Король мошенников - Стивен Дж. Кеннел

К ее одежде прикрепили микрофон и усадили в кресло напротив Теда. Позади располагался фальшивый камин, пол был застлан голубым ковром, а на боковых стенах висели полки с книгами по экономике. Тед Келендер просматривал листочки у себя на коленях, не обращая на нее внимания. До записи оставалось несколько минут.

– Спасибо, что предоставили возможность высказать свою точку зрения, – сказала Виктория.

– Дело Рина развалилось, а жаль. Столько было на кухне суеты, а обед не подали, а? – произнес он, не поднимая глаз.

Пару минут она изучала его слишком светлый парик, от которого щеки и виски покрылись капельками пота. Затем он внезапно поднял глаза и поймал ее взгляд.

– Порядок, Вики…

– Я бы предпочла, чтобы меня называли Виктория.

– А я бы предпочел, чтобы меня называли Теодор, – сказал он с ухмылкой. – Мне так гораздо больше нравится. То, чем мы будем сейчас с вами заниматься, называется предварительно записанное интервью. Оно пойдет в эфир в вечерних «Новостях» в эпизоде на две с половиной минуты. Так что у нас жесткие временные рамки. Я подам сигнал, когда останется пять секунд. Побыстрее закругляйтесь, потому что они там, в аппаратной, все равно вас обрежут.

– Ладно, – согласилась Виктория. Она смутно себе представляла, что собирается сказать, но боялась самого худшего, потому что внутри скопилось много злости.

Администратор студии поднял пять пальцев, затем начал сгибать их по одному, пока не образовался кулак, и Тед широко улыбнулся в камеру.

– Добро пожаловать на наше «Актуальное интервью в Нью-Джерси». Я, Тед Келендер, беседую у камина с разными людьми, о которых говорят. – Он повернулся к Виктории. – У нас в гостях Вики Харт, прокурор, у которой сложилась трудная ситуация с иском в суде против Джо Рина, предположительно гангстера. Рад вас видеть у нас, Вики.

– Спасибо. Рада присутствовать здесь, Тедди, – отозвалась она и увидела, как он слегка поморщился.

– Значит, суд не состоится. Вы много сделали для его подготовки, столько шума в прессе, и тем не менее дело закрыли до начала прений сторон. Почему?

– Потому что случилась настоящая трагедия. Моя свидетельница и охранявшие ее два героя-полицейских были жестоко убиты и брошены в шахту лифта. В этом причина, почему мы были вынуждены прекратить уголовное преследование по обвинению в попытке убийства. Наверное, не нужно быть большим ученым, чтобы сделать вывод, что смерть этих людей как раз накануне открытия прений сторон отнюдь не случайна.

– Вы обвиняете в этих убийствах Джозефа Рина? – сказал Тед.

Почуяв запах жареного, он подался чуть вперед.

– Конечно.

Тед Келендер посмотрел на Викторию, изображая недоверие.

– Вы хотите сказать, что располагаете уликами, указывающими на причастность Джо Рина к убийству этих людей?

– Я не сказала, что располагаю уликами. Я просто сказала, что он это сделал.

– Но, будучи государственным обвинителем штата Нью-Джерси, вы не можете высказывать утверждения, если не в состоянии подкрепить их фактами.

– А кого это волнует?

– Я полагаю, Гила Грина. Его, видимо, озаботит как юридический, так и этический аспект ваших высказываний.

– Вы имеете в виду того самого Гила Грина, который всячески поощрял меня развивать дело по обвинению Джо Рина в попытке убийства, вникал во все детали, который стал телевизионной звездой, выступая по этому поводу чуть ли не каждую неделю в течение пяти месяцев, который наварил на этом немалый политический капитал, и теперь, после убийства ключевой свидетельницы, немедленно затеял проверку моей деятельности? Вы говорите о нем? Так вот, я не думаю, что нам нужно сильно беспокоиться об этических принципах Гила Грина. Давайте лучше озаботимся тем, что случилось с Кэрол Сесник, Тони Королло и Бобби Маннингом. Эти трое были моими друзьями. Они настоящие герои. Они отдали свои жизни за правое дело. – Она повернулась в кресле и посмотрела в камеру. – Джо Рина, если ты смотришь эту передачу и слышишь меня, знай: я не успокоюсь, пока не отдам тебя под суд. Еще не знаю, как я смогу доказать, что это ты так жестоко расправился с моими друзьями, но я сделаю это. – В ее глазах горел гнев. – Я упеку тебя за решетку. Не буду спать спокойно, пока не придет этот день.

Камера повернулась к Теду Келендеру. В этот момент микрофончик за ухом сообщил, что пришло время рекламного блока.

– Сильно сказано, – произнес он в камеру. – А сейчас реклама. Мы вернемся через пару минут, оставайтесь с нами. – Камеру выключили. Он посмотрел на Викторию. – Я бы хотел сделать с вами второй эпизод. Продолжить тему. Как вы?

– Я думаю, что сделала достаточно, чтобы осложнить свою жизнь, – проговорила она и открепила микрофон. Затем вышла из студии.

Оказавшись на улице, Виктория села в машину и поехала по набережной реки Делавэр в сторону аллеи Джона Фитча, направляясь на север. Не отдавая себе в этом отчета, Виктория ехала к родителям в Уоллингфорд, штат Коннектикут. Она знала, что эта передача положит конец ее карьере в Управлении окружного прокурора. Она вела машину, а по ее щекам текли слезы. Силы воли хватило, чтобы избежать нервного срыва, но слезы остановить она не могла.

Виктория Харт изо всех сил вцепилась в руль и мчалась к дому своей матери.

Фотографии оказались даже ужаснее, чем можно было предположить. Они были сделаны перед операцией; он лежал без сознания, весь в крови, распухший, челюсть сломана, два передних зуба отсутствовали. Бино пришлось даже вынуть платок и промокнуть выступивший на лбу холодный пот.

– А что, Родж, он действительно тогда меня здорово отделал, – сказал он, закончив изучать сделанные в больнице снимки.

Бумаги Виктории Харт были просмотрены уже дважды, но с нулевым результатом. Вся эта махинация Амп Хейвуд – Седрик О'Нил – Мартин Кушбери дала очень мало. Разве что только удалось ознакомиться с этими жуткими фотографиями, от просмотра которых скручивало живот и возникал отвратительный беспричинный страх. Бино ознакомился с ее предполагаемой стратегией на суде, от которой тоже пользы было мало. Заявление, которым Виктория намеревалась открыть процесс, было написано, как ему показалось, изобретательно, с изрядной долей драматизма, только уж больно пафосно. «На автостоянке „Кантри-клуба“ в Гринборо произошло не просто избиение человека, – собиралась сказать в суде Виктория Харт. – При этом были дьявольским образом нарушены границы того, что присуще человеку. Совершено то, на что накладывается категорический императив». Весьма недурно. Она понятия не имела, кто такой Бино, и заранее приписывала ему порядочность и законопослушание. Он прочел вступительную речь прокурора дважды и не обнаружил ничего, кроме нескольких симпатичных метафор и трех грамматических ошибок. Никаких фактов о преступной деятельности Джозефа и Томми. Но, затевая против братьев Рина Большую аферу, Бино отчаянно нуждался в информации. Причем исчерпывающей. В этих бумагах, которые он заполучил у Виктории Харт, ее было очень мало. Надо же, замахнулся на главный приз в «Большом шлеме» и в первом же сете проиграл!