Зубы дракона - Александр Прозоров

Трудно быть бестолковым: давно уж пора начать понимать, что означает острая зубная боль. Но я списал ее на слишком холодную воду и, сделав напоследок еще десяток хороших глотков, пошел в Поселок. На ночь в поле оставаться нельзя — комары сожрут.

Добрался до площади перед храмом уже затемно. Потрогал котел. Холодный. Не собирались, видно, сегодня. Может, шаги мои их спугнули? Говорящая Скала ведь не различает свой-чужой. Шаги и все. Интересно, где Чегай отсиживается?

Опять идти ночевать на холодный жесткий Поющий Мост не хотелось. В душе я надеялся, что на ежевечернем рассольнике удастся найти ночлег, но, видно, не судьба. В дом Тхеу пути тоже не было: как я в глаза Вейсы посмотрю? Как объясню, почему не смог защитить ее мать?.. И ноги понесли меня к Колодцу…

Да, зубы пульсировали упругой раскаленной болью, но сон сморил меня в считанные секунды…

Черт его знает, зачем понесло Мая на Поющий Мост с утра пораньше. Не знаю. И не видел.

Видел пустыню. Теплое солнце и лазурное небо, мелкие оранжевые барханчики, и стервятник, раскинувший крылья далеко впереди. Значит, кто-то опять забрел на солончак. Они осторожны и пугливы, они идут за солью, внимательно всматриваясь вдаль и нервно поводя ушами. Но все тихо. Драконов нет нигде. Драконы ушли. Драконы не страшны. И только стервятник высоко над их спинами знает истину, только он видит, как за горизонтом легко стелется над дюнами гигантский хищник. Широкие его лапы не проваливаются в рыхлый песок, мышцы его не знают усталости, и когда чешуйчатая спина поднимется над солончаком, бежать будет поздно.

И я уже вижу, как они мечутся в страхе, вопят и скачут в стороны, закидывая за спины рога, но копыта их вязнут в песке, как в болоте… А я бегу легко и свободно, и полыхают огнем клыки, в предвкушении теплой, сочной добычи, и крики ужаса лишь раздразнивают аппетит…

Даже понять ничего не успел… Прыжок. Май закричал, покатившись от толчка, дохнуло свежестью от близкого края Колодца.

Расширенные от ужаса глаза мальчишки. Пламя бьется в клыках голодной болью. И эта чертова муха, влетевшая в глотку в самый последний миг. Я поперхнулся, кашлянул этой крылатой мерзостью в сторону, но выигранной секунды хватило, чтобы понять: Тхеу, Май… Кто будет следующим? Чегай? Стива? Вейса? Сколько мне понадобится времени, чтобы сделать поселок охотников действительно мертвым?

Бешеное пламя боли взметнулось в голову, но подчинить себе не успело: я швырнул мальчишку в сторону и сделал шаг с обрыва.

И боль исчезла. Сознание стало чистым и ясным. А посреди этой самой ясности жирно и ярко выпятилась одна — единственная мысль: «Ну и дурак ты, Игорь.»

А потом голова треснулась о воду. Такое ощущение, словно о доску. Я даже «вырубился» на мгновение. Во всяком случае, удара «доской» по плечам уже не почувствовал… Если я тут же не помер, то только потому, что вода оказалась слишком холодной — из такой хочется сперва выбраться, а уж потом помирать. Руки заработали по-собачьи — все остальные стили мгновенно выветрились — и через минуту я свечкой, как пингвин от касатки, выскочил на скальную площадку… А после этого помирать и вовсе стало глупо.

Ощущая внутри себя температуру не выше четырех градусов по Цельсию, я на четвереньках покарабкался наверх, к теплу и свету. Зубы лишь тихонечко пульсировали теплом, как бы говоря: не надо таких радикальных решений, мы больше не будем…

Тут они соврали: рядом с верхней площадкой лестницы, на заборе, тихо млела на солнце рыжая пушистая кошечка; совесть моя этот момент зевнула, и нежная, милая киска… даже вякнуть не успела.

* * *

Калорийности в кошке от силы на двадцать копеек. Без учета инфляции. Но настроение благодушной сытости тем не менее наполнило душу до краев. А может, сказалась реакция на благополучное окончание почти смертельного приключения. И вот сидел я под раскидистой шелковицей, греясь на утреннем солнышке, и лениво думал о том, что делать со Стивой.

Манерная сия девица, увидев меня рядом с Колодцем, мгновенно утеряла всякую томность и с ловкостью мартышки взметнулась на самую макушку дерева. Макушка оказалась тонкой, и постоянно раскачивалась из стороны в сторону. Стива держалась за нее хваткой медвежьего капкана и непрерывно орала двухтональной полицейской сиреной: то есть, на вдохе у нее получалось «У-у-у!», а на выдохе — «А-а-а!». И так без перерыва: «у-у-у-а-а-а-у-у-у-а-а-а!..» Ни дать ни взять — гаишник, опаздывающий домой на обед.

Сперва появилась мысль просто уйти. Но Стива, явно очень плохо воспринимавшая реальность, могла, увидев мой уход, поторопиться со спуском. Или, говоря по-русски, просто сигануть с дерева. Еще ноги переломает…

Можно было попытаться ее снять, но, боюсь, увидев как я лезу на дерево, девица могла рискнуть забраться еще выше, несмотря на отсутствие там ветвей. Итог аналогичен первому варианту.

Еще я мог перегрызть дерево. Но такое зрелище из класса ночных кошмаров способно вызвать шок и у человека с куда более крепкой нервной системой. Оставалось последнее: ждать, пока она сама успокоится. Что, посапывая от трудолюбия, я и делал, жмурясь на небо и слушая пение «нимфы» этого дерева.

— Здравствуй, Лунный Дракон.

В первый миг я не узнал его голоса, но потом в радостном изумлении открыл глаза.

— Чегай?

Парень спокойно, по-доброму, улыбался; он стоял, широко расставив ноги, подтянутый, стройный, и отнюдь не напоминал испуганного заморыша, что бросили мне в камеру несколько дней назад.

— Это я. Я хочу поблагодарить тебя.

— Ты меня не боишься?

— Нет, конечно. У тебя губы в крови.

— Надо умыться…

— Я не об этом. Если у дракона губы в крови, значит он только что поел. В этот день его можно не бояться.

— Чего ж тогда эта девица скулит там на макушке?

— Дикари, — он небрежно пожал плечами.

— Тогда давай прогуляемся немного? Может, увидев, что я тебя не слопал, она немного успокоиться.

— Хорошо.

Я поднялся на ноги, и мы неторопливо направились в сторону Поющего Моста.

— Чегай, ты где жил эти дни? Не похоже, чтобы бродяжничал…

— Первую ночь спал в воде, в котле рядом с одним из домов. К утру холодно было, но зато комары не кусали.

— С головой, что ли в воде?

— Да нет, — засмеялся он, — голову обмотал рапсодией. Зудели комары много, но укусов ни одного. Потом к вечернему костру вышел, познакомился. А ты как?

— На Поющем Мосту спал. Тоже холодно, но комаров ветром сдувает. О, палица! — Моя золотая палица валялась рядом с обрывом. Наверно, потерял, пока за Маем гонялся. — Без нее как-то пустовато.

— Послушай, Лунный Дракон… — Чегай замялся.

— А почему Лунный Дракон?

— Ты ведь с Луны пришел? Значит не просто дракон. И ты не стал меня убивать. Ты меня спас. Я благодарен тебе. И род Че сохранит в памяти твой поступок… — он опять на секунду запнулся, а потом четко произнес. — Род Че отныне всегда готов предоставить тебе кров, пищу и защиту, отныне и до последнего часа Вселенной!