Привет, викинги! Неожиданное путешествие в мир, где отсутствует Wi-Fi, гель для душа и жизнь по расписанию - Хелен Расселл

– Муравейник. Не там присела, ну вы понимаете… – выдавливает из себя она.

– Ой!

– Я думала, тут нет опасных насекомых, правда? – смотрю я на Мелиссу.

– Вряд ли они могут убить, просто немного позудит, и все, – отвечает она.

– У всех такое бывало, – говорит Триша и сжимает челюсть, вспоминая.

К половине шестого, судя по старомодным часам Мелиссы, которые она носит вместо модного смартфона, костер разгорается в полную силу. Мы постепенно согреваемся с восходом солнца, лучи которого пробиваются сквозь листву.

Я потираю ладони, наслаждаясь тем, как к пальцам возвращается чувствительность, но мою мечтательность прерывает Мелисса.

– Дай-ка помогу, – говорит она, и я понимаю, что помимо отказа от уединения я вынуждена смириться и с полным отказом от представлений о личном пространстве. – У тебя всегда было плохое кровообращение. Тебе это досталось от мамы.

– Ну здорово. А тебе что досталось?

– Медленный метаболизм и широкая кость.

– Паршивое наследство, – трясет головой Триша. – Мне досталась деформация большого пальца стопы.

– А при чем тут ты? Мы говорим о нашей скончавшейся матери! – протестую я.

– О, извините. Я хотела просто поделиться.

– Все в порядке, – говорит Мелисса. – К тому же она сама во многом…

Увидев выражение моего лица, она останавливается.

– Просто… времена тогда были другие.

В этот момент появляется бодро вышагивающий Магнус, который и кладет конец нашим дальнейшим пререканиям. Несмотря на холод, он по-прежнему без рубашки. «И соски у него словно пули», – как отмечает Триша. Сегодня он заплел бороду в длинную косичку, смахивающую, на мой взгляд, на старомодную дверную цепочку. Он высказывает надежду на то, что нам «хорошо спалось на свежем воздухе», и говорит, что «инфракрасное излучение костра хорошо влияет на организм».

– Правда? – с сомнением спрашиваю я и уверяю его, что в лесу до сих пор дубак и что мне хочется умереть.

– Вот, выпейте, – он достает откуда-то из сегодняшних широченных черных шаровар фляжку и четыре пластиковых стаканчика, которые наполняет ядовито-зеленой жидкостью.

– Это еще что? – спрашивает Мелисса.

– Зеленый сок! – провозглашает он. – Из крапивы и целебных растений.

– Смешанный с мочой Шрека? – спрашивает Триша Магнуса, обращаясь скорее к его грудным мышцам. – А что, мне нравится напиток из мочи Шрека. Я пробовала веганство, пещерную диету, чистую и зеленую, а еще Wellness…[14]

Она замолкает. Мелисса смотрит на нее, словно она говорит по-русски.

– Что? Если это достаточно хорошо для Джессики Бил…

Мелисса кивает, будто это все объясняет, но по-прежнему с выражением замешательства. Она не может отличить одну знаменитость некоролевских кровей младше пятидесяти лет от другой, если они не выстроены в ряд и не снабжены табличками, поэтому я проявляю жалость и объясняю:

– Представь Оливию Ньютон-Джон наших дней. Или Элизабет Шу.

Протяжное «а-ааа» Мелиссы говорит о том, что она поняла.

Наш же «зеленый сок» столь же мерзок на вкус, как и его название, поэтому я выпиваю его до конца, уверенная в том, что он пойдет мне на пользу. (Может, даже буду выглядеть как Марго на следующее утро…)

После этого нас подводят к ручью на опушке леса, чтобы мы «сполоснулись». Звучит как-то по-тюремному. Ну да, так и есть, это «убежище» настолько радикально отличается от спа-курорта, что его можно сравнить с тюремным заключением. Но когда мы окончательно выходим из леса, то, несмотря на всю усталость, замешательство и ошарашенность, мы невольно восторгаемся болезненно-красивой кобальтовой морской гладью, отчего у меня даже прерывается дыхание. Облака выглядят так, как будто их нарисовали губкой, а ослепительный шар на горизонте ярче любого когда-либо виденного мною восхода.

Магнус достает ручки с бумагой из еще одного кармана своих бездонных шаровар («Интересно, что еще у него там?» – глаза Триши расширяются, словно блюдца, когда она дает волю своему воображению) и просит нас написать письма своим будущим «Я».

– Минимум на двух сторонах, – говорит он. – Через шесть месяцев их пошлют по вашим домашним адресам.

Все это похоже на закладку «капсулы времени» из детской передачи, но мои компаньонки по убежищу принимаются за дело без всяких жалоб, поэтому я тоже склоняюсь над листком бумаги и стараюсь подражать им.

Только вот от голода, несмотря на «мочу Шрека», у меня еще сильнее кружится голова, перед глазами все расплывается. Мне трудно сосредоточиться, и я чувствую странные сокращения в желудке. «Может, мое тело пытается переварить себя?» – строю я предположения. Как интересно.

– Подумайте о том, что вы усвоили к данному моменту, что хотите получить от этой недели и как, по вашему мнению, изменится ваша жизнь к тому времени, когда вы получите это письмо, – советует нам Магнус.

Но это трудно, потому что: а) я пытаюсь не думать слишком много о своей жизни на тот случай, если меня захватит экзистенциальный вихрь самокопания и жалости к себе (и кто тогда позаботится о других?); б) меня отвлекает растущий голод; в) я боюсь. Боюсь, что через шесть месяцев жизнь моя может оказаться совершенно такой же, как и сейчас.

Вообще-то я боюсь, что она будет такой же и через шесть лет. И это было бы терпимо, если бы я просто немного оступилась, но нащупала бы в ходе повседневной жизни ту самую точку: работать и поддерживать деловой настрой. Потому что тогда бы у меня получалось «справляться». «Достигать целей», как пишут в книгах. С чем я довольно успешно справляюсь, на восемь из десяти. Но я подозреваю, что наш великий предводитель-викинг говорил не о тех планах, которые я люблю строить на будущее («микроменеджмент» и заполнение клеточек в расписании цветными маркерами). Он предложил нам задуматься о чем-то большем, о более существенных вопросах. В день же второй сего лета… Что, как я убеждаю себя, очень нечестно. Но нужно что-то придумать.

Когда мне кажется, что закончила (считается ли галочка напротив пункта «Заказать онлайн-доставку из супермаркета, чтобы сэкономить время по выходным»?), я поднимаю глаза и вижу, как все еще усердно пишут. Поэтому я делаю еще одну попытку. И вдруг ручка начинает двигаться по странице, почти плясать, сама по себе. Слова текут свободно, пока мозг полностью не опустошается, а лучи порозовевшего солнца не кажутся обжигающе горячими. Я с удовлетворением отмечаю, что наконец-то согрелась. И что я закончила последняя. Время пролетело, а я этого даже не заметила.

Магнус собирает наши опусы и прячет их в свои штаны («Никогда мне еще так не хотелось стать письмом», – бормочет Триша). Потом объявляет, что настало время завтрака. И это прекрасная новость, потому что впервые за несколько месяцев (лет?) у меня пробудился аппетит.