Спецгруппа "Нечисть". Экспансия - Александр Ищук

Тут же погас весь свет, а в сторону выхода из подтрибунных помещений ударил луч прожектора. Одновременно в громкоговорителях раздалось:

АгузуБиллахиминаш-шайтанир-ражим

Бисмиллахиррахманиррахим!

Но вместо ожидаемого:

Аль-хамду лил-лляяхиробилъааламиин.

Ар-рохмаанир-рохиим. Мааликияумид-диин…

Вдруг зазвучала третья строка первого куплета «Хаванагилы»:

Хаванагила вэ-нисмэха.

И пошёл проигрыш, который становился всё тише, а из подтрибунных помещений уже без музыкального сопровождения зазвучало:

Эх, дубинушка, ухнем!

Эх, зелёная, сама пойдёт!

Подёрнем, подёрнем

Да ухнем!

Эта песня, точнее ее припев, была нашей командной «кричалкой» в «Валгалле». Во время выполнения групповых силовых упражнений (таскание бревен или перекатывание бэтээра) мы орали именно её. Остальные курсанты довольствовались стандартными криками «про спецназ», а мы, выпендрёжники, начинали петь «Дубинушку».

В луче прожектора появились Макс и Мамелюк. Макс держал в руках всё ту же телескопическую удочку, с «Гинекологией СССР», а Мамелюк пёр большой плакат, на котором было написано «Урал». За ними, образовав своеобразное кольцо оцепления, шли мои бойцы. В середине кольца двигался Марся, перед ним шёл Вартанчик, на плечи которого Марся положил руки и мелко подпрыгивал во время движения. За Марсей, массируя ему плечи, шел Ильдар, а позади Ильдара двигался Термит, держа что-то непонятное на вытянутых над головой руках. Группа завывала «Дубинушку» и медленно двигалась к рингу. Все парни, кроме Марси, были без кителей, поэтому присутствующие зрители могли лицезреть морпеховские тельняшки, позаимствованные нами у бойцов Комарницкого. А Марся… своим видом мой друг детства порвал психику не только своему сопернику, но и вообще всем присутствующим. Во-первых, он был в белом медицинском халате. Во-вторых, он был то ли в шортах, то ли в трусах. В-третьих, на его голове было мокрое полотенце. И в-последних, во рту у него была раскуренная сигара. Добравшись до ринга, парни остановились. На ринг влез Макс, потом Мамелюк и только после этого соизволил подняться Марся.

– Встречайте!!! – прогорланил Зяма, и откуда-то справа в воздух взмыло штук пятнадцать освети тельных ракет. Пока присутствующие наблюдали за ракетами, Зяма продолжил: – Прежде чем более подробно представить нашего бойца, я бы хотел выразить благодарность спонсору. Огромное спасибо заместителю главного врача местного госпиталя доктору Бронштейну, предоставившему костюм, обувь и бабочку ведущему, но зажавшему белую рубаху.

Зрители ответили дружным смехом.

– Но вернемся к нашему победителю… э-э-э-э… – я хотел сказать, к нашему бойцу… – Борька подробно и красочно расписал все героические параметры Марселя, особо выделил количество уничтоженных противников, не забыв добавить, что тот давно и на голову опережает остальных бойцов группы по числу совершенных убийств.

– Среди прочего, наш боец, – продолжал разрывать психику присутствующим Зяма, – выставляет и свой чемпионский пояс! Термит, твой выход!

На ринг выскочил Термит. В вытянутых руках он держал «чемпионский пояс». Пояс был сделан из сидушки от унитаза, обернутой фольгой. Показав «пояс» всем зрителям и насладившись их хохотом, Ленька аккуратно, чтобы не выбить сигару, надел «пояс» на шею Марси. Марся вскинул вверх руки, и мои начали скандировать:

– Секач, Секач, Секач!!!

А Марся передал сигару Ильдару, снял «пояс», полотенце и халат. Присутствующие заржали с новой силой. На Марсе были берцы, белая с дырками майка, именуемая в народе «алкоголичка», и ярко-красные, с белыми крупными цветами семейные трусы, доходящие ему почти до колен.

Всё тот же судья кое-как справился с хохотом и сквозь рыдания спросил у Чагадаева:

– Боец готов?

Чагадаев кивнул головой. Судья повернулся к Марселю и, булькая от смеха, поинтересовался:

– Готов?

– Всегда готов! – отозвался Марся и тут же спросил: – А правила поединка повторить?

– Иди в задницу, – еле сдерживаясь, ответил судья и, убедившись, что секунданты покинули ринг, возвестил:

– Бой!

Судя по тому, как кинулся в атаку десантник, он решил работать «первым номером». От шикарнейшего удара ногой в корпус Марся просто ушел перекатом в сторону. Чагадаев моментально выполнил «вертушку», но опять мимо: Марсель просто отклонился назад. И дальше в том же духе: Чагадаев атаковал, Марся уклонялся. Он не ставил блоков, не пытался контратаковать, он просто уходил от ударов. Зрители начали невольно свистеть и гудеть, а десантный майор понял, что от ударной техники проку нет, и прыгнул Марсе в ноги. Тот, судя по всему, этого ждал, поэтому резко сместился вправо. Чагадаев запутался в собственных ногах и растянулся на ринге. Я посмотрел на секундомер: прошло почти четыре минуты первого раунда из пяти. Интересно, чью установку на бой выполнял мой друг?

– Марся, время! – рявкнул с трибуны Зимин, тем самым отвечая на мой вопрос.

А Марся, не поднимая рук, начал сближение с Чагадаевым. Чагадаев воссиял ликом и сделал замах рукой.

– Как ему сейчас будет больно! – сообщил за моей спиной Коваль.

Чагадаев ударил, целясь в голову. Однако его удар был встречен ударом Марселя. Марся выполнял свою «коронку». Он долго ее отрабатывал – годами. Смысл был прост: вместо блока ударить соперника в кулак, наносящий удар. С одной стороны – просто, а с другой – попробуй повтори!!! У меня из десяти попыток получалась одна. И это – в лучшем случае. Инструкторы в школе долго пытались выбить из Марси эту дурь, но потом плюнули, прониклись идеей и все шесть месяцев «ставили» ему этот прием. Получилось. От подобного «сюрприза» у противников ломались запястья, пальцы, суставы и кости кистей. Про мышцы никто не вспоминал. После двух сломанных морпеховских рук Комарницкий лично проверил на собственной шкуре этот прием и, запретив своим бойцам связываться с Марсей, ушел, матерясь, в медсанбат.

– Зовите доктора, – согласился я с Ковалем. А на ринге раздался еле слышный хруст и хорошо слышный вскрик. Однако бой продолжился. Судья не понял, что один из бойцов уже травмирован, а Марся не дал Чагадаеву просигнализировать об этом. Он схватил десантника за поврежденную руку и дернул на себя. Чагадаев попытался ударить свободной ле вой рукой, но был схвачен за запястье. Пользуясь тем, что он ниже десантника почти на голову, Марся прижался к нему, чуть выставил левое колено вперед и, удерживая захваты, поднял руки (и свои, и чужие) в стороны, перехватился ближе к локтевым сгибам и начал тянуть. Со стороны это было похоже на эле мент танца, однако гримаса боли на лице Чагадаева подтвердила мою догадку – Марся решил порвать десантника в прямом смысле этого слова. Сила рук у моего друга была феноменальной. Поэтому все, кто его знал, поняли, что сейчас у десантника будут порваны мышцы, связки и, возможно, повреждены суставы. До Чагадаева это уже тоже дошло, и он закричал от боли.