Герой - Уильям Сомерсет Моэм

– Я видел от тебя только добро, но, увы, отвечаю на него черной неблагодарностью. Ты сделала для меня все, Мэри. Терпеливо и с любовью ждала, жертвовала собой, а теперь я должен сильно огорчить тебя. Только не думай, что я не благодарен тебе. Знаю: я перед тобой в неоплатном долгу.

Ему очень хотелось, чтобы Мэри что-то сказала, пришла ему на помощь, но она молчала, потупив взгляд. Лицо ее оставалось бесстрастным.

– Я день и ночь спрашивал себя, что мне делать, и не видел пути, который открылся бы передо мной. Я пытался сказать тебе все это раньше, но мне не хватило духа. Ты думаешь, что я храбрец… нет, я жалкий трус! Иногда я презираю себя. Я хочу выполнить свой долг, но не знаю, в чем он состоит. Если бы знал наверняка, каким путем должен идти, я нашел бы в себе силы ступить на него… но все так неопределенно.

Джеймс бросил на Мэри умоляющий взгляд, но она по-прежнему сидела, опустив глаза.

– Думаю, лучше сказать тебе всю правду, Мэри. Боюсь, я говорю очень путано. Чувствую, что веду себя, как подлец, но все равно не знаю, как поступить иначе. Да поможет мне Бог!

– Я с самого начала поняла, что стала безразлична тебе, – тихо и со странным безучастием заговорила Мэри.

– Прости меня, Мэри. Я пытался любить тебя. О, как унизительно для тебя это звучит! Я едва понимаю, что говорю. Если мои слова грубы и жестоки, причина в том, что я не знаю, как выразить свои чувства. Но я должен сказать тебе всю правду. Главное – я должен быть честен с тобой. Это единственное, чем я могу отблагодарить тебя за все, что ты сделала для меня.

Мэри еще ниже опустила голову, и слезы покатились по ее щекам.

– Мэри, не плачь! – У Джеймса перехватило дыхание, он шагнул к ней, вытянув вперед руки, словно собирался обнять и успокоить ее.

– Извини, – прошептала Мэри. – Я не хотела.

Она вынула носовой платок и, вытерев слезы, попыталась улыбнуться. Ее самообладание потрясло Джеймса.

– Мне очень жаль, Мэри! Пожалуйста, прости меня… я не прошу освободить меня от данного слова. Я хочу лишь объяснить, что чувствую, а решение пусть останется за тобой.

– Ты… ты влюблен в другую?

– Нет!

Насмешливая улыбка миссис Уоллес промелькнула перед его мысленным взором. Джеймс стиснул зубы. Он ненавидел и презирал ее.

– Что-то во мне не нравится тебе? Может, мне удастся исправить это?

Ее унижения он не мог перенести.

– Нет, нет, нет! – вскричал Джеймс. – Наверное, ты так и не поймешь меня! Наверное, я кажусь тебе чудовищем. В тебе есть все, о чем мужчина может только мечтать. Я знаю, как ты добра, заботлива. Ты наделена всеми лучшими женскими качествами. Я бесконечно уважаю тебя, моя благодарность и симпатия совершенно искренни.

Даже ему самому эти слова представлялись пустыми, неуклюжими, нелепыми. Все, что он говорил, звучало надменно и покровительственно, а ведь ему хотелось устыдить только себя! Но Джеймс видел, как унижена Мэри.

– Я очень огорчил тебя, но ничего другого придумать не смог.

– Я знала, что ты не любил меня! Я чувствовала это. Мне хватило пяти минут разговора с тобой, чтобы ощутить твою холодность. Меня считают глупой и невпечатлительной, но я знала!

– Наверное, я причинил тебе ужасные страдания?

Мэри не ответила, и Джеймс смотрел на нее с глубокой жалостью, испытывая угрызения совести. Наконец он страстно заговорил:

– Я не властен над своими чувствами. Они не подчиняются мне. Если бы подчинялись, я не причинил бы тебе такую боль. С любовью ничего не предугадаешь. Думаешь, ее можно приручить, посадить на цепь, как собаку, думаешь, это нежное чувство подвластно правилам приличия и не выходит за рамки благопристойности? Нет, любовь – это безумие, которое охватывает человека, и он дрожит, как лист на ветру. Я не могу имитировать любовь. Не могу притворяться, что люблю. Не могу управлять моим телом.

– По-твоему, я не представляю себе, что такое любовь, Джеймс? Как плохо ты меня знаешь!

Джеймс опустился на стул и закрыл лицо руками.

– Мы не понимаем друг друга. Мы все похожи и при этом такие разные! Я даже себя не знаю. Не считай меня лжецом, когда я говорю, что изо всех сил пытался полюбить тебя. Я отдал бы все, лишь бы почувствовать то же, что и пять лет назад. Но не могу. Да поможет мне Бог!.. Ты должна ненавидеть и презирать меня, Мэри!

– Я, дорогой? – Она печально покачала головой. – Никогда! Я хочу, чтобы ты говорил со мной откровенно. Нам лучше попытаться понять друг друга.

– Я чувствовал то же самое. Считал бесчестным жениться на тебе с ложью в сердце. Не знаю, обретем ли мы счастье, но наш единственный шанс – правда.

Мэри беспомощно смотрела на него, оглушенная горем.

– Я знала, что это грядет. Каждый день страшилась этого.

Джеймсу передалась ее боль, и это стало невыносимо. Как он мог вести себя так жестоко, заставить Мэри так сильно страдать? Зачем, зачем он это сделал? Джеймс, охваченный жалостью, подумал, что есть еще один путь, который принесет им облегчение. Помявшись, не поднимая взгляда, он тихо заговорил:

– Мне хочется выполнить свой долг, Мэри. Я обещал жениться на тебе. Я не привык нарушать слово. И не прошу освободить меня от обязательств. Ты примешь то, что я готов предложить тебе? Я буду хорошим мужем. Приложу все силы к тому, чтобы сделать тебя счастливой. Я предлагаю тебе заботу и доверие… дружбу, но не любовь. Лучше сказать об этом сейчас, чтобы ты не узнала это… когда будет слишком поздно.

– Ты пришел просить, чтобы я освободила тебя от данного слова. Почему же теперь ты колеблешься? Думаешь, я откажу тебе?

Джеймс промолчал.

– Неужели ты думаешь, что меня устроит компромисс? Или полагаешь, что я создана не из плоти и крови? Ты сказал, что хотел быть откровенным.

– Я только сейчас осознал, что есть и другой путь.

– Ты рассчитываешь таким образом смягчить удар? Разве я смогу жить с тобой, как жена, но при этом не быть твоей женой? Что для меня забота и уважение без любви? Ты, должно быть, считаешь меня жалким существом, Джеймс, если хочешь превратить в домоправительницу, имеющую статус жены.

– Сожалею. Я не думал, что ты так отнесешься к моим словам. Я и не помышлял оскорблять тебя. Мне показалось, что это возможный путь разрешения проблемы. В любом случае ты будешь более счастлива, чем теперь.

– Ты еще и презираешь меня!

– Мэри!

– Я справлюсь с болью. Это не первое унижение, выпавшее на мою долю. Все просто: ты думал, что любишь меня, и попросил выйти за тебя замуж. Не знаю, любил ли ты меня тогда, но теперь точно не любишь и хочешь, чтобы я освободила тебя от обязательств. Ты знаешь, что я не откажу тебе.

– Я не вижу выхода, Мэри. – От волнения Джеймс почти потерял голос. – Бог свидетель, я хотел его найти! По отношению к тебе это так жестоко!