Терминатор 2. Инфильтратор - Стивен Майкл Стирлинг

Рональд Лабейн тихо зашипел от ярости: его сын Брайен опять разразился криком.

— Лиза, ради бога! — взревел он.— Сделай так, чтобы он заткнул­ся! Я — работаю!

Лиза остановилась на пороге кабинета, испуганная, с заходящим­ся в крике младенцем на руках.

— Прости, милый, но у него режутся зубки.

Рональд не мог поверить своим ушам. Она оправдывается? Ему не нужны оправдания! Ему нужна тишина и покой, чтобы он мог работать!

— Вынеси его на крыльцо, пока не успокоится,— сказал он то­ном, ясно показывавшим, насколько он сердит.

Лиза взглянула в окно. Снаружи шел проливной дождь, небо было серым и мрачным, вполне соответствуя се настроению. Рональд ви­дел, что жена была готова возразить, но тут младенец издал оглуши­тельный визг. Рон начал подниматься на ноги; Лиза отвернулась, схватила свой плащ и, ни слова больше не говоря, вышла.

Хозяин дома снова уселся за стол, кипя от возмущения. Теперь ему понадобится не меньше часа, чтобы вновь сосредоточиться на работе! Выругавшись, он двинулся в сторону кухни сварить себе кофе. По дороге он машинально проверил, как топится печь.

Лабсйн, конечно, любил своего сына и очень жалел малыша, ко­торому приходилось сейчас выносить мучительную боль. Но порой он сомневался в том, что Лиза действительно предана их общему делу. Разве женщины не понимают, что общее дело— это самое главное в жизни? Если он хочет, чтобы у детей было нормальное будущее, на ферме просто обязана быть дисциплина. Дисциплина и единоначалие.

Он окинул взглядом потрепанный фургон, стоявший во дворе. Дви­гатель фургона работал частично на энергии солнечного света, а пото­му на крыше автомобиля виднелось несколько солнечных батарей. несмотря на то, что в дождливом Орегоне от них было не больше пользы, чем от козла молока, для Рона этот фургон являлся символом своей правоты, которая до сих пор не получила должного признания.

Рон с досадой запустил пятерню в редеющие волосы. Даже товари­щам по коммуне начали надоедать его идеи. Поля и сады наконец-то начали приносить неплохой доход; люди, распробовав натуральные, выращенные безо всякой химии овощи и фрукты, начали платить за них хорошие деньги.

Но людям предстояло еще очень много узнать и многое сделать. Им следовало подумать о будущем, следовало принять более радикаль­ные меры, нежели обычная переработка мусора. Им следовало научиться жить проще и меньше полагаться па машины.

Да, именно это Рон и пытался донести до людей. Машины были врагом, а лозунг «Вся власть— машинам»— боевым кличем неприяте­ля. Машины начинали производить все новые и новые механизмы, от­страняя людей от честного труда, лишая мужчин и женщин их законной гордости. Люди вполне могли жить без машин, по горе человеческой цивилизации, если машины когда-нибудь научатся обходиться без людей.

«Мое призвание,— подумал Лабейн,- не допустить этого!»

Снаружи мимо окна прошла Лиза. Младенец, завернутый в ее плащ, успокоился и затих, но Лиза была явно рассержена. Постучав по стеклу, Рон поманил ее внутрь, затем вернулся в свой крохотный кабинет и снова сел за работу.

В тот вечер, после ужина, Брэнвин созвала общее собрание, и все собрались вокруг старого кухонного стола. Рональд глядел на нее с не­приязнью.

Сразу же после рождения Брайена, женщин — всех, до единой,— охватило нездоровое возбуждение. Поначалу он считал, что это просто ревность, по теперь понял, что корень явления находился в их особом мышлении, «запрограммированном» на «строительство гнезда». Из­любленной темой для разговоров стало для них будущее детей и рас­ширение бизнеса ради их блага.

Когда небольшая группа единомышленников только основала коммуну, их воодушевлял пример первых поселенцев — бедных, но независимых. Затем людей сплачивал тяжелый труд, идеалы и почти еженощный групповой секс. Теперь на смену всему этому пришли кредиты и займы, новый грузовик и, возможно, прием и отправка за­казов по почте. Джордж, один из старейших коммунаров, предложил даже нанять работников для сбора урожая!

— Послушай,— заговорила Брэнвин, выдержав его взгляд.— Мне очень не хотелось об этом говорить, но ты отлыниваешь от рабо­ты. Всякий раз, когда кто-нибудь выступает с предложением о расши­рении дела, ты затыкаешь нам рты очередной высокоумной речью о том, что настоящим коммунарам следует раз и навсегда избавиться от пережитков капиталистического сознания. Что ж, эта мысль оказа­лась бы вполне сносной, если бы ты трудился наравне со всеми. Но ты не хочешь работать.Мы кормим тебя, обстирываем, оплачиваем электричество, на котором работает твой компьютер, рубим дрова, стелим постель и моем за тебя посуду. И взамен получаем только ругань: мы-де слишком шумим и отвлекаем тебя от великого дела. От кого это ты унаследовал королевский титул? Что это за великое дело? Насколько я понимаю, твой треп с приятелями в Интернете никак не поможет сокрушить общество потребителей.

— А отказ от всех идеалов— поможет? — язвительно спросил Рон.— Скажи мне, Луиза,— Брэнвин моргнула,— покупка нового грузовика, найм сезонников для уборки урожая— как это поможет нашему движению? Я не допускал.и мысли, что доживу до дня, когда никто иной, как вы,— он обвел взглядом собравшихся за столом,— выступите в поддержку системы, эксплуатирующей народ в течение многих поколений!

На миг собравшиеся смутились. Затем Брэнвин вновь подняла взгляд на Рональда.

— Что ж,— сладеньким голосом протянула она,— если бы ты вре­мя от времени помогал в работе, возможно, нам и не пришло бы в го­лову нанимать помощников. Но потеря здорового, сильного мужчины довольно сильно сказывается на всей коммуне. Честно говоря, я тоже планирую родить ребенка и добрых полгода не смогу лазать но деревь­ям. Зато вместо этого я попробую заняться деловой перепиской.

— Замечательно! — фыркнул Рональд.— Мы делаем революцию, а ты будешь рассылать людям полезные советы о том, как мыть окна уксусом и делать крем для рук из ланолина с пчелиным воском! Уж это приблизит революцию, безусловно!

Бальдур печально взглянул на него своими огромными, мягкими глазами.

— Основа нашей революции — личный пример плюс свободный обмен информацией. Обычно ты вел переписку, качал статьи из Ин­тернета и снабжал нас сведениями о том, как идет жизнь на других органических фермах. Однако с тех пор прошел практически целый год. Что же — неужели все прочие фермы свернули бизнес?

— У нас— не бизнес!— закричал Рон, ударив кулаком по столу так, что тарелка чуть не упала на пол.— Мы — сеятели революции!

Брайен вновь начал кричать; Лиза поднялась из-за стола и приня­лась расхаживать по комнате, баюкая младенца. Укачивая и успока­ивая его, она не сводила с Рональда неприязненного взгляда.

Пригладив пальцем густую, темную бровь, Айеша тревожно огля­дела собравшихся за столом.