Лиса в курятнике - Эфраим Кишон

* * *

По просьбе председателя в перерыве Малка подала делегатам чай с печеньем. В зале установилась приятная атмосфера в связи с последней увлекательной дискуссией.

— Контора старосты обойдется дешево, — уговаривала делегатов госпожа Хасидов во время чаепития, — одна комната для Залмана и одна — для ожидающих приема. Ну, может, еще одна для тех, кого Залман не хотел бы заставлять ожидать.

Дольникер был поражен административной зрелостью женщины, тем не менее госпожа Хасидов доказала, что ее способности распространяются и на другие сферы. Она оттащила Офера (решающий голос) в темный угол зала и дружелюбно сказала:

— У меня, на счастье, есть пара черных брюк, которые нужно перелицевать и выгладить, потому что они слишком лоснятся внизу для старосты де-факто. Мы заплатим за работу сколько положено…

— Пожалуйста, госпожа Хасидов, — поклонился Офер, — я сделаю замечательные брюки для господина старосты.

После краткого перерыва Дольникер снова поставил вопрос об общественных предприятиях на голосование «против». На этот раз большинство проголосовали лишь против строительства конторы.

Цемах Гурвиц, член Временного совета. Офер, воришка! Ты же до перерыва голосовал против конторы!

Офер Киш, член Временного совета. Закажи и ты перелицовку брюк.

(Это замечание, намекающее на перелицовку, было вычеркнуто по указанию председателя из-за туманности содержания.)

Председатель. Итак, совет решил в пользу конторы. (Бурные аплодисменты с места госпожи Хасидов.) А теперь перейдем к оставшемуся вопросу — взимание налогов. (Тишина.) Неужели я все должен делать сам, товарищи? Я попрошу вас изыскать критерии, в соответствии с которыми мы будем облагать налогом жителей.(Тишина.) Как насчет размера участка?

Залман Хасидов, член Временного совета, староста де-факто. Это неправильно, господин инженер. У меня — приличный кусок земли. Я предлагаю налог по количеству комнат в доме.

Цемах Гурвиц, член Временного совета. Как тебе не стыдно, Залман!

Председатель (стучит молотком). Господа, пожалуйста, без личных дискуссий!

Яаков Сфаради, член Временного совета. Может, ввести налог по числу детей?

Элипаз Германович, член Временного совета. И этот тип надзирает за моей кухней!

Председатель (стучит молотком). Господа, господа! Я вынужден выразить решительный протест против этого эгоцентричного тона!

Цемах Гурвиц. Слушай, Залман, это тебе говорят!

Залман Хасидов. Я не тон.

Председатель. Господа, я предлагаю в качестве основы для налога на роскошь сумму покупок в «Тнуве». (Совет большинством голосов отклоняет это предложение.) Кресла? Собаки? Люстры?

Залман Хасидов, член Временного совета, староста де-факто. Это все у нас есть.

Ведущий протокол. Господин инженер, разрешите мне заметить, что логика и нехватка времени требуют принципиально иного подхода.

Председатель. Давай.

Ведущий протокол. Господа! Чего нет ни у кого из вас?

Элипаз Германович, член Временного совета. Я помню, мы когда-то говорили, что у нас у всех маленькие шкафы. (Совет принимает предложение единогласно.)

Резолюция второго заседания Временного совета: С целью строительства конторы старосты ввести одноразовый налог в размере трех лир «Тнувы» на каждого жителя, в распоряжении которого имеется шкаф с тремя дверцами на момент подписания протокола. Офер Киш, член Временного совета, назначается ответственным за регистрацию лиц, обязанных платить налог. От имени Временного совета деревни Эйн Камоним:

Элипаз Германович, Хасидов, **, Офер Киш, Яаков Сфаради.

В этот великий день на работу в поле никто не пошел. Все остались в деревне и с нетерпением ожидали прибытия делегации из города. Жители надели субботние наряды в честь высоких гостей. Сам политик весьма слабо готовился к приему приезжих и позаботился только о своем внешнем виде, стараясь, чтобы его одежда выглядела как можно более мятой и грязной — ведь с делегацией должны были прибыть фотографы (если верить водителю «Тнувы»).

Черная машина остановилась у трактира в час пополудни по местному солнечному времени. Из машины вышли семь человек, вымотанных до предела. Прибывшие сразу попали в центр внимания, все взгляды деревенских масс были устремлены на них. Жители деревни обступили гостей со всех сторон. Дольникер довольно долго выжидал за дверью трактира для усиления напряжения, а затем выскочил наружу в сопровождении секретаря. Два высокопоставленных партийных функционера и профессор Таненбаум, прибывший с делегацией, разразились аплодисментами, а фотокорреспондент мотался между ними, дабы запечатлеть историческую картину для будущих поколений и еженедельников. Два репортера, жадных до первополосного материала, вытащили свои блокноты и не отрывали глаз от уст политика.

Геула Дольникер тихо и спокойно подошла к мужу, запечатлев тень поцелуя на его щеке, и заметила:

— Дольникер, ты опять не брился.

— Я знаю, — ответил политик, и на этом завершилась семейная часть церемонии. Геула приподняла руку для поцелуя на уровень носа секретаря, но поцеловать не позволила, поскольку, будучи активисткой партии, конфликтовала с секретарем по внутрипартийным вопросам. Затем Геула довольно-таки уверенно проследовала в трактир и заказала у жены трактирщика обед, причем Малка осталась весьма довольна неухоженным видом гостьи.

А снаружи тем временем одного из функционеров вытолкнули вперед, он замер на почтительном расстоянии перед Дольникером и стал выкрикивать:

— Сегодня мы прибыли сюда, в деревню Эйн Камоним, дабы выразить вам, Амиц Дольникер, признательность всего народа, признательность партии и правительства, признательность государственных учреждений. Мы прибыли сегодня, Амиц Дольникер, в надежде, что вы восстановили свои силы в Эйн Камоним и, таким образом, снова сможете направить их на служение народу, партии, правительству и госучреждениям. Мы прибыли сегодня сюда, Амиц Дольникер…

Однако как только оратор ступил на привычный путь словоизвержения, Дольникер отравил его речь, поскольку никогда не любил идиотов, тысячу раз повторяющих одно и то же наподобие дефективного попугая. Кроме того, эти двое были ярыми приверженцами Шимшона Гройса, и у Дольникера с самого начала установились с ними отношения взаимного отвращения.

— Спасибо, дорогие товарищи, — перебил Дольникер выступающего, — спасибо за множество поздравлений и благодарностей, но мне кажется, что вы очень устали с дороги и нуждаетесь более в сытной трапезе и здоровом сне, чем в длинных речах. Итак, до того как я закончу через несколько минут свою речь и пожму руки, поздравляя вас со счастливым прибытием, позвольте, дорогие товарищи, сказать в телеграфном стиле несколько слов относительно развития деревни за время моего пребывания здесь.