Из жизни Мэри, в девичестве Поппинс - Вера Колочкова

А, бизнесмен. Вот как. А видятся они с ней редко, племянницы Настя с Ниночкой. Можно сказать, и вообще не видятся. Да и то – для чего им, она и не обижается вовсе. Они ж девки грамотные, зачем им около старухи сидеть. Было бы у них все хорошо – и слава богу…

* * *

– А, это вы, мама… Проходите…

Настя захлопнула за вошедшей в тесную прихожую свекровью дверь и заторопилась на кухню, откуда по всей квартире разливался запах подгорающего на сковородке лука.

– Черт… Забыла огонь убавить… – всплеснула она полными дряблыми руками и, сунув руку в варежку-прихватку, быстро сняла сковородку с огня, чтобы отправить ее чуть подгоревшее содержимое в огромную кипящую кастрюлю с борщом. – И принесла ее опять нелегкая, – тихо приговаривала она, соскребая ложкой со сковородки остатки борщевой приправы, – и так никакой радости в жизни не вижу, еще и с ней общайся теперь. Ходит сюда подарком судьбы, командует, как у себя дома.

– Идите, мама, на кухню… – стараясь изо всех сил придать голосу побольше вежливости, крикнула она в сторону прихожей. – В комнате Николай после ночной смены спит.

Свекровь, пыхтя, протиснулась в узкий кухонный проем, тяжело опустилась на хлипкую белую табуретку.

– Ой, задохнулась совсем, пока к вам на пятый этаж поднялась. Ступеньки у лестниц такие высокие! Сейчас уж таких не делают нигде.

– Да, дом у нас старый, довоенный еще, – повернулась к ней от плиты Настя. – Зато полезно – гимнастика каждый день!

– Да что-то не впрок тебе та гимнастика-то. Вон как раздобрела да разрыхлилась – рано ведь еще, молодая вроде…

– Да какая молодая, что вы, мама! Мне в этом году уже пятьдесят будет. И троих детей родила – тоже на комплекции сказалось. И питаемся мы не ахти как – суп да хлеб, и вся наша еда. Денег же нет совсем!

– А что, Николаю так зарплату и не дали?

– Нет. Пятый месяц уже пошел – и ни копейки. Я скоро с ума сойду…

– Так он же не виноват!

– Да кто его обвиняет-то? – со звоном опуская на кастрюлю с борщом крышку, в сердцах произнесла Настя. – Никто и не обвиняет. А только жить совсем без денег я не умею. Нервы уже измотаны до последнего! Ждешь, ждешь эту его зарплату, и конца краю не видно, как будто и не будет ее никогда. И увольняться теперь обидно – в этом я его понимаю… Уволится – вообще ничего не дадут. Получится – за спасибо на работу ходил…

– А права не имеют! Ты что! Как это не дадут?

– Сейчас времена другие, мама, бесправные. В ваше время такого не было – и радуйтесь себе потихоньку.

– И что теперь делать?

– А не знаю! Руки опускаются. Девки вон на зиму раздеты совсем, каждый день с меня деньги на обновы требуют. А где я им возьму? Из колена выколю? Хотела опять у Нинки денег поклянчить, да она уехала куда-то… Вечно ее дома нет! Вот ее Гошке свобода – води баб – не хочу!

– Так у твоей Нинки сроду и денег-то не выпросишь. Сестра называется…

– Ну да, это так. Денег она давать не любит. Сунет какие-нибудь обноски свои, и радуйтесь. Хотя девки мои и этим бывают счастливы. У нее обноски-то все фирменные, в дорогущих магазинах купленные, не с китайского рынка!

– А Костик, сынок твой любимый, почему не работает? Тридцать лет уже обалдую – все никак в жизни определиться не может!

– Ну, Костик… Он же работу не может по специальности найти. Сейчас с работой вообще не просто! Найти-то, конечно, можно, да только нормальные деньги не везде платят. Зато он халтурит где-то. И денег на продукты мне все время подкидывает. Нет, Костика вы не обижайте, он у меня хороший…

– Давай, защищай любимого сыночка! Мужик все равно должен каждый день на работу ходить! А он у тебя, смотрю, все ночами где-то шастает.

– Зато муж у меня каждый день на работу ходит! А толку? Денег как не было, так и нет. Вот и живем – переругались все к чертовой матери. А Костика моего не трогайте! У парня даже и угла своего здесь нет. Девки его к себе в комнату не пускают, а с нами ему и самому неловко. Живет, как пасынок приблудный, спит за шкафом в нашей с Николаем спальне. И с женитьбой не везет парню – все невесты какие-то без места попадаются. А если с местом – так мой Костик им и не нужен вовсе, им богатого подавай…

– Да, тесно у вас…

– Не то слово, что тесно! Ужас просто! А если девки еще и замуж повыскакивают? А мужиков с готовыми квартирами сейчас и днем с огнем не сыщешь! Что тогда? Сюда их приведут?

– Слушай, а эта твоя тетка, сестра материна. Мария, кажется? У которой муж недавно помер… Она ведь одна осталась? И квартира там вроде большая.

– Ой, я не знаю… Там ее муж, наверно, распорядился ею как-то.

– Да ничего не распорядился! Когда по матери твоей годину справляли, я к ней подсаживалась, все выспрашивала… Они там вдвоем с мужем тогда были прописаны, и все, и больше никого. И приватизировать вроде не собирались. Ты узнай у нее как-нибудь!

– И в самом деле. Я как-то и не думала никогда.

– О чем ты не думала, мамочка? – спросил заглянувший на кухню Костик. – Думай меньше – голове легче. Привет, бабуля! А пожрать у нас что-нибудь найдется? Пахнет вкусно.

– Да, да, сынок, садись, я борща наварила! Сейчас налью…

– Кость, а ты бабку Марию-то помнишь? Сестру старшую бабы Нади? – повернулась к нему свекровь.

– Это у которой недавно муж умер? А как же! Страшная такая старушенция с длинным носом крючком. Помню, конечно. А что?

– Да мы тут с твоей матерью рассуждаем про ее квартиру…

– А что такое?

– Да нельзя ль туда прописать кого? Там же у нее такие хоромины огромные! Я сама-то не знаю, не бывала ни разу, но говорят – шибко замечательная квартира, аж пять комнат…

– Ой, а мы же с ней нехорошо тогда поступили, с тетей Машей-то… – задумчиво протянула Настя. – Мы ведь ее тогда выписали и не предупредили даже… Помните? Чтоб Колю вашего прописать.

– Помню! И что? Мой Коля на тебе иначе и жениться не хотел! Не мой, говорит, ребенок, и все! Я кое-как его тогда к вам сюда и спровадила.

– Это я, что ли, не его ребенок? – насмешливо спросил Костик, увлеченно размешивая сметану в багровой жиже борща. – А, бабушка?

– Ой, дура я старая… Чего брякаю сижу – сама не знаю!

– Да ладно… Мам, а эта тетка твоя, она и в самом деле тогда обиделась?

– Да нет… Не знаю даже… А вообще, она и необидчивая вовсе. Я ведь сильно вредная да беспокойная росла, а она ничего – все от меня терпела… Да если честно, она одна и занималась мной – маме да бабушке некогда было. И покрикивала я на нее, и капризами изводила – все сносила! И все только Настенька, да деточка, да лапушка… И готовила, и стирала, и деньги тайком совала. Вообще-то хорошая она тетка, безотказная. Не знаю, почему мама с бабушкой ее своей так и не признали. Надо как-нибудь съездить к ней, попроведать. И про квартиру эту выяснить заодно…