Украденное счастье - Лора Бекитт

Таир пожал плечами.

— И только? Большинство наших женщин не хотят иметь детей.

Эсма удивилась. Ей всегда говорили, что, когда слияние двух людей дает начало новой жизни, — это прекрасно, это высший дар и благословение Аллаха.

— Почему?

— Их нужно кормить. А потом они попадут в руки Юсуфа.

— Что он с ними делает?

— Заставляет просить милостыню, торговать собой или воровать.

— Тебе никогда не хотелось что-либо изменить в своей жизни? — немного помолчав, промолвила Эсма.

— Я уже ответил на твой вопрос, — тяжело вздохнув, сказал юноша.

Когда они легли спать, девушку вновь начали душить слезы. Почувствовав ее состояние, Таир уверенно произнес:

— Послушай… Не думай о вине. Эти люди просто подставили тебя. Старшая жена придумала, как завлечь тебя в ловушку, а племянник помог осуществить ее замысел.

— Ты не понимаешь. Я не должна была вести себя подобным образом, — глухо проговорила Эсма и получила ответ:

— Брось! Жизнь коротка, и нет ничего постыдного в том, чтобы насладиться страстью. Куда хуже хладнокровно использовать чувства другого человека, как этот Назир.

— Таир, — Эсма сделала паузу. — Сюда приходила твоя невеста. Она была очень недовольна моим появлением.

— У меня нет невесты.

— Нет?

В глубоком вздохе Таира чувствовалась досада.

— Мариам! Она мне не невеста. Просто одна из женщин, которые работают на Юсуфа.

— Работают?

— Да. Торгуют собой.

— Это ужасно?

— Пожалуй.

— Я уйду, — прошептала Эсма. — Оставлю тебя в покое. Никакой мир не создан для того, чтобы его разрушать.

— Стоит ли этот мир того, чтобы его сохранить? — произнес Таир и добавил: — Может, снять тебе комнату в городе?

— На ворованные деньги? — немедленно откликнулась девушка. — Сегодня я видела, как ты украл ожерелье и кольцо.

— Мои деньги всегда ворованные. — В его голосе чувствовался холод. — Других я в руках не держал.

— Тебя никогда не мучила совесть?

— Давай спать, — с досадой произнес Таир, после чего воцарилось молчание.

Когда Эсма проснулась, Таира в хижине не было. Окинув взглядом бедную обстановку — валявшуюся на полу солому, в беспорядке разбросанную глиняную посуду, какие-то бесполезные вещи, — девушка выглянула наружу.

Над землей стлалась легкая пелена дыма, не того ароматного дыма, какой она привыкла вдыхать в родном доме, а другого — горького, режущего и глаза, и ноздри. Еще пахло грязью, кизяком, овчинами и отбросами.

Эсма закашлялась. Она расправила рубашку и провела рукой по волосам, жалея, что у нее нет даже гребня. Девушка обогнула хижину и застыла как вкопанная.

За хижиной мылся обнаженный мужчина. Он стоял спиной к Эсме, и она смотрела во все глаза на его сильное, стройное тело, блестящее от воды и лоснящееся на солнце, как спелый финик, на длинные, крепкие смуглые ноги и густые черные кудри. Смотрела, позабыв о приличиях, о том, что в любую минуту он может обернуться и встретиться с ней глазами.

Струящийся с неба солнечный свет стекал по телу юноши, и казалось, что Таир стоит за огненной завесой. Когда он плескал на себя водой, брызги разлетались подобно сверкающим бриллиантам.

Эсма вернулась в хижину. Ее сердце гулко стучало в груди. Конечно, она не должна была подсматривать, но… Девушка поняла, что до сего момента относилась к Таиру как к презренному простолюдину, жалкому вору, ничем не отличающемуся от сотен других обитателей трущоб. Она думала так, несмотря на то что он спас ей жизнь, рискуя собой.

В эти минуты Эсма увидела его другим. Он был красивым молодым мужчиной. В нем ощущались спокойная уверенность и цельность. Ему пришлось жить в этом мире, и он выжил. И даже не утратил человеческое лицо.

А еще девушка поняла, что, кроме этого парня, ей совершенно не на кого положиться.

Их соединил случай, и она тяготилась этой странной, ни на что не похожей связью: они не могли быть любовниками и едва ли когда-нибудь станут настоящими друзьями.

Девушка села возле стены и обняла колени. Ее лицо горело. Вошел Таир, в чистой одежде и с мокрыми волосами, и протянул девушке лепешки.

— Возьми. Не бог весть какая еда, но все же лучше, чем ничего. Потом я принесу тебе фруктов.

— Кто о тебе заботится? — спросила Эсма.

— Обо мне? — удивился Таир. — С тех пор как умерла моя мать, никто. Да и она в последнее время не делала этого.

— Жаль, что она оставила тебя.

Юноша мотнул головой.

— Не жалей! Там ей наверняка лучше, чем здесь.

Эсма накинула покрывало, и они отправились в город. Сначала они миновали переполненную людьми и грузами гавань, где девушка едва не оглохла от дикого топота по сходням и яростной ругани моряков, а затем направились в центр Багдада.

Небо казалось ярким и бездонным. Здания тонули в белесом мареве зноя. Над Багдадом возвышались округлые купола мечетей и высокие, тонкие, покрытые изящной резьбой минареты. Возможно, в ту пору в одну из мечетей входил отец Эсмы, чтобы помолиться за неразумную дочь, которая исчезла неведомо куда?

Девушка отдала бы все, лишь бы увидеть его глаза, дать ему утешение и утешиться самой. Однако отныне ее чувства были заперты на ключ, а на дороге, ведущей в прошлое, воздвигнута нерушимая стена.

Эсма не раз ловила себя на том, что думает и переживает о Тарике куда чаще и больше, чем об Уарде, хотя та всегда делала для нее только добро. С того памятного дня, когда девушка узнала правду о своем происхождении, в ее душе навсегда поселилось чувство незащищенности, тайное сознание, что она лишняя, чужая в новой семье Тарика.

Эсма прижала руки к груди, будто в безмолвной и бессильной мольбе. В глубине души она не переставала надеяться на то, что родители найдут ее, спасут и помогут.

— Можно поискать комнату в этом районе. Недалеко от центра города, — сказал Таир, прервав ее размышления, — к тому же тут спокойно и тихо.

Центральный район ар-Русафа распадался на несколько кварталов. В том, который облюбовал Таир, находилась мечеть ал-Махди с примыкающим к ней кладбищем аббасидских халифов. Неподалеку располагались дома, сады и парки, принадлежащие знати.

Юноша нашел дом, в котором пожилая вдова сдавала комнату. Он согласился с назначенной платой и, предупреждая вопросы, толково и живо объяснил:

— Это моя… сестра. Она приехала из Басры; скоро ее свадьба, а пока она должна где-то пожить. В моем доме мало места. Я буду ее навещать.