Подлунная Роза - Алёна Дмитриевна Реброва

Нас задевали свободные одежды кружащихся рядом магов, слышался звон причудливых украшений и смех, языки вздымавшегося вверх пламени играли отсветами на фигурах, превращая их в сказочных духов. Дикие ритмы пленяли, и я отдавалась им, словно зачарованная, забывая все те правила, которым меня с детства учили во дворце.

То ближе, то дальше – Эдвин едва успевал перехватывать меня до того, как это могли сделать танцующие вокруг нас колдуны. Я сама почти не различала его фигуру в пестром хороводе, но где бы я ни оказалась, светло-карие, почти янтарные глаза неотрывно смотрели на меня. В свете пламени они сияли особенно ярко, они были моим маяком во всей этой вакханалии вокруг.

Я вскинула руки вверх и закружилась на месте, мои волосы разлетались в стороны, я закрыла глаза, отдаваясь уносившему меня потоку. Из рук рассыпались искры, опадая вокруг меня причудливым дождем.

Ударили барабаны, Эдвин перехватил меня, наклоняя, и я поддалась его движению, положив руки ему на плечи. Наши лица оказались так близко, что мы почти коснулись носами, но ни один из нас не решился преодолеть расстояние и податься вперед. Мы продолжили танцевать, не отводя друг от друга глаз. Взгляд Эдвина сделался совсем незнакомым, я никогда не видела его таким, но вместе с тем я знала, что и сама никогда так на него не смотрела. Мы двигались в общем ритме, привыкали к странному магнетизму, проверяли его на прочность, то расцепляя, то сплетая руки, отдаляясь так, что нас могло унести в разные стороны, и вновь притягивая друг друга до самого предела, когда ближе уже было нельзя.

Постепенно дыхание тяжелело, а движения становились медленнее, толпа вынесла нас за пределы огненного круга в темноту ночного лагеря, и нечто, окутавшее нас, начало таять. Мы смотрели друг на друга почти виновато, не зная, что делать дальше.

– Где Томас? – спросила я, осматривая поляну.

Эдвин отступил от меня и тоже поискал брата глазами.

– Среди танцующих его нет. Может, он вернулся в шатер?

Я досадливо опустила взгляд в землю. Если он видел нас у костра, должно быть, так и сделал. Ему в голову могли прийти какие угодно мысли… я и сама не знала, что думать.

Заметив мое смятение, Эдвин вернулся в свое обычное мрачное состояние. Он предложил мне пойти к Томасу, а сам отправился к колдунам, якобы ему нужно было со многими что-то обсудить до отъезда.

Я согласилась, но в шатер не пошла. Вместо этого я отправилась к реке, надеясь, что ее спокойное течение поможет мне вернуть утраченное равновесие.

Умывшись прохладной водой, я уселась на берегу и стала смотреть на то, как играют на волнах блики далекого костра. Почти так же отражалась луна в лесном озере недалеко от замка … Взгляд упал на мою тень на воде. Лица не было видно, только силуэт девушки, и казалось, за ее очертаниями мог скрываться кто угодно.

Я вдруг представила, как бы чувствовала себя, если бы была простой колдуньей, как Умма например. Ведьма, а не принцесса. От меня никто бы ничего не ждал, и сейчас я бы просто сидела на берегу, глупо улыбаясь и гадая на ромашках, вместо того чтобы сгорать от необъяснимого чувства вины…

Пальцы сжали траву, я стиснула челюсти.

Это просто видение, мираж! Ничего не было и не может быть.

Поднявшись, я повернулась к реке спиной, собираясь пойти прочь. В голову пришло странное наставление Нэны, но я выбросила его из головы прежде, чем оно смогло вернуть только что разрешенные сомнения. Я направилась к шатру, и улеглась спать, не став будить Томаса.

* * *

На следующий день после неловкого завтрака Эдвин сказал, что говорил с Эвенкой и она готова встретиться со мной. Я кивнула, и мы отправились к ней.

– Так-так-так, – проскрипела старушка, одетая в халат восточного покроя. Шесть палочек, воткнутых в пучок ее седых волос, образовывали круг, похожий на солнце с его лучами. Глаза старушки едва проглядывали из-под отяжелевших век. – Ну, девочка, покажи, что ты уже умеешь.

Мы с Эдвином сидели перед Эвенкой внутри ее шатра, нас с ней разделял дымок от курящихся на земле трав и кореньев. Я с испугом взглянула на колдуна, не зная, что именно делать.

– Попробуй с водой, – предложил он.

Я кивнула и сосредоточилась на миске, стоявшей рядом. Мысленно проникая в упругую структуру жидкости, я связывала со своим сознанием каждую каплю, пока не почувствовала, что могу управлять ими.

Осторожно, почти не дыша, я мысленно вытянула всю воду из сосуда в воздух и, помогая себе пальцами, закрутила ее в узел бесконечности.

– Поменьше старательности, девочка, ты не на экзамене, – проговорила старушка улыбаясь. – Открой стихиям свое сердце, не пытайся заменить их волю своей, наоборот, позволь им наполнить тебя.

Как открыть сердце воде?.. Я растерялась, и мой водяной узел полетел на землю, обрызгав меня и остальных, затушив дымящиеся травы.

– Ох, – Эвенка поспешно стряхивала воду со своего халата. Со стыда я готова была провалиться сквозь землю и мучительно больно сжала руками колени, но взгляд опустить не посмела. – Попробуем еще раз.

Мы пробовали с воздухом, огнем и землей, и все выходило плохо, будто я не проделывала все эти трюки уже сотню раз.

– А как насчет чистой магии? – вдруг сказала Эвенка. – Попробуй собрать в руках ее.

Эдвин помрачнел. Я непонимающе смотрела на нее.

– Что вы имеете в виду?

– Так ты не учил ее обращаться со своей силой? – Брови старушки взлетели вверх, она пораженно смотрела на колдуна своими маленькими глазами. – Эдвин, в чем прок от того, что она умеет сушить и вываривать травы, если она не может собрать даже крошечную сферу?

– Это я оставил на будущее, – попытался оправдаться он, но Эвенка смотрела на него с осуждением.

– Не стоит переносить свои собственные страхи на учеников, Эдвин, – назидательно сказала она. – У девочки горячее, но чистое сердце. Она сильнее, чем ты думаешь, и ты должен позволить ей узнать и эту сторону себя. – Она взглянула на меня. – А тебя, Одри, обуревают сомнения. Боюсь, я не могу тебе помочь – не в этот раз. Ты сама еще не решила, кем хочешь быть, и я бессильна указать тебе путь. Дело не в навыках, девочка, не в том, что ты расплескала воду: силы сами находят тех, кто их ищет, и покидают тех, кто не уверен в том, зачем они ему. Ты еще не готова принять их полностью.

Утро вышло безрадостным. Томас не говорил