Клуб лжецов. Только обман поможет понять правду - Мэри Карр

Нефтяники давали своим прогнозам еще более загадочные обоснования. «Есть один парень из Морган-Сити в Луизиане, так у него перед ураганом всегда болит колено, которое он повредил, когда играл в школе в футбол». Услышав это, многие вставали со своих мест и выстраивались в очередь к телефону-автомату на парковке. Они звонили своим букмекерам, чтобы сделать ставки.

Во время урагана «Одри», который прошел за несколько лет до этого, жителей Личфилда эвакуировали. Это был первый ураган среди целого ряда других, названных женскими именами. Матери очень не понравилось то, что ураганы называют исключительно женскими именами.

– Черт побери, это мужчины развязывают войны, – сказала она.

После «Одри» была «Бетси», которая пощадила нас, но нанесла большой урон Новому Орлеану. Вода из залива перелилась через дамбы, и в результате город стоял наполненный водой, как чайное блюдце.

Впервые я услышала о приближении урагана «Карла» однажды вечером. Бабушка сидела в инвалидном кресле и плела кружева, мелко перебирая пальцами. Мать лежала на диване, поставив чашку кофе себе на грудь. Мы с Лишей сидели у ее ног и делали ей на ногтях «детский педикюр» мелками для рисования. По телевизору показывали документальные кадры про ураган «Одри», и Скотовод Билл хвастался, что он лично греб на пироге по Мэйн-стрит, в то время как съемочная группа шла рядом на катере. Мать проговорила: «Брехня» и объяснила: он оставил свою жену и детей пережидать ураган в школьном спортзале, а сам «эвакуировался» в Оклахома-Сити с секретаршей. По мнению матери, Скотовод Билл был таким же трусом, как и бабушка, которая первой бежала в подвал при любом усилении ветра. Бабушка никак не отреагировала на сообщение о надвигавшемся урагане, продолжая коротать время за кружевами.

Потом, когда стало ясно, что ураган действительно движется в нашем направлении, бабушка вдруг проявила смелость и задержала нас в городе, в результате чего мы не эвакуировались в числе первых. Конечно, мы не одни оставались в городе. Национальные гвардейцы, разъезжавшие по улице и объявлявшие в мегафоны об эвакуации, дважды останавливались у нашего дома.

Жители начали готовиться к урагану за два дня до его прихода. Прогнозы погоды становились все страшнее. Окна забивали фанерой. Паковали вещи. В супермаркетах закончились батарейки, свечи и консервированные бобы. Личфилд расположен в низине, и люди уезжали в места выше уровня моря. Транзисторные приемники беспрестанно сообщали о приближении урагана четвертой категории опасности по пятибалльной шкале. Никто не хотел переживать катастрофу в городе – все паковали вещи и уезжали. Многие медлили – искали важные бумаги, например свидетельства о браке и старые фотографии, чтобы спасти их от огромной волны, которая, по мнению Скотовода Билла, неизбежно захлестнет город. Я помню, что мать Кэрол Шарп взяла с собой свои детские ботиночки.

Но мы никуда не собирались.

– К черту, если ураган пройдет через город, то у нас не будет дома, – говорил отец. Он считал, что нет смысла особо напрягаться, потому что город все равно будет уничтожен. Не стану утверждать, что такой настрой меня сильно подбадривал. Другие отцы брали отпуска, перетаскивали вещи на чердаки, а наш продолжал ходить на работу, возвращался, чтобы взять обед, и снова уходил. Потом он вообще перестал затруднять себя приходами домой.

Вспоминая сейчас те дни, я удивляюсь, что отец бросил нас на произвол судьбы в такое сложное время. Может быть, он решил отстраниться от дел, потому что дома была бабушка. Когда отец отсутствовал, бабушке было проще нами управлять. Может быть, он решил, что мы уже подросли и не требуем его постоянного участия в нашей судьбе. Справедливости ради отмечу, что у нас было достаточно времени для отъезда из города. Не буду утверждать, что ураган угрожал нашей жизни, он мог разрушить и нанести ущерб нашей не слишком дорогой собственности. К тому же его работодатель – корпорация «Галф Ойл» в те дни платил всем, кто хотел работать, вдвойне, и отцу не хотелось отказываться от денег. Тем не менее меня удивляет то, с какой легкостью мы его отпустили. Когда отца не было рядом, мы с Лишей могли убедить мать купить нам что угодно: любое лакомство, предмет одежды или игрушку. Мать считала нас чуть ли не беспризорниками, у которых ничего нет. Отец с его крестьянской бережливостью не позволял нам никаких глупостей. А в его отсутствие мы могли масляными красками раскрасить стену гаража или сорвать обшивку с карточного стола для игрушечного домика. При этом он был широкой души человеком: прощал нам совершенно безобразные, с точки зрения соседей, поступки. Но он не терпел, когда попусту транжирят деньги, и в этом смысле мать от отца сильно отличалась.

В первый день, когда отец вообще не вернулся домой с работы, мы с Лишей ему звонили. Я представляла себе, как мой голос, словно улитка, полезет по сложному узору телефонных линий с остановками и узлами навстречу к папе.

– «Галф Ойл», – услышали мы голос в трубке. – Чем могу помочь?

– Добавочный 691, пожалуйста.

Мы с Лишей стояли на кухне, прижавшись ухом к уху и к трубке, и пытались оттеснить друг друга. Потом весь день наши руки были покрыты следами щипков в виде полумесяца, которыми мы пытались отогнать одна другую. Отец говорил с нами подолгу, но домой не возвращался.

– Берегите маму, – сказал он тогда.

Я спросила: кто же будет беречь нас? Отец не ответил.

Потом Лиша предложила ему самому поговорить с матерью, видимо, в надежде, что он поймет: она не контролирует ситуацию. Но отец сказал, что его зовут, и повесил трубку.

К полудню в городе осталось мало людей, но мы никуда не двигались. Сводки новостей по телевизору становились все тревожнее. Показали кадры разрушенной волнами прибрежной дороги. Потом мы увидели вереницу машин, медленно двигавшихся на возвышенность за Орандж-Бридж. Днем на машинах были включены фары, и казалось, что это похоронная процессия длиной в целый город.

На следующее утро в газете была напечатана фотография вырванных с корнем пальм на Кристал-бич. Школа была закрыта, и мы с Лишей сидели дома, делали из бумаги кукол и смотрели бесконечные телесериалы, в которых мужчины ходили по дому в пиджаках, а женщины пылесосили пол в туфлях на высоких каблуках.

Скотовод Билл пропал с телеэкрана. Вместо него репортажи вел высокий и потный спортивный комментатор в застегнутом на все пуговицы синем пиджаке и с тонким ковбойским галстуком. Он объявил, что ураган придет в город к полудню.

– Всем рекомендовано спрятаться в укрытие, – произнес он. – Повторяю. Всем рекомендовано спрятаться в укрытие.

У комментатора при этом был напыщенный вид, он важничал, как Барни Файф из «Шоу Энди Гриффита»[16], когда тот делает вид, что он детектив, а не помощник шерифа из небольшого городка, главной задачей которого является регулирование движения на пешеходном переходе около школы. Через полчаса после новостей в городе завыли сирены.