Шут специального назначения - Александр Шувалов

Я покончил с арифметикой, щелкнул зажигалкой и, откинувшись на спинку стула, принялся наблюдать, как сгорает в пепельнице смятый в комок листок бумаги. А вместе с ним и мои надежды.

Как сказал не так давно маэстро Химик, уходить надо резко и, желательно, на гребне успеха. Такое впечатление, что я сейчас как раз на нем. Из шести акций, что я провел в новом качестве с прошлого года, эта была самой трудной, а значит, самое время подумать о срочном выходе на пенсию. В смысле, о досрочном. А с этим проблемы.

Деньги, они же «слезы мексиканского народа», за проданную, вернее, нагло отжатую квартиру. Плюс законная компенсация за ту аферу. Плюс гонорары за пять, так сказать, подвигов. Почему, спросите, только за пять? В структуре, куда я сподобился угодить, время от времени, подобно шлюхе на «субботнике», приходится трудиться бесплатно. Вот и я разок отработал для, как мне сообщили, исключительно авторитетного и уважаемого всеми человека. По его настоятельной просьбе. И минус неизбежные производственные затраты. С тех пор, как держава сняла меня с довольствия, оплачивать многое и постоянно приходится самому.

Сумма в итоге получается вроде бы приличная, но явно недостаточная, чтобы навсегда исчезнуть и больше никогда не всплывать. На нее можно проскрипеть скромно энное количество лет, двадцать-тридцать, не больше, где-нибудь у теплого моря эконом-класса. А ежели получится дольше? В таком случае жалкая нищета настигнет меня на переходе. От бодрой старости к беспомощной и жалкой дряхлости.

А это значит, что придется поработать еще, чтобы уже потом… А что, кстати, потом? Забиться куда-нибудь на окраину географии с паспортом на чужое имя и другим, вероятно, лицом? И проторчать там, сколько осталось до переодевания в деревянный смокинг, тихо-тихо? Читать до одури, валяться перед телевизором? Гулять по набережной или сидеть в кафе, поглощая спиртосодержащую отраву местного производства? Каждый вечер ложиться спать пораньше без особого желания проснуться поутру?

Что, блин, дальше? Все чаще и чаще, как тогда на солдатчине, задаю себе этот вопрос. И, знаете, иногда жалею, что в прошлом году не поехал к черту на рога, в тот самый Бикин, поближе к грибам с ягодами да к охоте с рыбалкой.

Решительно встал, достал с полки сумку и принялся метать в нее плавки, полотенца, шлепанцы и любимую панамку для дебилов. Из ящика стола извлек стопку паспортов, выбрал один на некоего Юрченко В. Г. с фотографией удивительно похожего на меня человека. На фиг! В смысле, к черту! Пора, пора. К теплому, почти не изгаженному морю, песчаным пляжам с не обремененными лишними комплексами дамочками, ночным кабакам, шашлыкам, коньякам и всему остальному. Там и дострадаю.

Пискнул телефон на полке, я нажал кнопку: эсэмэска без слов со скрытого номера. Это означает, что на меня опять в срочном порядке вышли заказчики, чтоб их всех. Точнее, не на меня, а на одного из очень немногих людей, кому могу доверять, а он, в свою очередь, связался со мной. Телефон у него хитрый, с разными прибамбасами, да еще и соединен с компьютером. Хрен, короче, запеленгуешь. В отличие от моего.

Опять, получается, работа. Как не вовремя….

Так иногда бывает: все идет как по маслу, так здорово, что сам себе завидуешь. И вдруг то ли в сердце кольнет, то ли в печенке екнет, то ли в заднице засвербит. Интуиция, она же чуйка, штука невещественная, зато полезная. И все равно это не повод, чтобы к ней не прислушиваться.

Внезапно включился свет, и тут же распахнулась дверь. Или наоборот. А может, одновременно.

– Умница! – раздалось гулко, как из склепа.

Честное слово, крест на пузе, век свободы не видать, я всеми силами отбивался от этого дела. Уж больно не хотелось в него вписываться. Да и момент для работы был крайне неподходящий: душа терзалась сомнениями, а тело стремилось на юга к теплому морю, холодному пиву и загорелым, настроенным на скоротечные курортные романы дамочкам в бикини.

Так и объяснил по телефону представителю работодателя: дескать, рад бы, да в данный момент ну никак. Занят, болен, уезжаю, вернее, уже уехал.

– Не обсуждается, – сурово обломал меня какой-то там личный помощник главного. – Срок пять дней, оплата вдвое. – И отключился.

Так и представил его, красивого и волевого, непременно в костюме-тройке, при галстуке и в очках. Стоит такой павлин-мавлин перед зеркалом, слова извергает, как домна чугун, и сам собой, сурово передергивая, любуется.

Тема оказалась до боли знакомой: элитный деловой центр, восьмой этаж, сейф в трехкомнатном офисе. Ну и конечно, консьержи на входе из числа отставных профессионалов, охрана в здании, на этажах и территории, датчики, видеонаблюдение, все такое. Мне же следует просочиться, аки бестелесному призраку, проползти ужом или пролететь летучей мышкой с герба бывшей конторы сквозь всех и все. Вскрыть хранилище, извлечь все, что в нем, и принести, куда скажут. В клювике. Все, как всегда, кроме гонорара.

Одна только загвоздка: сейф. Не дешевые азиатские понты под известную марку и не сверхсовременное, выше горла напичканное электроникой, детище прогресса, что само себя при умелом обращении отпирает. Старый добрый «Бергман и Стокс», проект 3572, две тысячи третьего года выпуска. Такой, по опыту знаю, канцелярской скрепкой не откроешь. Значит, придется тащить на себе кучу инструментов. И возни с ним будет около часа.

И, что самое поганое, времени на подготовку всего ничего. А потому работать придется резко.

«– Чем могу быть полезен? – дорогу мне заступил коротко стриженный здоровяк в сером костюме.

Ответ, смею надеяться, его не разочаровал. Я просто и без затей вырвал ему железными пальцами трахею.

Консьерж за стойкой, по всему судя, парень тертый, сработал быстро. Его левая рука молнией рванулась к тревожной кнопке, а правая – за отворот пиджака. Но я все равно оказался быстрее. Бросок с разворотом, и вот он падает навзничь с распоротым горлом. Эти пластиковые банковские карточки, если немного подточить грани, такая прелесть.

А я тем временем выхватываю, вернее, обнажаю стволы и встречаю огнем десяток выскочивших как из-под земли противников. Ухожу отточенным пируэтом (всегда хотел узнать, что это такое) с линии их огня. Заднее сальто, переднее сальто, вертикальный шпагат, двойной «сальхов», тройной «тулуп». С воротником и карманами. И вот уже валится прямо на предпоследнего противника последний, а я походкой балетного премьера вышагиваю к лифту. На секунду буквально замираю у зеркала, бросаю взгляд на отраженного себя: черный кожаный плащ до пят, камуфлированные колготки и высокие шнурованные берцы до… До пояса, в общем. И рукоятки аж двух торчащих из-за спины мечей. Небрежно поправляю выбившуюся из-под модной, с узкими полями, шляпы волнистую прядь, ныряю в кабину лифта и нажимаю на кнопку.

На восьмом этаже меня уже ожидает десятка два гоблинов, какие-то наспех вооружившиеся клерки и чуть поодаль, в кресле, крайне несимпатичная тетка. С косой, которой косят. В ожидании клиентов. Короче, супротивников – что блох на барбоске.