Секреты удачи - Дженис Вебер

— Бог мой! Как же ваша диета?

— У меня был рецидив. Дайте мне передохнуть.

У дверей в номер Пиппы дожидался Гарри, мажордом Розамунд. На нем был бирюзовый клетчатый пояс, который Лэнс и Вуди выбрали накануне. В руках он держал маленький сверток.

— От Лэнса, — объявил Гарри, слегка покачиваясь. Бедняга провел без сна уже тридцать два часа. — С глубочайшими извинениями за его поведение на балу.

Пиппа взяла сверток с коробочкой внутри.

— А сам он не мог это принести?

— Считается плохой приметой, если жених увидит невесту в день свадьбы. В смысле, до церемонии.

— О, верно. — Пиппа открыла коробочку. Пара сережек с желтыми бриллиантами, комплект к ее колечку. — Боже правый!

— Я могу передать, что он прощен, мадам?

— Конечно. Отправляйтесь поспать, Гарри. Вчера вечером вы проделали поистине фантастическую работу.

Тейн улыбнулась, наблюдая, как Пиппа примеряет сережки:

— Чертовски приятная сторона извинений. Будем надеяться, что Лэнс станет заглаживать вину по крайней мере дважды в год.

— Не смешно, мама.

Они вошли в лифт.

— Ты должна начать его перевоспитание уже сегодня вечером. Посмотри, как я справилась с Робертом. А был безнадежным недотепой, когда я выходила за него замуж.

— А сейчас он кто?

Тейн поразмыслила:

— Профессиональный игрок в гольф.

Подружки невесты дожидались их на просторной террасе, забитой красиво завернутыми коробками: Тейн полагала, что перебирание подарков станет для Пиппы и ее подружек приятным развлечением в день свадьбы. Установив видеокамеру на запись — для тех, кто не смог присутствовать, вроде Розамунд, — Тейн уселась на диван с лэптопом, готовая составлять список подарков в специальной программе, одновременно создающей благодарственные письма.

— Пожалуйста, наблюдайте за коридором, — приказала она охраннику, который всю неделю караулил коробки с подарками. Как только тот вышел, она выключила видеокамеру.

— Сегодня момент истины, девочки. Надеюсь, вы готовы к выполнению задачи, ради которой тренировались последние шесть месяцев. Если говорить откровенно, вчерашняя репетиция была отвратительной. Ваше поведение на балу Хендерсонов вызвало замешательство.

— Мальчики заставили нас это делать!

— Убеждена, вы вступали в контакт с мужскими особями и до прошлой ночи. И должны быть знакомы с необходимыми контрмерами. — Тейн потянула носом воздух. Пожалуй, пахнет перегаром. — Вы забыли о моих духах? — Смущенные мордашки подтвердили ее подозрения. — Так не пойдет. Кимберли, маленький вопрос. Сегодня рано утром мне звонили из «Даллас морнинг ньюс». Их репортер светской хроники заявил, что ты предоставила некоторую информацию о неудачном тосте Лэнса. Это правда?

Несмотря на жестокое похмелье, Кимберли позеленела еще на три пункта.

— Не понимаю, о чем вы говорите, миссис Уокер.

Тейн протянула ей конверт:

— Открой, пожалуйста. — Внутри лежали два билета на вечернее представление балета Далласа. — Приятного вечера. В свадебной церемонии ты не участвуешь.

— Мама! — воскликнула Пиппа. — Ты не можешь так поступить!

— Не перечь мне вновь, Пиппа. Замена уже в пути. Вон из комнаты, Кимберли. Ты предательница.

Тейн проводила взглядом спотыкающуюся Кимберли. Подождав, пока утихнет грохот захлопнувшейся двери, от которого, должно быть, задрожали люстры пятью этажами ниже, она спокойно продолжила:

— Я хочу, чтобы ничто не нарушило распорядок этого дня. Помните, у меня есть еще одна запасная девушка, которая молится, чтобы ее телефон зазвонил! — И Тейн включила камеру. Поведение ее изменилось, облик ради потомков преобразился. — Наш первый подарок от мисс Лоуэллы Хакерс из Хьюстона. — Она протянула Пиппе коробку. — Прочитай открытку, дорогая.

Пиппа изумленно открыла коробку салфеток. Они выглядели так, словно их только что доставили из антикварного магазина. «Дорогие Пиппа и Лэнс, эти салфетки принадлежали моей прапратетушке, герцогине Саксонско-Кобургской. Их использовали на приемах с королевскими особами, политиками и легендарными артистами. Салфетку с оторванным уголком держал в руках Чарли Чаплин, демонстрируя фокус на обеде, где присутствовал герцог Бедфорд. Надеюсь, эти исторические салфетки будут оживлять ваши приемы и вечеринки еще долгие годы».

Уголки были оторваны у шести из двенадцати салфеток.

— Они определенно оживляли вечеринки Армии Спасения. — Тейн отложила коробку в сторону. — Продолжай, Пиппа.

— От мистера и миссис Тревор Хигам из Хьюстона. «Надеемся, вы полюбите это новое хобби так же, как мы». — Пиппа развернула наряды для кадрили, в ярко-фиолетовую клетку, Для Него и Для Нее. — Дизайн Билла Бласса[27].

— Должно быть, кадриль очень популярна в Хьюстоне, — фыркнула Тейн, укладывая коробку поверх подарка Лоуэллы. — А что в тех розовых упаковках?

Огромная супница и сорок суповых тарелок, все украшено золотыми тюленями. «От поместья «Сэм Хьюстон», — написал Дигби из Хьюстона. — Наш талисман».

Тейн покачала головой:

— Не могли они найти что-нибудь из поместья Джона Нили Брайана[28]?

Супница присоединилась к стопке отвергнутых подношений.

— Открой несколько из тех конвертов, Пиппа. Может, в маленьких коробочках мы найдем что-нибудь поинтереснее?

В первом конверте оказался сертификат на владение десятью тысячами баррелей сырой нефти.

В следующем конверте была фотография белого пони. «Надеемся, вам с Лэнсом доставит удовольствие владение чистокровным скакуном. Ее зовут Труди», — писал мистер Энтони Лудлинг из Хьюстона.

— Почему бы им не прислать роскошный лимузин? — вздохнула Тейн. — Труди может оставаться в конюшне Хендерсонов, пока вы с Лэнсом ищете себе дом.

Следующий открытый Пиппой подарок был от друзей Лэнса: позолоченный футбольный мяч, ящик бурбона и двухместный спальный мешок. Она получила десять хлебопечек. Еще один маленький конверт содержал фотографию белого кабинетного рояля «Ямаха». «Мы знаем, что Лэнс музыкален», — писали Пембертоны из Хьюстона.

— «Ямаха»? — нахмурилась Тейн. — Звучит по-японски.

— Выглядит очень мило, мам. Может, я начну брать уроки.

— Они не включили в подарок пару лет уроков? — Тейн закатила глаза.

Мистер и миссис Харви Прюетт V из Форт-Уорта прислали шесть больших кухонных ножей Фудзивара. Раздражение Тейн по поводу получения очередной партии японского импорта ослабело, когда Шардонне сообщила, что они продаются по четыреста долларов за штуку.