Профессиональный свидетель - Фридрих Незнанский

Степан Иванович, заметив взгляд Гордеева, сказал:

— Интересуетесь? Развожу я этих псов.

— Вы на все руки мастер?

— Да, уж жизнь заставит, — усмехнулся Степан Иванович. — Такой вот у меня модус вивенди.

Гордеев удивился еще больше: в Москве от таксистов тоже всякое можно услышать, но чтобы вот так приехать в провинцию и сразу же, за здорово живешь, нарваться на латынь? Модус вивенди — это ведь означает «образ жизни», термин не такой уж малоизвестный, но сугубо юридический. Между тем впечатление интеллектуала, какого-нибудь любителя «Что, где, когда?» мужик не производил, скорее — бывший служака, вполне возможно, из прокуратурских, у таких людей старой закалки из правоохранительных органов как раз и сочетается нередко служебная эрудиция и некоторая внешняя неотесанность.

— И как у вас собачки получаются, ничего? — спросил Гордеев.

— Серьезные охранники получаются, гарантию даю. Так что если что вдруг — милости прошу. — И таксист дал свой телефон.

Гордеев попросил высадить его возле «Енисея». Подождал, пока Степан Иванович уедет, подхватил свою объемистую сумку на плечо и пошел через дорогу — к гостинице «Московская». Так, на всякий случай. В принципе документы у него на имя Хромеко Юрия Павловича, 1963 года рождения, питерского бизнесмена, вполне надежные, но если что, можно будет и квартиру понеприметнее снять. Пока же он довольствовался вполне приличным и очень таким советским, если оценивать интерьер, номером на четвертом этаже. Горячая вода была, холодильник был, телевизор работал. Еще имелся балкон. Чего дальше душа потребует, Гордеев еще не знал и был удовлетворен.

Юрий Петрович принял душ, переоделся, вышел на балкон. В городе было душновато. Он вспомнил, что в сумке у него оставалась незаконченная бутылка полуторалитровой «Новотерской» воды. Он помыл стакан, наскреб в морозильнике вполне чистого льда и снова вышел на балкон. Как раз на стакан и хватило. Подумал и для полного блаженства вытащил туда стул. Прихлебывая остуженную минералку, Гордеев, кажется, наконец расслабился… Машинально посмотрел на часы и хлопнул себя по лбу: тугодум несчастный, разница же во времени! Он перевел часы на пять часов вперед, и стало теперь не за полдень, а ощутимо к вечеру.

Хотя как же ощутимо?

Прислушался к себе.

И что же?

Гордеев давно не летал на большие расстояния и только помнил, что вроде бы знающие люди говорят, будто все это не просто так, будто акклиматизация в таких случаях должна занимать какое-то время: потому что не то в сон клонит, не то болит голова, не то еще какие-то недомогания… С ним же, как всегда, все не как у людей. Еще вчера — сотрясение мозга, а сегодня он уже переносится за несколько тысяч километров, и в результате — как огурец. В общем, полшестого так полшестого.

Центр города с балкона смотрелся неплохо. Огромная площадь. Серые, желтые, коричневые изначально здания, сугубо советской застройки, но все разные, вперемешку — и сталинской эпохи, и хрущевской, и брежневской — лишь немного были искажены современной атмосферой, рекламой в первую очередь. Наверно, вечером, когда совсем стемнеет, будет красивое освещение. Хотелось бы, чтобы было. Что-то он такое должен был сделать? Ах да, с головой все-таки не все в порядке. Надо же дозвониться до Валентины. Гордеев позвонил ей теперь с телефона, который подключил уже в Белоярске. Дома снова трубку никто не брал. Интересно, подумал Юрий Петрович, какая у нее квартира и где — в центре или, может быть, тут нынче модно жить в пригороде? Нет, вряд ли, все-таки известный адвокат, деловой человек, станет она много времени на дорогу тратить. Валя водила машину, и очень недурно, это Гордеев помнил. В Москве она взяла напрокат маленькую спортивную «хонду», потому что в Белоярске у нее было что-то похожее. Он позвонил в офис, и — ура — наконец-то ответили. Голос был женский, но Гордеев усомнился, что это Валя, хоть они и давно не общались, все же, наверно, что-то внутри него сработало бы, откликнулось сразу же.

— Могу я поговорить с госпожой Карандышевой?

— По какому вопросу?

— Я ее потенциальный клиент.

— Представьтесь, пожалуйста.

Хм, все же надо быть осторожным и помнить о конспирации.

— Юрий Павлович Хромеко, бизнесмен из Санкт-Петербурга.

— Минуточку, пожалуйста…

«Голубушка, да ты в него просто втюрилась!» — наедине с самой собой незачем было притворяться. Это случилось. Ее прекрасный принц прибыл, правда, не на белом коне, а на отце, который приволок его, точно мешок с картошкой, и сбросил на ее нежные ручки — лечить? Ему, разумеется, казалось, что женщина с этим справится лучше. Ну что же, в определенной логике отцу не откажешь. В приключенческих романах дамы всегда штопают симпатичных авантюристов.

Анастасия ответа на свой вопрос не получила. А отец и Борис загадочно молчали. Локтев, конечно, никогда не отличался разговорчивостью, но Анастасия, хорошо знавшая его характер, понимала, что он чем-то не на шутку озабочен. Борис же был для нее полной загадкой, и, положа руку на сердце, Анастасия понимала, что именно это в нем ее и привлекло. Появился непонятно откуда, с вывихнутой ногой, прячется у них от кого-то… То, что он именно прячется, было ясно даже ей. Если бы не прятался, то просто уехал бы отсюда, отец отвез бы его до ближайшей больницы. Так нет, сидит здесь, и главное, у них с отцом есть какая-то общая тайна! А когда отец, взяв-таки главную медицинскую процедуру в свои опытные руки, вправлял ему ногу, только скрипнул зубами да сжал кулаки.

Пару раз, когда Анастасия входила в дом, они прерывали разговор, и по хмурому лицу отца и напряженному — Бориса она понимала, что при ней они не хотят что-то такое обсуждать. «Конспираторы!» — с досадой думала Анастасия, но у нее была уверенность, что она все равно узнает, в чем тут дело. А уверенность основывалась только на женской интуиции. Анастасии казалось, что Борис к ней неравнодушен. В самый первый раз, когда он с отцом появился в их доме, Борис так на нее посмотрел!.. Даже голова закружилась. Она, в общем-то, привыкла к тому, что мужчины обращают на нее внимание, но в его взгляде было нечто большее. Она почувствовала, что под его взглядом у нее запылали уши, и быстро ушла за водой, чтобы как-то прийти в себя.

Анастасия вытащила из колодца ведро воды и немного плеснула себе на ноги, даже не заметив этого. Ее совершенно ошеломило собственное открытие.

Влюбилась! А как же Олег? Да ну его к черту, в самом деле. Может, не слишком благоразумно влюбляться в первого встречного, о котором ничего не знаешь, но разум — это не то качество, что присуще влюбленным.

Но как же Борис на нее смотрит! Как-то… оценивающе, причем от этого ей становится жарко до смущения. Есть в нем что-то открытое, мальчишеское, и вместе с тем чувствуется, что жизненный опыт у него большой. «Не то что у Олега!» — подытожила Анастасия и пошла с ведром к дому. Но на полпути ее перехватил Локтев.

— Хотел тебя предупредить. Врать, конечно, я тебя не учу, но ты взрослый человек, так что отбросим ханжество и…