мама вскочила на ноги и заходила по кабинету, я же мгновенно насторожился.

– Нужно спасать ребенка! Срочно! Я была права, я была права.

Пока мать металась по кабинету точно пойманный в неволю зверь, я лихорадочно соображал, что за записи всплыли в прессе. И почему я до сих пор ничего о них не знаю.

– Ты узнала меня на записях, – напомнил я матери, поднявшись и подходя к бару. Плеснул ей сто граммов успокоительного и, вручив стакан, оперся бедром на стол. Руки сложил на груди, потому что хотелось закрыться от того, что наверняка последует.

– Да! – Она опрокинула в себя содержимое бокала и, со звоном отставив его на стол, указала на меня пальцем в обвиняющем жесте. – Скажи спасибо, что Аля живет там, где произошло… то самое! А если бы она не записала все на телефон? А если бы я не смогла разглядеть тебя на видео?

Все ясно. «Спасибо» Алечке… Хорошо хоть в прессу не отдала наши «веселые приключения».

– Мама, чего ты хочешь? – спросил я, желая как можно скорее закончить этот дурацкий и бесполезный разговор.

Суть мне была ясна – мать снова собиралась давить на то, что нам нужно забрать у Эммы Алису.

– Я уже сказала! Ребенок в опасности! Как ты этого не понимаешь?

– А я говорил тебе другое – перестань лезть в то, что тебя никак не касается. Иначе мне придется принять меры, – проговорил безапелляционным, как я надеялся, тоном.

– Какие-такие меры? – нахмурилась она в ответ.

– Если все так и будет продолжаться, я просто сведу к минимуму все контакты. Между мной и тобой и всеми, кто захочет забраться без мыла в жо… туда, короче, куда их не просят.

Мама не успела взять себя в руки и буквально задохнулась от возмущения. И мне, возможно, стало бы стыдно за то, что произнес, если бы дело не касалось Алисы и Эммы.

– Владик… ты неправ! – сказала она, но гораздо менее пылким тоном.

– Я сам разберусь с тем, что касается меня и моего ребенка. И женщины, с которой я планирую прожить остаток своих дней.

Эти слова стало неожиданными прежде всего для меня самого. Но, стоило признаться, они мне нравились.

– Как знаешь, – процедила мать, после чего поднялась из-за стола и направилась к выходу из кабинета.

Я уже понадеялся, что она просто выйдет, так и не попрощавшись, но мама обернулась на пороге и проговорила:

– И когда эта… снова доведет тебя или мою внучку до чего-то ужасного…

Не договорив, она ушла, а я сел за стол и откинулся на спинку кресла. Пожалуй, успокоительное требовалось не только маме…