Чудо - Даниэла Стил

— Вы ее любите? — взволнованно спросил Джек, которому очень хотелось, чтобы так оно и было. Он заметил, какой счастливой выглядела Мэгги. Она то напевала что-то в саду, то весело занималась какими-то делами в доме. За последний месяц она расцвела, как цветок под лучами солнца.

— Я больше не могу с уверенностью сказать, что означает это слово, — сказал Куинн, задумчиво глядя на Джека. Он был для него теперь почти как сын. — Любовь пронзает сердца мужчин, словно отравленная стрела, а потом они отравляют кого-нибудь другого. Я больше не хочу этого. — За год, прошедший после смерти Джейн, он понял, какую сильную боль ей причинил. Она простила его, но он никогда не простит себя. И он не хотел, чтобы это повторилось снова. — Во имя любви совершаются гнусные преступления вроде священных войн. Нет ничего хуже.

— Не судите себя слишком строго, — сказал Джек.

— Я должен это делать, Джек: Если не буду, то могу причинить боль другому человеку. А я не хочу снова причинять кому-нибудь боль, тем более Мэгги. Ей и без того пришлось немало пережить. — Он любил ее, но боялся признаться в этом, тем более самому себе.

— Вы возьмете ее с собой в сентябре? — поинтересовался Джек. Он был рад этим новым отношениям, считая, что Мэгги и Куинн нужны друг другу и что оба заслуживают счастья больше, чем большинство людей, которых он знал. К тому же он любил обоих.

— Нет, не возьму, — сразу же ответил Куинн. Он был в этом уверен и сказал ей об этом с самого начала. Она поняла его. — Это наш сегодняшний день. Большего никому из нас не нужно. У наших отношений нет будущего.

Услышав это, Джек опечалился, но надеялся, что они еще передумают. На следующий день он осторожно заметил Мэгги, что рад их отношениям с Куинном. Она улыбнулась, поцеловала Джека в щеку и ничего не сказала. Но явно обрадовалась его словам. Ей хотелось поделиться с ним новостью, но она не знала, как это сделать. Мэгги не хотела держать в тайне свои отношения с Куинном.

На следующей неделе была годовщина смерти Джейн, и Куинн был в подавленном настроении. Мэгги уже прошла через это в годовщину смерти Эндрю и помнила, как это тяжело. Теперь, когда она потеряла единственного сына, еще тяжелее было пережить День матери. Мэгги оставила Куинна одного на все утро, потом прогулялась с ним во второй половине дня. Но ночь он провел на яхте один. Когда он вернулся утром, ему, судя по всему, было значительно лучше.

На следующий день после годовщины был продан дом, как будто рука судьбы снова вмешалась в их жизнь. Куинн получил за дом ту цену, которую хотел получить, новые владельцы должны были переехать с Восточного побережья и согласились подождать до первого октября. Это его устраивало. Для Мэгги назначенная дата делала его отъезд более реальным. Но она и без того знала это и уже смирилась — по крайней мере, она так говорила.

В конце июня он пригласил ее с собой в Голландию, чтобы взглянуть на яхту. В ту весну он три или четыре раза бывал там, чтобы проверить, как продвигается работа, но на сей раз, он хотел показать яхту Мэгги. Он купил ей билет на самолет. Она не сразу решилась принять подарок, но билет стоил слишком дорого для нее, и Куинн это знал. Он настоял на том, чтобы Мэгги согласилась на приглашение, и, уезжая, она была в радостном возбуждении. Ночным рейсом они долетели до Лондона, а оттуда вылетели в Амстердам. Он зарезервировал для них великолепные апартаменты в отеле «Амстел». Мэгги казалось, что она умерла и вознеслась в рай. И не терпелось поскорее взглянуть на яхту. После того как она месяцами изучала вместе с ним чертежи и планы яхты, ей безумно хотелось увидеть ее воочию, а он спешил показать ее Мэгги. Он волновался, как будто ему предстояло ввести ее в свой новый дом.

Отдохнув несколько часов в «Амстеле», они после ленча отправились на верфь. В Амстердаме стоял великолепный солнечный день, какие, насколько знал Куинн, здесь случаются редко. Как только Мэгги увидела яхту, у нее перехватило дыхание. Она на несколько минут лишилась дара речи, в глазах стояли слезы. За всю свою жизнь она не видела ничего прекраснее и была безумно благодарна Куинну за то, что он поделился с ней этой красотой.

— О Господи, Куинн, она невероятно красива! — воскликнула Мэгги. В сухом доке, с того места, откуда смотрела Мэгги, яхта выглядела скорее как океанский лайнер, чем парусник. Судно, построенное Куинном, потрясало своими размерами. Для того чтобы подняться на борт, пришлось воспользоваться гидравлическим подъемником. Мэгги поразило, что внутренние отделочные работы были почти закончены, это еще раз напомнило ей о скором отъезде Куинна. Но она старалась не думать об этом сейчас, а просто радовалась вместе с ним тому, что яхта получилась такой красавицей. Он гордился тем, что яхта произвела на Мэгги большое впечатление. Он не смел, и надеяться на такое восхищение. Мэгги искренне радовалась за него и безмерно восторгалась им. Она была счастлива, что ему удалось выполнить свои грандиозные планы.

Вторую половину дня они провели на верфи с Темом Хэккером и его сыновьями, и Куинн обсудил с ними еще кое-какие детали. Хэккеры ждали его визита, чтобы вместе осмотреть яхту и предложить внести в самые последние планы кое-какие усовершенствования.

В тот вечер Куинн и Мэгги поужинали в отеле, а на следующее утро чуть свет отправились на верфь. По дороге она с наслаждением разглядывала окрестности. Она была безумно благодарна Куинну за то, что взял ее с собой. Она понимала, что своим желанием поделиться с ней радостью он по-своему показывал, что она много для него значит. Он не скрывал радостного возбуждения, вновь обходя судно вместе с Хэккерами. Мэгги молча следовала за ними, прислушиваясь к предложениям Хэккеров и Куинна. Ее вновь поразили масштабы проделанной работы.

Кают-компания, как и все каюты, была обшита деревянными панелями, специальная каюта Куинна выглядела, по ее мнению, роскошно, а все ванные комнаты были отделаны лучшим итальянским мрамором. Палубы, разумеется, были из тикового дерева. Пока еще не закончили надпалубные сооружения. Яхту предполагалось покрасить в темно-синий цвет, а надпалубные сооружения сделать серебристыми. Куинн придумал для яхты сотню названий, но в память о книге Антуана Сент-Экзюпери, которую любил с юности, решил остановиться на «Ночном полете». Название подходило к ее изящному облику и целям, для которых Куинн ее предназначал. Мэгги без труда представляла себе, как он плывет в ночи из одного экзотического места в другое — совсем как пилот в ночном небе под звездами, ощущая себя, сродни Создателю. Даже цвет лодки напоминал о ночном небе и о серебристом блеске звезд на нем. Имя для лодки было, наконец выбрано, и когда они уезжали с яхты, все самые неотложные вопросы Хэккеров были решены.

Едва успев захватить вещи в отеле, они поспешили в аэропорт, и попали на рейс до Парижа. Поговорили о том, чтобы провести несколько дней в Париже, но решили не делать этого. Мэгги радовалась тому, что своими глазами увидела яхту, а ведь именно для этого они и приезжали. Они провели час в аэропорту Шарля де Голля и вылетели ночным рейсом в Сан-Франциско. Это была короткая, но очень важная для обоих поездка. Когда они устроились в самолете на своих местах, Мэгги взглянула на Куинна с улыбкой благодарности и поцеловала.