Рейд в ад - Анатолий Гончар

— Сюда, сюда! — донесся до нас встревоженный голос, когда наша компания в очередной раз приблизились к каменистой обочине.

— Друзья, «Рафик», — сообщил нам один из сопровождавших, и, выбравшись из придорожной канавы, мы увидели силуэты двух припаркованных на обочине легковушек.

— Быстрее, быстрее! — кричал один из водителей, изо всех сил размахивая руками. Судя по голосу, он был сильно напуган. — Быстрее садитесь! — торопил он. — Если «Апач» заметит — нам смерть. Быстрее!

Сопровождающие, которых было пятеро, кинулись к ближайшей легковушке. Мы поспешили к следующей. Багажник оказался предусмотрительно открыт. Скинув в него наши рюкзаки, мы подошли к распахнутым дверцам.

— Эдик, на переднее! — сразу предупредил я. Тот только понимающе хмыкнул.

— Нас же пятеро, куда мы? — робко запротестовала Алла. Но, видимо, поняв всю нелепость сказанного, ответа ждать не стала и следом за Шпаком влетела в заднюю дверцу.

— Леня, возьми Аллу на колени, иначе не втиснемся, — предупредил я, вслед за Алексеем Рудиным намереваясь влезть в тесное пространство японского автомобиля.

— Мадмуазель, прошу! — мне послышалось или в голосе старшего лейтенанта Шпака действительно прорезалась хрипотца волнения?

— Раздавлю, — честно предупредила она.

— Ты и раздавишь? Со своим-то… — закончить фразу я ему не дал.

— Да усядетесь вы? — рявкнул я, бесцеремонно вталкивая в салон Леху и шлепаясь следом. Бурчал сдавленный со всех сторон Генка.

— Поехали! — скомандовал я.

Водитель только этого и ждал — легковушка рванула с места и, не включая фар, понеслась по разбитому вдрызг асфальту. Только лунный свет смутно высвечивал черную, идущую на подъем полосу некогда ровной трассы. Позади, отставая едва ли на десяток метров, мчалась с такой же скоростью еще одна набитая людьми легковушка. Не знаю, как все сидящие, а я мысленно молился, чтобы наш водитель не нажал резко педаль тормоза.

Мы достигли верхнего участка подъема и теперь, прыгая, словно на стиральной доске, катили вниз. Справа под лунным светом высвечивались светло-серые развалины старых дувалов. Словно призраки из далекого прошлого, они вырастали и вновь исчезали в ночной мгле.

«Наверное, сейчас среди них должны ходить тени убитых», — пришедшая в голову мысль не показалась ни странной, ни пугающей. Словно так все и должно быть, будто так все и было. Кого-то прошлые воспоминания страшат, кто-то хочет рассказать о них всему миру, чтобы снять камень с души, кто-то в своем бахвальстве готов даже оплевывать мертвых, а мое прошлое остается в прошлом. Как книга, где каждая перевернутая страница — прожитое. Может быть, когда-нибудь я захочу перечитать ее, но не сейчас. Пусть другие читают свои книги. Нет ни прошлого, ни будущего, есть только здесь и сейчас.

Кажется, последнюю фразу я проговорил вслух, потому что, когда повернул голову, увидел лицо уставившегося на меня Лехи.

— Вот так-то, брат, — я усмехнулся, а так ничего и не понявший Рудин вцепился взглядом в почти невидимую ленту дороги. Если моя память не ошибалась, то мы находились на подъезде к бывшему командному пункту танкового батальона. Да если и ошибалась — плевать. Хотелось спать. Хотелось уснуть и проснуться уже дома, и чтобы ничего этого никогда не было. Но действительность ворвалась скрипом тормозов и резким поворотом влево.

— Повезло! — оповестил нас водитель уже без прежнего страха. Теперь, когда мы мчались по грунтовке, в нем появилась уверенность в благополучном завершении нашей поездки. — Сюда они ночью не сунутся! — заверил он нас.

Мы ничего не ответили.

Еще немного, и в свете просыпающейся зари стали видны очертания людских построек.

— У нас на горе «зушки» и «ДШК», а еще «ПЗРК» есть, нас боятся, не трогают, — продолжал просвещать нас водитель легковушки. — У моего брата пятьдесят воинов.

«Да, с пятьюдесятью воинами ты навоюешь, особенно когда сюда подтянется танковый батальон пендосов! — горько подумалось мне. — А не трогают они вас потому, что им до вас и дела нет. Варитесь вы в своей каше и варитесь. Банда маленькая, никому не мешает, ни под кем не стоит. Что вас трогать? Чем не договорная банда?»

Машину в очередной раз тряхнуло. Водитель крутанул баранку. Автомобиль заскочил в какой-то двор и остановился.

— Мы дома, — повернувшийся к нам лицом водитель дружески улыбался. — Можете выходить.

Мы выбрались и еще только разминали ноги, когда из тени здания вышел высокий худой старик.

— О, почтенный! — водитель нашей машины склонился в приветственном поклоне.

— Салам алейкум! — поздоровался вышедший из-за второй машины сопровождающий нас парень, Мехсуд Хакимулла, кажется, называл его Исмаил-Ханом.

— Валейкум салам, — ответил ему старик. Они заговорили на родном языке, и весь смысл их беседы прошел мимо моего понимания. Эти двое беседовали довольно долго, иногда старик бросал на нас подозрительные и вовсе не дружелюбные взгляды. Наконец он распрощался с гостем и удалился, скрывшись в одной из расположенных неподалеку построек.

— Абдул Разах — старейшина этой деревни. — Исмаил-Хан, видимо, решил посвятить нас в смысл только что состоявшейся беседы. — Обижается, твердит, что только зря прогонял своих парней. — Исмаил кивнул на все еще крутившихся у машин водителей. — Говорит, Мехсуд Хакимулла так срочно просил машины, что он всерьез рассчитывал на крупную партию товара, а тут вы, — Исмаил откровенно смеялся. — Ему, старому шакалу, все деньги подавай, мало он накопил. Все в могилу утащить хочет! — Хан смеялся, а в словах слышалась давняя неприязнь. — Хорошо хоть сегодня же с порога не прогнал, кров дал, и то хорошо. — Вот, — он протянул руку, показывая на находившуюся прямо перед нами дверь. — Женской половины, правда, здесь нет, — он, как будто оправдываясь, взглянул на молчаливо стоящую Аллу, — но места, чтобы свободно разместиться, достаточно.

Видимо, самому Исмаилу не раз приходилось ночевать в этой халупе, коль он с такой уверенностью говорил о предоставляемом нам помещении.

Утро, едва начавшись, разбудило нас громкими криками. Я выполз из спальника и выглянул в небольшое окошко — стоя посередине двора, местный старейшина и Исмаил-Хан о чем-то ожесточенно спорили.

— Ты хоть что-нибудь понимаешь? — тихонечко спросил я у нашего полиглота Эдика, вроде бы когда-то учившего то ли фарси, то ли дари…

— Что-то о законах гостеприимства, — протирая глаза, Эдуард пожал плечами. — Давно не практиковался, но вроде как старейшина собирается их нарушить. А наш сопровождающий против… — И вдруг до Эдика дошло то, что он сказал. — Так это ж о нас! — протянул он, в то время как ствол моего автомата уже был направлен в сторону говоривших.

— Шмотье на себя, рюкзаки на себя, уходим! — я стянул предохранитель автомата вниз и стоял, продолжая наблюдать за двором. Двое спорящих, видимо, придя к какому-то решению, разошлись в стороны, старик побрел к небольшому, расположенному под деревьями бассейну, а Исмаил-Хан, понурив голову, побрел к нам. Войдя и увидев в наших руках оружие, он устало опустился на пол.