Целительница для князя - Мстислава Черная

– Леди, я жажду подробностей.

– Сон оборвался на середине.

– Ле-ди… Кстати, почему именно на середине?

Потому что я прочитала лишь первый том дилогии.

– Во сне я знала, что впереди ещё столько же, но досмотреть не удалось. Я сперва неспециально, а потом и более-менее осознанно изменила ход некоторых событий. Вас вот не ранили…

– Леди, уж простите за прямоту и, возможно, грубость. Я не хочу обидеть, просто констатирую факт. Не вам стесняться сказать, что вы там увидели. Хотите угадаю? В вашем сне Тена стала моей содержанкой?

Занятный выбор слова. Не любовницей. Хотя смысл почти одинаков, любовница – это та, с кем проводят жаркие ночи и ни о чём не заботятся. Точнее, могут заботиться, просто в самом слове этой заботы не звучит. А содержанку содержат.

Получается Гед даже в отношениях без обязательств некоторые обязательства на себя берёт.

– Невестой, – поправляю я.

Гед вскидывается, смотрит на меня недоверчиво:

– Шутишь?

Странно, но именно возможный брак с целительницей выбивает его из колеи настолько, что Гед перепрыгивает на «ты».

– Нет, – удивляюсь я и тоже возвращаюсь к обращению на «ты». – А что не так? Сейчас она простолюдинка, служащая горничной в доме графа, но её статус изменится, как только окружающие узнают о её даре. По сути, статус леди у неё в кармане.

– Статус? Бернара, я же объяснял. Я не знаю, одобрил Великий князь моё убийство или канцлер действовал за его спиной. Возможно, не канцлер. Я плохо понимаю нынешний расклад сил в Даларсе. Одно могу сказать точно, жену-флиппийку мне не простят. Идеальный для меня вариант – жениться на принцессе из дальней страны, не имеющей тесных отношений с Флиппией, с долгосрочными торговым договором в качестве приданого. Гораздо реалистичнее жениться на дочери того же канцлера или кого-то из генералов.

В общем-то, ничего неожиданного. Что такое брак по расчёту, династический брак, политический брак, я хорошо понимаю, в большинстве случаев аристократы создают союзы отнюдь не по любви, даже песня такая есть. «Всё могут короли, но лишь жениться по любви не могут короли». Звучит… логично, но неприятно.

– Как бы то ни было, в моём сне ты сделал ей предложение. Вторую половину сна про борьбу двух влюблённых за своё счастье, я уже не увидела.

– Влюблённых?

Гед корчит странную гримасу.

Можно подумать, что в его жизни уже случилась некая любовная трагедия, но в романе он вроде бы признавался героине, что она первая любовь.

– Ой, как будто ты не можешь влюбиться!

– Я не могу позволить себе такую роскошь, – отрезает Гед.

От его резкой отповеди я вдруг себя такой дурочкой чувствую, маленькой девочкой, которая лепечет взрослому мужчине какую-то свою детскую несусветную чушь, а он совершенно не в настроении выслушивать, да и не обязан сюсюкаться с чужим ребёнком. Я подавленно замолкаю. Гед вдруг становится таким далёким, будто нас на разные материки занесло и океаном разделило. Я отчётливо понимаю, что моя дружба ему тоже не нужна. Слишком наивно было надеяться. Гед видит во мне источник полезных сведений, возможно какую-то ещё пользу, но не меня как личность. Не знаю, откуда берётся сила воли удержаться от наворачивающихся на глаза слёз. И ведь винить некого, сказку мне никто не обещал.

Странно, что в романе Гед был… романтичнее? Не было в нём столько расчётливости и прагматизма.

– И когда же я в неё влюбился в твоём сне?

Отвечать не хочется. Не вообще, а именно сейчас. Мне бы хоть немного времени привести мысли в порядок, а то беспорядочно скачут глупыми зайцами, вот и получается, что придумываю себе лишнего.

А без этого «лишнего» страшно, очень страшно. До того страшно, что забилась бы в нору, накрылась одеялом с головой и звала бы маму, чтобы забрала меня домой, пообещала, что всё моё перерождение – затянувшийся кошмар, напоила молоком с мёдом.

– Первая романтика появилась через несколько дней после сегодняшней несостоявшейся совместной поездки в столицу, – вспоминаю я.

– Вот как? В твоём сне Тена лечила меня дважды, причём второй раз от серьёзного ранения.

– Да. И что? Если ты намекаешь на приворот, то она целитель, она лечила.

История рассказывалась от первого лица. Не упомянуть приворот автор не могла…

– Ты так и не поняла? Или не знаешь? Храм посвящён Близнецам.

– Эм?

– По легенде Близнецы родились соединёнными в области спины. Один белый, другой чёрный. Один смотрит вперёд, другой назад.

– Впервые слышу.

– Они смогли разделиться лишь после того, как повзрослели, но одновременно они навсегда остались единым целым. Сила белого близнеца всегда содержит каплю тьмы, а сила тёмного близнеца – каплю света. Говоря примитивно, Близнецы серые.

Миф, конечно, интересный, но мне трудно поверить, что его следует воспринимать буквально.

– И как это связано с Теной? Она коснулась белой створки.

– Не важно, какой створки она коснулась. Её благословили оба Близнеца. Основной дар Тена получила светлый, но неизбежно есть и второй, та самая тёмная капля. Возможно, Тена даже не осознаёт, что получила два дара, хотя… Я пока не берусь предположить, скрывала она свой дар просто потому что боялась признаться, что была у запечатанного храма, или знала о его двойственности.

– Ты намекаешь, что тёмная капля в её случае может быть даром привораживать, причём бессознательно?

– Бернара, вообще-то я это прямо говорю.

Если Гед прав, то приворот многое объясняет: и быстроту разгорающихся чувств, и отличие книжного Геда от настоящего, ведь расплавить мозги до состояния розового киселя настоящему Геду Тена не успела…

– Она ведь тебя лечила! – подпрыгиваю я.

– Да, она убрала головную боль, и я подумал, что девочка очень симпатичная. Я не придал значения тому, что она привлекла меня как женщина, тем более к ней следовало присмотреться просто за то, что она целительница. Даже сейчас она продолжает казаться мне привлекательной, но не настолько, чтобы терять голову.

– А я?

– А что ты? – переспрашивает Гед.

До меня доходит, что вопрос можно истолковать превратно, будто я спрашиваю о своей привлекательности. Нет, не о ней.

– Гедан, я сделала всё, как изображено на бортике: нырнула, дотронулась, вынырнула. Что я получила, и какой второй дар?

Гед закрывает лицо ладонью и тяжело вздыхает:

– Бернара, ты неподражаема. Вломиться в запечатанный храм, посвящённый богам, о которых ты не знаешь вообще ничего, пройти обряд посвящения в жрицы…

– Что?! – перебиваю я.