Правда и другая ложь - Саша Аранго

– Что за проблемы с машиной?

– Спроси у нее сам. Я не знаю.

Генри снова оценил шансы на будущее. Предположим, это невероятное счастье действительно случится, и Бетти выйдет замуж за Мореани. Он, Генри, конечно, будет свидетелем на этой свадьбе. Бетти родит очаровательного малыша, подумал Генри, и я стану его крестным. Я буду крестным отцом собственного ребенка и, даю голову на отсечение, стану лучшим в мире крестным. Будут решены все эти так называемые межчеловеческие проблемы. Но как убедить Бетти в необходимости этого неравного брака по расчету? С тихой радостью золотоискателя, нашедшего самородок величиной с кулак, Генри положил руки на плечи своего друга и издателя.

– Я очень рад за тебя, Клаус. Жениться никогда не поздно. Повинуйся зову сердца и просто спроси Бетти.

Мореани заключил Генри в объятия. Даже в отчаянном положении Генри проявил себя во всем блеске величия и порадовался счастью друга. Мореани не мог вымолвить ни слова, так он был растроган.

Пискнула микроволновая печь. Генри достал из нее миску с супом и осторожно поставил ее на стол перед Мореани. Он и сам был растроган.

– Кусочек хлеба?

* * *

Передние резцы Обрадина лежали в мокром песке погреба. Кровавая слюна окропила крутую лестницу в погреб, по которой можно было спускаться только задом, да и то рискуя поскользнуться. Обрадин сначала разбил стеклянную дверь лавки, потому что не смог найти ключ, а потом, пытаясь залезть в погреб за вторым кувшином сливовицы, грохнулся туда вниз головой.

Здоровенная куча дерьма рядом с кувшинами сливовицы документально подтверждала, что Обрадин находился в подвале с одиннадцати до двенадцати часов дня. К обеду в деревне открылся кабачок, где Обрадин потерял еще один зуб, так как его понятия о безналичных расчетах отличались от мнения хозяина заведения. Как выяснилось потом, зуб был поражен кариесом, и его все равно пришлось бы удалить. Ни одному из подоспевших мужчин не удалось унять разбушевавшегося серба.

Наконец его настигла оглушающая ампула, пущенная из егерьского ружья. Ампула была снаряжена снадобьем, называемым хеллабруннской смесью. Дозы в ампуле должно было хватить на усыпление носорога, но Обрадин успел исполнить сербский гимн, прежде чем впал в похожий на смерть сон.

Жена Обрадина, Хельга, точно предсказавшая форму и длительность этого припадка, сидя вместе с врачом у входа в лавку, ждала возвращения супруга. В конце концов его принесли – скорее мертвого, чем живого. Всем, кто это видел, было от души жаль Хельгу. За двадцать лет супружества у Обрадина случилось пять-шесть таких припадков, у которых, казалось бы, не имелось никаких причин. Они были непредсказуемы, как землетрясения. Обрадин клялся, что не помнил причин, что с токсикологической точки зрения было вполне объяснимо и не вызывало удивления. Врач констатировал у Обрадина множество подкожных гематом и отсутствие нескольких зубов, но не нашел нарушений жизненно важных функций. Мужчины положили Обрадина в супружескую кровать и оставили лежать до пробуждения.

У ворот залаял Пончо. К дому подъехала машина. Генри увидел, что это не полиция. На крыше пикапа стоял привязанный к багажнику, словно памятник, велосипед. Генри видел его бесчисленное множество раз, и он никогда не вызывал у него никаких чувств. Что может быть особенного в старом ржавом велосипеде? Но теперь все изменилось. Руль со старым фонарем смотрел прямо в глаза Генри. Ржавчина на солнце казалась запекшейся кровью. Торчала сломанная спица колеса, которую он так и не удосужился заменить.

За рулем машины сидела Эленор Реенс, бургомистр деревни, а рядом с ней девушка, которую Генри встретил на берегу. На ней была надета бейсболка, на козырек которой она сдвинула темные очки. Эленор вышла из машины и достала с заднего сиденья вещи Марты. Резиновые сандалии и куртка были аккуратно уложены в пластиковый пакет. Эленор положила вещи на капот машины.

– Скажите, что мы можем для вас сделать. Неважно, что. Мы всегда готовы вам помочь. Я говорю от имени всех жителей деревни. Мы скорбим о вашей жене и думаем о вас.

– Спасибо.

Эленор проследила за взглядом Генри.

– Это моя дочь Соня.

Девушка, помедлив, открыла дверь, обошла машину и пожала протянутую Генри руку. На Соне были белые кроссовки и застиранные джинсы. Куртка цвета хаки была наглухо застегнута до самого ворота, словно ее хозяйка нещадно мерзла. У Сони была прохладная узкая рука, зеленые, цвета топаза глаза поражали серьезностью, а губы словно кто-то очертил тончайшей кистью. «Афродита не жалеет сил, мучая меня», – подумал Генри.

– Разве я смогу это забыть? – ответил он. – Мы уже знакомы.

Соня кивнула. Ему показалось, что она хочет ему что-то сказать, но не решается в присутствии матери.

Эленор открыла дверь своей машины.

– Да, между прочим, Обрадин опять спятил. Егерю пришлось выстрелить в него парализующей ампулой, чтобы успокоить.

* * *

Каждый убийца должен знать, что криминология, наука о преступлениях, очень многогранна и обширна. Если человек исчезает, то эксперты исследуют все возможные направления поиска, пока не выясняют все обстоятельства его исчезновения. Это имеет большое значение для убийцы, так как он может стать объектом расследования, которое не терпит логических противоречий и может очень надолго затянуться.

Убийца должен постоянно быть начеку. Его враг – детали. Необдуманное слово, забытая им мелочь, неприметная ошибка, которая может его уничтожить. Преступнику нужно все время помнить свое злодеяние, каждый день оживлять это воспоминание и молчать. Но молчание противоречит человеческой природе. Хранить тайну нелегко. Молчать же всю жизнь – это сущая пытка. С такой точки зрения преступник начинает отбывать свой срок со дня совершения убийства.

В особенности это касается убийства супруга, когда преступник старается как можно глубже спрятать свою выгоду – будь то получение страховки или обретение желанной свободы – и как можно сильнее запутать следствие.

Все это было понятно Генри лучше, чем кому-либо другому. Пользуясь своим почти неограниченным досугом, он штудировал судебную и криминалистическую литературу и знал, что при неясных обстоятельствах смерти человека полиция всегда первым делом интересуется страховкой. Как всем известно, страховые компании очень неохотно выплачивают отданные им деньги независимо от величины суммы. Если страховку выплачивают, то компания ведет себя так, словно совершает бескорыстное благодеяние, а не исполняет свой юридический долг. При выплате страховой суммы в случае смерти эти компании становятся особенно придирчивыми и часто нанимают детективов для расследования всех обстоятельств. Этих специалистов надо беречься как огня, ибо они отнюдь не нейтральны, а получают деньги за экономию страхового фонда. Они знают, что весь мир – театр, и, соответственно, ищут не истину, а ложь. Для этих господ убийство, симуляция и членовредительство являются обманом страховой компании. Тем самым детективы отрицают страдания и страсти борьбы за существование, и оплата полиса считается среди них победой зла. По сути, убийство должно выглядеть как несчастный случай. Сделать это труднее, чем кажется на первый взгляд, так как и несчастный случай имеет свою предысторию, объяснимые причины и происходит не сам по себе. Но об этом позже.